Вскрыв в Кадисе горловины котлов, механики обнаружили, что все трубки имели осадок соли, которая без труда отделялась от поверхности топок и дымогарных трубок. Скопившаяся в воде грязь осела на дно котлов. При работе котлов с жидкостью Гленфильда вскипаний воды не было – холодильники оказались совершенно чистыми. В целом эффект превзошел ожидания.
Во время стоянки в Кадисе на корабль вновь прибыли именитые гости. Посетили "Петр Великий" приехавший из Севильи губернатор генерал-капитан Андалузи, военный губернатор и капитан порта Кадис, а также французский и американский консулы. По правилам этикета каждому посетителю отдавались почести с участием караула, а традиционные ужины с корабельными офицерами производили на гостей неизгладимые впечатления.
Перед самым отходом на броненосец для плавания в Кронштадт прибыл известный русский путешественник, исследователь островов Полинезии Н. Н. Миклухо-Маклай, бывший в Кадисе на лечении.
Утром 4 августа "Петр Великий" оставил Кадисский рейд. Плавание до мыса Сент-Винсент проходило спокойно. Обогнув мыс, известный произошедшими здесь тремя сражениями между английской и испанской эскадрами, в которых первейшая морская держава одержала победу, корабль шел на крутую встречную волну*. Пришлось уменьшить ход до 8 узлов. На следующий день в 50 милях от Лиссабона ветер и волнение усилились настолько, что даже при минимальной скорости "Петр Великий" получал такие сильные удары, от которых корпус дрожал и брал на палубу встречные волны. Барометр и все усиливающийся ветер не предвещали улучшения погоды. В полдень подошли к одному из маяков, с трудом взяв на борт лоцмана. Прибыв на рейд Лиссабона к вечеру, броненосец стал на якорь своеобразным способом, называемым фертоингом, который обеспечивал наибольшую безопасность на стесненных от кораблей стоянках.
8 августа при едва стихнувшем ветре продолжили плавание. К вечеру следующего дня на параллели мыса Финистерре корабль попал в настолько густой туман, что пришлось до минимума уменьшить ход. 10 августа барометр начал быстро падать, а ветер с северо-востока достиг такой силы, что корабль на волнении качало от 20 до 26° на борт. Утром следующего дня волны смыли часть коечных сеток с мостика, кормовой компас и обломали один из кормовых минных шестов. Но больше всего осложняла плавание паровая труба от котлов, на которой появилась выпучина, ежеминутно грозившая разрывом.
"Thanderer" во время шторма в Средиземном море.
Броненосец "Duilio", положивший начало строительству серии кораблей с эшелонированным расположением башен и броней, защищающей незначительную часть борта.
Выписка изъ вахтеннаго журнала корабля „Петръ Великій"
"Петр Великий" на Кронштадтском рейде после дальнего плавания.
В полдень, проведя обсервацию, выяснили, что "Петр Великий" находится в 30 милях севернее острова Oskant. Обстоятельства вновь, как и перед походом в Средиземное море, вынудили броненосец зайти в Брест, где на рейде вечером 11 августа бросили якорь. Лишь спустя три дня погода несколько улучшилась. Утром 15 августа "Петр Великий" стал в у одного из мертвых якорей Шербурского рейда.
Сразу же, как только появилась возможность сообщения с берегом, поврежденную трубу демонтировали и отправили в котельные мастерские Шербурского адмиралтейства, где ее быстро запаяли, усилив шов заплаткой.
За девятидневную стоянку полностью загрузились углем. Все эти дни стояла промозглая, дождливая погода. 24 августа "Петр Великий" взял курс на Кронштадт. Семидневное плавание прошло спокойно. За это время корабль, следуя с 10-уз скоростью, покрыл расстояние в 1682 мили.
Уйдя в плавание 19 мая 1881 года, "Петр Великий" бросил якорь на Большом Кронштадтском рейде 31 августа 1882 года. Плаванг е длилось 470 дней, за которые корабль прошел 11 058 миль. Впереди у броненосца была служба в составе Балтийского флота.
В составе флота
18. Снова на Балтике
С приходом "Петра Великого" в Кронштадт великий князь Николай Николаевич приказал создать комиссию из восьми человек под председательством старшего флагмана Балтийского флота вице-адмирала Брюмера. В комиссию вошли генерал-лейтенант Ф. В. Пестич и генерал А. И. Соколов, отдавшие строительству и испытанию броненосца много сил и времени.
Утром 7 сентября комиссия отправилась на рейсовом пароходике "Фонтанка" в Кронштадт. В это время в Кронштадте по приглашению министра иностранных дел находился японский принц Арисугава Но-Мия, который, внимательно осмотрев крепостные сооружения, решил посетить и "Петр Великий". Сейчас можно лишь предполагать, о чем думал наследник престола экзотичной восточной страны, известной своими жестокими самурайскими традициями, глядя на жерла многотонных орудий, видневшихся из амбразур орудийных башен. Для осуществления будущих планов, в которых уже тогда просматривались притязания дальневосточного хищника, требовался флот, а в его составе и корабли подобной мощи. Но в 1882 году флот Японии еще был слабым и имел в своем составе только броненосец "Фусо" в 3700 т, который за пять лет до этого построили в Англии, два небольших броненосца береговой обороны "Адзума" и "Рюдзе" и несколько учебных корветов. Несомненно, знакомство принца с Кронштадтом явилось одним из первых шагов на том пути, который через 20 лет привел Японию к войне с Россией.
Стоящий под парами броненосец принц со свитой осматривал до вечера. Поэтому запланированный выход на мерную милю отложили. Прибывшая вечером комиссия сразу же осмотрела помещения корабля.
На следующее утро "Петр Великий" отправился на мерную милю, а затем в район Биорке-Зунда. После обеда комиссии предоставили возможность убедиться в слаженности действий команды пО тревогам и умелой работе абордажных партий.
Утром 9 сентября, снявшись с якоря, начали подготовку к стрельбам. Для этого в дрейфе уже находились два щита: один для 305-мм, другой, пирамидальный, для малокалиберных орудий.
Сначала в течение часа стреляли из орудий Гочкиса и Энгстрема. Идя полным ходом на щит, с расстояния 6 каб. (1100 м) открыли по нему беглую стрельбу. Затем, повернув, продолжили стрельбу бортом. Как отмечалось потом в отчете: "…стрельба производилась скоро, и комендоры обнаружили достаточное умение". Составной частью умелой стрельбы являлась и скорострельность, которая для пушек Гочкиса достигла 20, а для Энгстрема – 3 выстрелов в минуту. Всего из 357 снарядов, выпущенных орудиями в щит, имитировавший миноносец, попало 52, что составило 14 % и являлось отличным результатом.
К 9 часам утра стрельбу окончили. Следующим этапом проверки являлась стрельба из орудий главного калибра. Если при стрельбе из малокалиберных орудий мостик и палубы заполнялись людьми, а сами выстрелы и всплески у щита были эффектным зрелищем, то при обеспечении стрельб 305-мм орудий на корабле практически не оставалось ни одного свободного матроса. Слишком много требовалось людей для доставки снарядов и зарядов. В 9 часов утра сигнал барабана и горна оповестил экипаж об учебной тревоге и начале приготовлений к стрельбе. Сразу же во всех помещениях произошло оживление. У каждого орудия заняли свои места по 12 комендоров, вооружившись банниками, прибойниками, надев подсумки с трубками воспламенительных зарядов, подготавливали ящики и жестяные банки с маслом, ключи для переключения вентилей станков. В обеих крюйт-камерах для подъема и доставки на жилую палубу медных кокоров с зарядами заняли свои места по 26 человек.
В составе броненосной эскадры.
Многие матросы были задействованы для доставки снарядов и зарядов к башням, которые они перемещали их по жилой палубе. Жилая палуба при этом напоминала оживленный людской муравейник, где в грохоте тележек и талей отрывисто звучали команды руководивших унтер-офицеров.
В башнях тем временем сначала открывали ставни амбразур, после чего по команде командира башни "к борту" придвигали орудия на станках, выводя дульные срезы наружу. Одновременно комендоры, отвечавшие за работу компрессоров отката, следя за манометром, доводили давление до уровня, необходимого для поглощения энергии от выстрела. По команде "снаряд" лежавший в желобе снаряд подводили, умело работая талями, к совку у казенной части орудия. Затем снаряд перетаскивался на смазанный маслом совок, проталкивался вручную, дружными усилиями в канал орудия и подбивался окончательно на место в каморе прибойником (правильное нахождение снаряда в каморе определялось по марке, нанесенной на рукоятке прибойника). По команде "картуз" два матроса поднимали на совок картуз, а два других проталкивали его далее прибойником. Раздается команда "замок", и клиновый затвор надежно замуровывает канал с тыльной его части. Звучит команда "трубка", и первые комендоры при каждом орудии доставали из подсумка трубку (воспламенительное устройство) и вставляли ее в запал (трубка воспламеняла запал, а запал, в свою очередь, заряд). Так при слаженной работе расчета орудие готовилось к выстрелу.