- Ты молодец, пап, - говорю быстро, - отличное мероприятие.
Улыбка озаряет его лицо, очерчивая морщины у глаз, я почему-то думаю, что за последние пару лет он заметно постарел, и от этой мысли становится немного больно где-то далеко внутри.
- Хорошо, что пришли, - говорит папа, и добавляет тише уже Владу: - Ты уж не давай ее в обиду.
- Конечно, - спокойно отвечает Яров.
Когда мы отходим в сторону, я спрашиваю:
- А кто меня может обидеть?
Влад неопределенно качает головой.
- Для многих ты будешь казаться не подходящей мне парой. Социальный статус, разница в возрасте - это будут обсуждать.
- И все тычки мне, - усмехаюсь на это.
- Ну мне, наверное, тоже прилетит. Припишут кризис среднего возраста, или скажут, что встает уже только на молоденьких.
Я хмыкаю.
- А как же любовь?
- В этом обществе такого понятия не существует, Арин. Потому и будем целиться в наш дорогой электорат, задолбавшийся от рутины и жаждущий сказки.
- Играешь на низких энергиях? - улыбаюсь язвительно.
- Разве это низкая? Бог, как говорят некоторые знатоки, есть любовь. Так что чувство высокое, выше некуда.
- Влад, привет!
Мы оборачиваемся одновременно. К нам подходит мужчина около сорока, на его локте блондинка лет тридцати с небольшим в светло-голубом платье. Рассматривает меня с высокомерием, и я тут же внутренне собираюсь.
Нас представляют друг другу, мужчины перекидываются несколькими фразами, и когда я решаю, что обойдется, дамочка выдает:
- Неожиданно увидеть тебя в такой компании, Влад.
- В компании красивой девушки? - уточняет Яров невинно, хотя конечно, прекрасно все понимает.
- Красивой… Молодой… Из другого круга. Простите, милая, - она улыбается мне так фальшиво, чтобы я сразу поняла: ей вовсе не жаль оттого, что она это сказала. Ответить Влад не успевает, потому что отвечаю я:
- Я не обижаюсь, - натягиваю широкую улыбку, - глупо обижаться на человека, когда он специально хочет тебя обидеть, так ведь?
Она меняется в лице, на мгновенье теряется, потом начинает злиться. Я перевожу взгляд на Влада и вижу в его глазах удивление.
- Я пока посмотрю картины, - говорю Ярову и, потянувшись, целую в щеку, а потом неспешно иду в сторону небольшой выставки, устроенной в углу зала.
Яров присоединяется ко мне через пять минут. Встает рядом и замечает, разглядывая картину:
- А ты молодец. Умеешь постоять за себя.
- Ну ты же говорил, что у меня есть зубы, - я поворачиваю к нему голову. - Не люблю, когда оскорбляют. Тем более незаслуженно.
Он несколько секунд рассматривает меня, потом снова отворачивается к картинам.
- Придется вложиться в фонд твоего отца, - замечает мне.
- Почему придется?
- Ну зачем-то же я сюда пришел.
- В такое дело стоит вкладываться. Разве нет?
- Конечно. Часть моей прибыли всегда расходится по фондам. Слишком много людей болеет, к сожалению, всем не поможешь. Ну ладно, не будем о грустном. Пойдем еще поболтаемся тут полчаса, и можно валить. Шампанского хочешь?
- Нет.
- Точно, забыл, станешь неадекватной и начнешь танцевать на столе.
- Очень смешно.
Мы уходим через сорок пять минут, на улице приятная теплая погода, и я вдруг предлагаю:
- Может, пройдемся немного, набережная недалеко.
Влад только пожимает плечами.
- Почему бы и нет.
Вскоре мы идем рядом неспешным шагом, пока мимо нас снуют люди и едут машины.
- Любишь Москву? - спрашиваю Влада. Он думает, потом отвечает.
- Не знаю. Привык к ней, она, как компьютерная игрушка, втягиваешься в ее ритм и уже не можешь остановиться. Постоянно надо куда-то бежать, что-то делать, двигаться. И постоянно прокачивать скилы, наращивать темп. Не развиваешься - убит. Остановился - убит. Не вник в новое правило - убит.
Влад смотрит куда-то вперед, неспешно шагает, сунув руки в карманы, а я слушаю его и снова удивляюсь. В этом человеке удивительно гармонично сочетается беспардонность и глубина мысли, жесткость и вот такое мягкое спокойствие.
- Но ведь нельзя же до конца жизни бежать, - говорю несмело. Яров усмехается.
- Нельзя. Проблема в том, что для многих это и становится смыслом жизни.
- И для тебя?
Влад еще какое-то время молчит, потом встает передо мной, разглядывает.
- Жалеешь, что согласилась на это все? - задает вопрос, я тушуюсь на мгновенье.
Ищу внутри себя ответ и не нахожу однозначного. Нет, я не могу сказать, что мне нравится происходящее, оно слишком новое, слишком странное, и я все время нахожусь в напряженном ожидании следующего момента. И в то же время я словно шагнула на другую ступень, изменила свою жизнь, и теперь наблюдаю, как это изменение отражается на мне. И в этот самом факте изменения есть хорошее. По крайней мере, мне так видится.
- Не знаю, - отвечаю честно. - Это все… очень странно.
- Привыкнешь.
- Наверное. Просто тяжело, знаешь, следить за каждым своим шагом, думая, как это может сыграть в нашей ситуации. Начинаешь загонять себя в рамки, не понимая, что стоит делать, а что нет.
Яров смотрит на меня, а я теряюсь, до того у него сейчас внимательный взгляд. А потом он спрашивает:
- Высоты боишься?
- Что? - хмурюсь в удивлении. - Высоты? Нет. А что?
Яров вдруг подхватывает меня и ставит на каменное ограждение набережной.
- Ты с ума сошел? - выдаю на выдохе, хватаясь за него.
- Я тебя страхую, пошли.
Он держит мою руку, я смотрю в изумлении.
- Ты серьезно? - спрашиваю по-дурацки.
- Похоже, что я шучу?
Еще смотрю, а потом медленно выпрямляясь, сжимая руку Ярова.
- А если я упаду?
- Я тебя вытащу. Я отлично плаваю, а вода теплая.