Читать интересную книгу Раяд - Всеволод Бенигсен

Но это позже. Тогда, у Ахмеда, он только начал постигать реальность, и потому задал всего один, последний вопрос:

– А зачем ты им помогал? – спросил Костя, глядя собеседнику прямо в глаза. – Не из любви же к русским? Ты, поди, нас так же ненавидишь, как и все чеченцы.

– Нет, не из любви, – покачал головой Ахмед.

– И не из корысти, – добавил Костя.

– И не из корысти, – эхом отозвался Ахмед.

– А зачем?

Костя уже приготовился к привычному «Вам, русским, не понять» или «Так Аллаху было угодно», но Ахмед ответил неожиданно. И просто.

– Понимаешь. Вдруг и мой сын когда-то в России застрянет. Пускай и ему тогда встретится кто-то вроде меня.

В этом ответе было что-то иррациональное, может, даже наивное. Но то была иррациональность особого рода – такую Костя не встречал у других чеченцев. У них она носила характер первобытный, животный. У Ахмеда – человеческий, человечный. Где тут граница, Костя и сам не понимал. Только ему вдруг отчаянно захотелось не уступить Ахмеду в этой иррациональности. Ему показалось, что в этом будет знак какого-то понимания между ними. Именно между ними. А не между народами. Потому что в тот момент они не были представителями русского и чеченского народов. Они были представителями какой-то одной группы людей, которые вечно будут одиноки, и среди своих, и среди чужих. Они были учителем рисования и журналистом, которые сидели друг напротив друга и беседовали. Они были то ли выше своих народов, то ли просто слегка им чужие. И это откровение показалось для Кости гораздо более горьким, чем дележ чужого имущества, гордо именующийся «войной».

Костя уехал, оставив дезертиров там, где они сидели, – в подвале. Наряду, что прибыл с ним, сказал, что пацанов у Ахмеда нет. Так и в рапорте написал, мол, вышеуказанные лица не обнаружены.

А потом был мат-перемат, который ему достался от начальства. Оказалось, эти пацаны были срочно нужны для очередного шоу под названием «ФСБ успешно борется с дезертирством». Обычная грызня между военными и эфэсбэшниками. Что-то где-то не поделили. Тоже, видать, во что-то играли. Им нужны были новые пешки.

А потом Костя перебрался к Разбирину в Москву. Закончил журфак. И до какого-то момента старался не позволять своему азарту брать верх над рассудком. Каждое порученное дело он старательно изучал, чтобы не оказаться очередной пешкой в чьей-то игре.

И надо же было такому случиться, что он вляпался в эту мутную кашу под названием «Район».

Костя сидел в своей новой квартире, смотрел в окно и думал о Хлыстове, Оганесяне и Гремлине. К горлу ядовитой кислотой подступал знакомый привкус чьей-то чужой игры.

XVI

А. ПЕРЕВЕРЗИН – Е. ВИНОГРАДОВУ

16 января 1921 года

Любимый Евгений Осипович,

сегодня я находился у дочки профессора Равенского. Вам он должен быть хорошо знаком по 80-м годам прошлого века. Крупнейший ученый, Равенский занимался историей Древней Руси.

И так как я хорошо знаком с его семьей (его, к сожалению, в живых уже не застал), то получил разрешение воспользоваться его бесценной библиотекой и архивом. Среди прочих документов я нашел и тоненькую папку. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что он был знаком с упоминанием о раядах, тем самым, которое я сам когда-то вычитал в летописи монаха Даниила. Более того – Равенский какое-то время занимался раядами и даже провел небольшое исследование. К сожалению, никаких упоминаний об их географическом положении ему найти не удалось, так что работу он вскоре прекратил. Однако в своих беседах с графом Алексеем К. Толстым, с семьей которого был необычайно дружен, он, видимо,упомянул о раядах и поделился своими соображениями на их счет. Более того, среди бумаг я обнаружил и небольшой листок, в подлинности которого не приходится сомневаться. А. Толстой как раз тогда писал свою шутливую «Историю государства российского», и, находясь, видимо, под впечатлением от рассказа Равенского, начеркал (очевидно, все же в шутку) следующие строки, которые, конечно, в окончательный вариант стихотворения не вошли.

Наведались к раядам,Мол, пусть дадут совет,Всему мы, в общем, рады,Порядка только нет.Но в жизнь раядов вникнувВоскликнули: «Хаос!Тут сгинет всяк, не пикнув.Куда нас черт занес?»Раядов сказ был краток:«А все ж у нас, бог весть,Хоть с виду беспорядок,В нем свой порядок есть»

По одним этим строкам очевидно, что Равенский придавал раядам немалое значение, считая их важным если не звеном, то, как минимум, участником российского исторического процесса. Единственное, что здесь меня смущает – это то, что прарусские люди «наведываются» к раядам, тогда как раяды и есть самые что ни на есть русские люди, и это им впору спрашивать совета.

Папку я, с разрешения дочери Равенского Анастасии, забрал к себе. Хотелось бы показать ее Вам, так что буду счастлив, если Вы окажетесь в наших краях с визитом.

Забыл самое главное. Не могли бы вы посоветовать кого-то из специалистов по праславянским рунам? Дело в том, что письменность раядов, по моему скромному мнению, не сильно отличается от прочих праславянских, и даже мне удалось обнаружить упоминание некоего Святополка Спасителя, который, судя по всему, был одним из последних правителей Раяда. Но, конечно, тут требуются более обширные знания.

Преданный Вам,

Александр Переверзин

Е. ВИНОГРАДОВ – А. ПЕРЕВЕРЗИНУ

2 февраля 1921 года

Дорогой Саша,

извините, что не ответил сразу – много болел и только сейчас, кажется, начал отходить от прилипчивого гриппа.

Оба письма Ваших получил. Надеюсь, больше не было, ибо почта работает отвратительно, и даже сейчас, посылая это письмо, я чувствую себя моряком на необитаемом острове, бросающим бутылку с запечатанным призывом о помощи куда-то в морские волны.

Сначала об общем.

Я категорически не согласен с Вашим замечанием, что беспорядок есть естественное состояние русского человека и когда по каким-то причинам он вдруг решает навести порядок, выходит такой порядок, что мертвые позавидуют живым. Неужели то, что сейчас происходит в нашей несчастной стране, а именно бессмысленная вражда, нищета и голод, Вам кажется тем самым жутким порядком, к которому мы пришли?

И что же Вы в контексте всего этого можете сказать по поводу Веймарской республики, например? Порядок там или беспорядок? И к чему, например, стремятся немцы?

Теперь о раядах. Внимательно проштудировав все, что вы мне прислали, я прихожу к выводу, что Раяд если не процветал, то, по крайней мере, существовал относительно неплохо. Об этом говорят высокая обрядовая культура (в том числе и захоронений), найденные предметы быта, а также следы явно развитых ремесел, среди которых, что немаловажно, и торговля. Смущает внезапный упадок всего этого. Однако здесь мне представляется важным упоминание князя Святополка Спасителя, и я невольно связываю его появление (и правление) со скорым исчезновением раядов. По крайней мере, я бы обратил на него особое пристальное внимание. И тут я пока не могу предложить Вам ничего оригинального, кроме как обратиться к профессору Шестакову. Шестаков – безусловный специалист в области праславянских рун и, я уверен, он смог бы пролить свет на те события, если Вы, конечно, доверите ему работу по дешифровке. Найти его Вы сможете через нашего общего знакомого профессора Керчина – они, кажется, когда-то вместе работали.

Крепко обнимаю Вас и надеюсь, что, победив болезнь, смогу вырваться и навестить Вас с Сашенькой.

Ваш Е. Виноградов.

А. ПЕРЕВЕРЗИН – Е. ВИНОГРАДОВУ

22 февраля 1921 года

Дорогой Евгений Осипович,

в своем последнем письме Вы довольно едко, если не сказать раздраженно, отреагировали на мои размышления о былом и настоящем, и в частности о порядке. Вы пишете: «Неужели то, что сейчас происходит в нашей несчастной стране, а именно бессмысленная вражда, нищета и голод, Вам кажется тем самым жутким порядком, к которому мы пришли?»

Для начала хочу сказать Вам, что мы еще никуда не пришли. И если хотите знать, то сегодняшнее положение вещей есть лишь первая ступень к наведению того страшного окончательного порядка, который будет фатален или летален (что в России почти одно и то же). Ибо нынешнее бедственное состояние страны вынудит русского человека отдаться любому, кто этот порядок наведет.

Представьте себе прокрустово ложе. А теперь представьте, что происходит, когда в него кладут человека, готовя его к «идеальному соответствию» сей кровати. Хрустят ли суставы ног (это если ноги короткие), трещат ли шейные позвонки (это если не умещается голова), но, так или иначе, льется кровь и криком надрывается жертва. Вот это и есть то, что мы сейчас переживаем. Жертва скончается от потери головы или крови, но зато идеально впишется в ложе. И наступит тот самый порядок. Мертвый порядок. Последователи великого изобретения Прокруста могут время от времени подравнивать отдельные части тела для придания ему еще более совершенной формы, но сути это уже не изменит.