на фаната, – ухмыльнулся Алед.
– Заткнись, я самый что ни на есть фанатистый фанат.
– Пародия.
– Я был первым, кто на тебя подписался.
– Пародия! – не унимался Алед.
Дэниел швырнул в него комком земли, и Алед со смехом повалился на спину.
Весь вечер меня не покидало ощущение нереальности происходящего. Я никак не могла взять в толк, почему мы зависаем вместе. Алед не был моим одногодкой и учился в другой школе. Дэниелу я вообще не нравилась. И что это за компания друзей – два парня и одна девушка?
Пока я предавалась размышлениям, Дэниел и Алед начали обсуждать результаты экзаменов.
– Я просто… чувствую облегчение, – сказал Дэниел. – Я шесть лет хотел поступить в хороший университет, чтобы заниматься биологией. Я бы себя возненавидел, если бы облажался в самом конце.
– Рад за тебя, – отозвался Алед. Он лежал на боку и снова тыкал палкой в костер.
– А мог бы и за себя порадоваться.
– Ха-ха, спасибо, что-то не хочется, – хмыкнул Алед. Я не поняла, почему он так ответил. Он же в самом деле блестяще сдал экзамены. – Нет, я не жалуюсь. Наверное, дело в том, что оценки меня не слишком волнуют.
– Тебя волнует «Город Юниверс», – влезла в разговор я.
– Ну да. Ладно, – покосился на меня Алед. – Это правда.
Я вдруг почувствовала, что жутко устала. Поднимать веки было невыносимо тяжело. Мне внезапно вспомнилась Кэрис. Два года назад мы с ней точно так же напились на домашней вечеринке, когда узнали результаты экзаменов. Это была ужасная ночь.
Интересно, я все-таки решусь заговорить с Аледом о его сестре? Или буду до скончания веков обходить эту тему стороной?
– Сегодня утром я видел кучу людей, рыдавших над своими оценками. Так что, на мой взгляд, тебе все-таки стоит отпраздновать, – сказал Дэниел и передал Аледу бутылки с водкой и колой. – Выпей-ка, именинник.
Я чувствовала, что скоро достигну следующей стадии опьянения, когда я говорю то, о чем потом горько сожалею. Впрочем, может, я усну до того, как успею что-нибудь ляпнуть. А может, и нет. Я сорвала несколько травинок и стала бросать их в костер по одной.
Канье бы это не понравилось
Мы сидели на лугу, потом куда-то ушли, потом вернулись – по пути я умудрилась обзавестись одеялом, – а потом мы с Аледом подпевали Канье Уэсту. Алед знал все слова наизусть, я – нет, поэтому он устроил настоящее представление под звездами. Стояла теплая ночь, и небо было таким красивым, что дух захватывало. Канье бы это не понравилось.
Мы забрались в палатку, и Дэниел уснул после того, как его стошнило в заросли ежевики и он вернулся с роскошной царапиной на руке, и Алед сказал, так вот, он говорит: «С одной стороны, я считаю, что работа очень важна, в смысле здорово, что я получил хорошие оценки и теперь меня примут в университет, но с другой стороны, мой мозг такой – ну не знаю, мне пофиг, в конце концов все будет хорошо или типа того, ну то есть наступает момент, я просто ничего не делаю, если мне не нужно, я делаю только то, что нужно делать, но мне совершенно пофиг. Не знаю, по-моему, в этом нет никакого смысла…» А я почему-то киваю и повторяю с улыбкой: «Точно».
Я спрашиваю Аледа:
– Кто такая Февральская Пятница?
Но он отвечает:
– Я не могу сказать!
А я говорю:
– Но мы же друзья!
А он:
– Это неважно!
– Ты любишь ее? Или его? Фандом не ошибся?
Алед только смеется и мотает головой.
Мы стоим посреди луга и соревнуемся, кто громче крикнет.
Делаем мутные ночные фото и пересылаем их друг другу в твиттере, и я сомневаюсь, что это удачная идея (хотя вряд ли кто-нибудь различит в смазанных пятнах наши лица), но ничего не могу с собой поделать.
РАДИО @UniverseCity
@toulouser тулуз без прикрас [моя размытая фотография с двойным подбородком]
*тулуз* @touloser
@UniverseCity Радио собственной персоной [размытая фотография Аледовых кед]
Мы валяемся в траве.
– Кажется, я слышала лису, – говорю я.
– Мой внутренний голос звучит как голос Радио, – говорит Алед.
– Тебе не холодно? – спрашиваю я.
– Я уже давно ничего не чувствую, – отвечает он.
Мы лежим в палатке.
– Я раньше страдала от жутких кошмаров, когда просыпаешься, но не понимаешь, что проснулся, и думаешь, что кошмар продолжается, – рассказываю я.
– Каждую ночь у меня так сильно болит в груди, что мне кажется, я умру.
– Вроде бы подростки не должны таким страдать, – задумчиво произношу я.
– Болями в груди или ночными кошмарами? – уточняет Алед.
Мы решаем записать новый эпизод «Города Юниверс», но вместо этого затеваем с Аледом догонялки, и я снова падаю на него – в этот раз случайно. Я несколько минут изображаю героиню, которую выдумала на ходу и назвала своим сетевым именем Тулуз, а потом мы втроем играем в «Я никогда…»[15].
– Я никогда… – Алед задумчиво стучит пальцем по подбородку. – Никогда не портил воздух, а потом не переводил стрелки на другого человека.
Дэниел стонет, я смеюсь, мы оба пьем.
– Ты правда никогда так не делал? – недоверчиво спрашиваю Аледа.
– Нет, мне совести не хватит. Я привык отвечать за свои поступки.
– Понятно. Я никогда… – смотрю в темноту между Аледом и Дэниелом, – не нарушала комендантский час.
– Боги, какая ты жалкая. – Дэниел смеется и снова пьет.
Алед странно на него косится.
– Тогда я тоже жалкий, – бросает он, и вид у Дэниела тут же делается виноватый.
– Я никогда… – начинает Дэниел, покачивая бутылку, – не врал, когда признавался в любви.
– Оу, – вырывается у меня. Алед поднимает стаканчик, словно собирается выпить, но передумывает на полпути и вместо этого потирает глаза. А может быть, он с самого начала собирался потереть глаза. В любом случае, никто из нас не пьет.
– Ладно, я никогда… – Алед запинается, и взгляд его стекленеет. – Никогда не хотел поступать в университет.
Мы удивленно молчим, а потом Дэниел начинает смеяться, словно Алед удачно пошутил, и Алед тоже смеется, будто и в самом деле пошутил, но я не спешу к ним присоединяться, потому что мне так не кажется.
Вскоре после этого я заползаю в палатку и засыпаю, а когда открываю глаза, то обнаруживаю, что Дэниел спит рядом, но Аледа нигде нет. Выглянув наружу, я вижу, что он ходит кругами по траве и что-то невнятно бормочет в телефон. Бреду к нему и спрашиваю: «Что ты говоришь?» Алед вскидывает голову, дергается всем телом и восклицает: «Господи, я не слышал, как ты подошла», – и мы оба забываем, о чем шла речь.
Дэниел просыпается, чтобы спеть вместе с нами «Нам больше нечего ждать». Визуальный ряд – мутные фотографии того, как мы бежим в темноте через луг. Вспышки света в глазах и на коже. Выкладываем эпизод на ютьюб до того, как успеваем передумать.
Мы с Дэниелом лежим рядом, и он говорит:
– Когда мне было пять лет, одна девочка целый день насмехалась над моим настоящим именем. Целый день! Бегала кругами по игровой площадке и мерзким голосом кричала: «ДЭ СУН, ДЭ СУН, ДЭ СУН, У ДЭ СУНА ДУРАЦКОЕ ИМЯ». Я жутко расстроился и так рыдал, что учительнице пришлось позвонить маме. Когда она пришла за мной, я все еще плакал. А моя мама, честное слово, лучше всех на свете. Она отвезла меня домой и сказала: «Давай-ка придумаем тебе настоящее английское имя. Мы ведь теперь живем в Англии, и ты – англичанин». Помню, я тогда очень обрадовался.