математику, которую я вспомню. Хоть алгебру, хоть геометрию, хоть арифметику. Лучше, конечно, матан[9] и функан[10]. И нет, это не матюги такие, это – чудо!
За это он мне обещал зачет автоматом по своему предмету, ну и порешать всласть.
Как же мы наорались!
До хрипоты, до сорванного горла, до невероятного кайфа! Когда встречаешь профессионала, который ценит, любит, знает свой предмет, когда ты тоже его знаешь…
Математический оргазм!
И куда там пятидесяти оттенкам серого? У математики граней намного больше! Хотя, если кто в ней не разбирается, это тоже садомазо.
Параллельно я выудила полезную информацию и для себя.
Да, переходы между мирами описываются формулами. Да, их можно и нужно рассчитывать. И тэр Корделиус с радостью поделится информацией, почему нет? Может, от меня и польза будет?
Компьютеров здесь нет, не изобрели, а искусственный интеллект… вот какой-то он получался самостоятельный и независимый. И жить хотел.
Так и пошли сказочки про вампиров.
Пару раз к нам в дверь заглядывали. Кажется, тэр Корделиус запустил чернильницей именно в тэра Аделаса. А чего он мешается, когда тут формулы? И мы кайфуем!
Второй раз заглянул ректор. Покачал головой и попросил не засиживаться допоздна. А то общежитие закроется.
Тэр Корделиус это пропустил мимо ушей, а мне надо было еще к старому храму забежать. Так что я все помнила. И когда начало смеркаться, попросила прекратить занятие. На сегодня.
Завтра? А завтра есть танцы? Отлично, завтра я тоже вся ваша!
Тэр Корделиус расцвел, поцеловал мне руку и проводил до выхода из корпуса. Предлагал и до общаги, но тут уж я отказалась. И затопала по тропинкам.
Две методички лежали у меня в сумке. А в руке упоительно пахла корзиночка с пирожными.
Хорошо…
Храм где стоял, там и остался. А вот Квазиморды не было.
Я уселась на ступеньки, поставила рядом с собой корзиночку, потом вспомнила «Аленький цветочек» – и не удержалась.
– Покажись мне, мой верный друг. – Ну и дальше, по тексту. – Если стар ты человек – будь мне дедушка, если середович – будь мне дядюшка… и поколь я жива, будь мне сердечный друг.
А что? Хорошо написал Аксаков! Душевно!
Я и договорить не успела – за спиной ветки захрустели. Обернулась – стоит.
Смотрит, серьезно так…
– Добрый вечер, – поздоровалась я. – Я вас не отвлекаю ни от чего?
– Ы-ы-ы.
Явное нет. Тогда продолжим:
– Вы простите, что я вот так пришла… мне просто больше и поговорить не с кем. А надо.
– Ы-ы-ы?
– Скажите, вот эти методички… вот ваша. А вот та, которую мне выдали. Я почитала, но тут и история разная, и планы, и… и вообще много чего! Почему?
– Ы-ы-ы…
– Простите, неправильно задала вопрос. Скажите, это у вас от рождения? Вот такая немота?
– Ы-ы-ы.
– Понятно. А писать вы можете?
И снова – нет.
– Давайте тогда попробуем по-другому? Если вы не против?
– Ы-ы-ы.
«Нет, не против. Обращайтесь».
– Меня зовут Наташа. Можно Туся. Давайте подумаем, как я могу к вам обращаться?
– Ы-ы-ы?
– Я буду называть буквы алфавита, а вы остановите, когда дело дойдет до нужной. Так и составим имя.
Мужчина кивнул. И показалось мне, что он улыбнулся.
Я принялась перечислять алфавит.
– Рад? Вы мне рады?
– Ы-ы-ы.
– Нет? Это имя?
– Ы!
– Поняла. Рад, так и буду к вам обращаться. Будете пирожные?
– Ы!
Я подвинула мужчине корзиночку. Небось нечасто ему такое перепадает. Ладно уж, пусть ест. А у меня, кстати, в сумке сало. И его я люблю больше пирожных.
Вечер прошел плодотворно. Постепенно, по буквам, я выяснила, что Рад живет здесь очень давно. Он и не помнит, сколько именно.
Что в храме есть библиотека. Небольшая, но есть.
Сам он ничего не читает, не получается. Пару слов он выхватить может, а потом начинает жутко болеть голова. До слез.
А тем вечером ему просто захотелось мне помочь. Чего тут думать – отдал мне книгу, на которой была нарисована академия. Вот и все.
История? Он ее просто не знает.
А что знает? Ничего. Имя – Рад. И все. А откуда он, чем занимался…
Больно. Голова болит. Плохо…
Я плюнула и прекратила расспросы. Если человеку плохо – чего его мучить? И вместо этого…
– А если я к вам в гости приходить буду? Не прогоните?
– Ы-ы-ы!
Явное приглашение. А мне… мне это тоже нужно.
Посидеть, подумать, да и в библиотеке храма покопаться? Тоже ведь не помешает! Корыстная я женщина…
Обратно я шла медленно, думая о своем.
И конечно, я свернула не туда. Шла и шла себе, потом уперлась в ограду, плюнула да и пошла вдоль нее. Обратно идти не хотелось, нет гарантии, что я вернусь правильно. А тут я точно выйду к воротам, а оттуда уже к корпусам.
Ограда кирпичная, высокая, не заблужусь… Даже с учетом того, что темнеет, не заблужусь.
О, беседка! Присесть, отдохнуть?
Это было кстати, ноги уже слегка ныли. Не люблю я физические нагрузки.
Я вошла в беседку.
Романтично, ничего не скажешь! Белые колонны, скамеечки внутри, столик, цветное стекло – так и представляешь, как кто-то здесь признается в любви.
Я уселась на лавочку подальше от двери. Дует…
Темнело.
В беседке само собой зажглось приглушенное освещение. Магия, наверное. Ладно, надо идти. Я оперлась на стол.
Рука неловко соскользнула, нащупав неровности…
Интересно! Кто бы на моем месте отказался прочитать, что написали предыдущие поколения?
Кое-как я сползла почти под стол и развернулась.
– Б…! – Да, материться я тоже умею. А что еще можно сказать, если видишь печально знакомый рисунок.
Сердечко, пробитое стрелой, а в нем надпись: «Катя + Лоелан».
Если это не кем-то из соотечественников оставлено, зовите меня жирафой.
Катя. Лоелан.
И рисунок словно выжжен. Словно кто-то пальцем вел, а рисунок проявлялся. Могла эта самая Катя так сделать?
Если ей была подвластна магия огня, то спокойно.
А что с ней стало потом?
Почему мне никто о ней не сказал, даже ректор? Не знает, что мы из одного мира? Или… есть другие причины?
Беседку я осмотрела тщательно, но больше ничего интересного не нашла. Вышла и отправилась дальше, к воротам.
Катя. Лоелан.
У меня есть два имени. Но что это мне дает?
Не знаю. Странно это, господа!
До корпуса я добрела уже в темноте, усталая и злая. Честно сказала Далии, что в очередной раз заблудилась,