Читать интересную книгу Слезы Магдалины - Екатерина Лесина

Договаривались... как будто кто-то когда-то в точности придерживался договоров. И в последнем шансе сдержать истерику Алена сказала то, что в другом случае никогда бы не сказала:

– Мишка говорил, что ты на голову ударенный! Что психом был и остался. Не хотел помогать, не нужно было лезть! А ты полез. Теперь назад, да? Предлог нашел...

– Да что ты несешь!

– Правду!

– Дура!

– Ненормальный!

Влад вдруг расхохотался. И этот переход от гнева к смеху испугал больше, чем если бы Влад попытался ударить.

– Я... Мишка знает, что ты тут живешь. И если со мной что-то случится...

Алена отступила к стене, сдерживаясь, чтобы со всех ног не броситься во двор, крича о помощи. Влад поднял руки вверх, увидев молоток, бросил и протянул раскрытые ладони.

– Погоди. Да стой ты. Ничего я тебе не сделаю. Тем более что Мишка знает. Мишка – это аргумент. И я ненормальный. Да, я ненормальный, если ввязался в эту историю.

Шаг влево, и теперь Влад загораживает проход, отрезая путь к бегству.

– Он... он говорил, что ты на учете.

– На учете, значит. С головой не дружу. А он так наоборот. Черт, и ведь не поспоришь. Я ж и вправду на учете состоял. И в психбольнице лежал. Видишь, каюсь в грехах как на духу. Да постой ты... авария была. Сотрясение мозга. Последствия...

Влад бросился вперед, схватил, прижимая Аленины руки к бокам.

– Да стой ты! Не съем я тебя! Значит, Мишка заходил?

Алена кивнула и прошипела:

– Отпусти!

– Отпущу. Потом. А Мишка, он тебе кто?

– Никто. Муж подруги.

– Ты хорошо его знаешь?

Вопрос Влада удивил Алену. Хорошо ли она знает Мишку? Да, конечно, хорошо! Он познакомился с Танькой в парке и долго ухаживал, каждый день таскал цветы, а признаваться в любви не спешил. Робел. Он вообще весь такой, вроде бы и спокойный, надежный, а по характеру так робкий.

– И кто это тебе сказал? Или собственные наблюдения?

– Собственные, – огрызнулась Алена.

Чем дальше, тем меньше нравился ей этот разговор. Алена попыталась вырваться, но Влад держал крепко.

– Твоя подруга ведь знает про твою бабку-ведьму?

Так вот к чему он ведет, сыщик-любитель, Шерлок Холмс деревенский. Мишку подозревает. Конечно, Танька рассказала ему про Аленкину бабку, а Мишка, будучи на самом деле скрытым психом, ненавидящим ведьм, решил от Алены избавиться.

– Чушь!

– Неужели? – Влад не спешил раскаиваться. – Но возвращаясь к первому вопросу. К примеру, знаешь ли ты, что его мать, сестры и брат погибли? И что именно мать, дождавшись, когда дети заснут, подожгла дом? Мстила мужу, сбежавшему к любовнице.

Боже мой! Какой кошмар!

– Та же, из-за которой разыгралась трагедия, повесилась. Печально, правда?

– Я не понимаю, при чем...

– При том, что до сих пор поговаривают, будто самоубийца не сама в петлю шагнула, помогли ей. Кто? А тот, у кого она душу на силу ведьмовскую обменяла. И кого ради ворожила и привораживала. И кому в жертву семью принесла. Только вот ему, неназываемому, жертв всегда мало. Вот и прибрал верную служанку. Итак, имеем парня, потерявшего из-за ведьмы всю семью. Вот тебе и мотив.

Он наконец разжал руки и предложил:

– Пошли, что ли, поговорим по-настоящему.

Влад не собирался рассказывать ей всей правды, хотя бы потому, что сам не очень понимал, где эта правда начиналась и где заканчивалась.

Не помнил! Он, Влад, гордившийся тем, что никогда ничего не забывал, сейчас не помнил собственной жизни! И более того, не замечал дыр в ней.

Алена сказала про больницу, и в голове точно вспыхнуло – да, была. Лежал.

Палата на одного. Кровать у стены. Тумбочка между решетчатой спинкой и подоконником. На последнем две трещины, словно кто-то сверху уже поставил крест на Владе. Серое стекло за синей решеткой, кусок двора с двумя тополями и стеной. Он лежит и смотрит...

На что?

На кого?

Ждет. Кто-то должен прийти, а не приходит. Папа. Обещал, а уже который день и нету. Владику скучно – читать нельзя и телевизор смотреть тоже. Из игрушек – детское домино, на косточках которого фрукты и машинки намалеваны. А в домино играют вдвоем.

Влад же один.

– У тебя когда-нибудь было такое, что ты что-то забывала? – Влад сел на табурет, который закачался и заскрипел, взывая о починке. – Не пустяк, вроде чьего-то номера, а серьезное. Настоящее.

– Вроде бы нет. Но... как можно сказать, что ты забыл, если ты так и не вспомнил?

Алена старалась держаться подальше. Напугал? Он не хотел. Он сам испугался, когда увидел открытую дверь и горку снега на пороге. Когда представил, что она мертва.

Тот, вчерашний мент, с его смешной ненавистью, сказал – все серьезно. Он много вчера говорил, называл имена, одно из которых показалось смутно знакомым. Нужно проверить. И позвонить. Наденька небось сожрала беднягу с потрохами. С нее, с Наденьки, станется.

– А что твой Мишка еще говорил?

– Тын-да, тын-да! – Голос скатывается с высокого берега, плюхаясь в зеленоватую воду канавы. Крик подхватывают камыши и ленивое стадо гусей. Змеи-шеи поворачиваются, красные клювы сталкиваются друг с дружкой, повторяя:

– Тында-тын-да-тындатын...

Конопатому мальчишке внизу слово кажется обидным.

Почему?

Влад не помнит. Этого тоже не помнит. Но мальчишка бежит, карабкается вверх по склону, скользит босыми ногами по земле, валится, катится, плюхается в воду.

И гуси гогочут:

– Тында!

Надо поговорить с Мишкой. Оба ведь взрослые, а взрослые не обижаются на слова, тем паче сказанные невесть когда. Зато Мишка может помнить. О чем? О ведьме с картами? О больнице?

– Влад, – Аленина ручка легла на лоб. – Ты горишь весь. У тебя температура? Может, приляжешь?

Он позволяет себя отвести...

...отвезти. Машина другая, не папина. Пахнет плохо, и ему страшно находиться в ней.

Авария? Ну да. После аварии естествен страх перед автомобилями.

...бело-красный шлагбаум поднимается и опускается, отрезая пути к отступлению. Узкая дорога между рядами елей. Люди в халатах: одни в белых, другие в байковых, разноцветных, надетых поверх пижам.

Больница. Воспоминания возвращаются? Это хорошо? Конечно, хорошо. Алена рядом. Тоже хорошо. Почему-то Владу страшно вспоминать одному.

Квадратная тетка. Ноги-столпы шаркают по клетчатому полу. Владу приходится бежать, он жмется к ватному бедру и изо всех сил цепляется за жесткий палец. Красно-белый деревянный, совсем как давешний шлагбаум.

– Все будет хорошо, – обещает тетка, вытаскивая из кармана связку ключей. Ковыряется в замке, как в зубах.

– Все будет хорошо... ты уже большой мальчик.

Сколько ему было? Одиннадцать? Двенадцать? Больше? Меньше? Не настолько меньше, чтобы не помнить. Пропущенный год, переезд, другая школа. Папины объяснения, что так будет лучше, Влада перестанут дразнить.

Мамино молчание.

Иконы, которые она начала собирать. Это связано? Да. Но как?

– Аленка, – Влад ложится на бок с трудом. Его трясет как в лихорадке, и ледяной пот плывет под воротник. – Ляг со мной. Пожалуйста. Мне... мне страшно одному.

...особенно по ночам. Тени приходят извне. Мягкими лапами шоркают по клетчатому полу, останавливаются у запертой двери и начинают ковыряться в замке. А другие, прилипая к серому стеклу, пялятся на Влада. Ждут, чтобы их впустили.

Он накрывается с головой одеялом – в нос шибает запах хлорки – и старательно не дышит.

Если притвориться мертвым, тени не тронут.

Но скрипит, отворяясь, дверь, и кто-то – другой? чужой? страшный? – замирает у кровати. Стоит долго – у Влада заканчивается воздух, и перед глазами начинают плясать огоньки.

– Тихо, тихо, все хорошо. Я тут. Влад, тебе к врачу надо, тебе... – влажные Аленины ладошки гладят лицо. И ее собственное близко. Испуганные глаза, в которых сострадание.

Никто никогда не жалел Влада.

– Спасибо, – хочет сказать он, но вместо слов вырывается хрип. Теперь Аленка решит, что он и вправду сумасшедший. И наверное, будет права.

Вопрос 7: Как это может быть, чтобы дьявол, дух, не нуждающийся в питании и поддержке, желал чужой крови? К тому же, будучи духом, он не может сосать никакие такие выступы, ибо у него нет ни плоти, ни костей, его нельзя почувствовать и так далее.

Ответ: Он не ищет их крови, поскольку может жить без этой поддержки, но приходит к ним и берет у них кровь, чтобы усугубить проклятие ведьмы и не дать ей забыть о заключенном договоре. А поскольку он дух и князь воздуха, то он может прийти к ним в любом обличье, которое получается из частичек сконцентрированного загустевшего воздуха. И так он принимает облик любого живого существа. Создать же что-нибудь не в его власти, ибо сия способность принадлежит только Богу. Однако для того, чтобы сосать кровь ведьм, дьявол входит в тела реальных существ из плоти и крови и заставляет их (находясь внутри) делать то, что ему нужно. Он приводит в движение органы их тела, в кого бы он ни вошел – в кошку, крысу или мышь, – так что они говорят с ведьмами, и так заключает с ними договор.