– Давай со мной, – легко предлагал Митька. – Ты ж знаешь, я тебя давно люблю. Не понимаю – на кой черт ты за этого бегемота выскочила?
– Да я бы с радостью... – вздыхала Вера. – Только куда Ветку девать?
– Да ты смеешься, что ли? У нее такой папаша! С ним она сыром в масле катается и еще долго кататься будет, что тут думать. А тебя он изведет. Поехали!
И она поехала. В тот год Виолетте исполнилось восемь лет. Но и с Митькой сказки не вышло. Никто не хотел давать деньги просто так. Приходилось работать на износ только за то, чтобы прокормиться. Сначала Вере повезло – она устроилась официанткой в маленькое кафе, им удалось снять квартиру и даже счастливо прожить несколько лет. Потом устроился Митька к какой-то стареющей вдове разнорабочим. И так у него дела пошли в гору, что однажды он заявился домой в новом костюме с иголочки и, пряча глаза, сообщил:
– Мы с моей вдовушкой решили пожениться. Сама понимаешь, никаких отношений между нами теперь не может быть, так что... Рыба ищет, где глубжее, человек – где лучшее.
Тогда она и начала пить. Сколько пропила – сама не помнит. Спасла ее мать. Уж как она заставила Назарова вырвать Веру из той заграницы, как ее нашли – та и не спрашивала, но домой ей вернуться удалось. Домой – обратно к матери. К Назарову не пошла, знала, что не простит, да и не такой он ее помнил. А мать словно только ее и ждала – скончалась ровно через неделю. Перед смертью успела сказать:
– Виновата я перед тобой. Кабы я не заставила тебя тогда силком замуж-то выйти... Но ты помни – не одна ты, дочка у тебя растет. И уж как больно перед смертью перед родным чадом виноватой себя чувствовать! У тебя, Вера, еще есть время.
Те мудрые слова были благополучно забыты уже к вечеру, водка свое дело сделала. Потом – опять пьянки, откуда-то появились друзья – такие же пьянчужки, жить стало веселее. Дочку не видела, да и не хотелось... А однажды Вере стало совсем плохо – то ли водкой паленой отравилась, то ли организм стал противиться, но привиделась ей мать. Сидит она будто возле ее кровати и горько спрашивает:
– Ну что, доченька, как твоя Веточка? Не знаешь? А прощения ты у нее попросила за то, что бросила ее крохой? Что мать родную девка не знает? Что расплачивается, невиновная, за грехи твои? Не попросила?
Очнулась Вера в больнице. Откачали ее. Выписавшись, первым делом нашла, где теперь Назаровы живут. Веточка уже девушкой стала. И такой ладной, какой когда-то сама Верочка была.
Вера подкараулила дочку, когда та бежала по скверу – то ли в школу торопилась, то ли домой.
– Вета... доченька... – только и проговорила она и уткнулась лицом в ладони: сама от себя слез не ожидала.
Девчонка остановилась, пытливо посмотрела на странно одетую женщину и просто спросила:
– Вы – моя мама?
Вера кивнула.
– А вы не умерли? Мне папа говорил, что моя мама умерла... Значит, врал. А почему вы раньше не пришли?
– Я не могла, прости меня, доченька...
– Да ладно, с кем не бывает... а теперь вы будете приходить? Только... мне кажется, папа будет сердиться. Давайте видеться незаметно.
И они стали встречаться. Теперь уже Вера сама работала на трех работах, чтобы дочке не было стыдно, что ее мать так плохо одета, старо выглядит, хотелось купить дочке что-нибудь в подарок. А самое главное – она вдруг поняла, что из-за этой девочки готова свернуть горы, что она будет работать и в десять раз больше, лишь бы ее девочке было хорошо.
– Как жалко, что ты уходишь... – как-то раз проговорила Вета, прощаясь с матерью. – Мы вот с тобой встречаемся, говорим, говорим, а потом я прихожу домой, и оказывается, что я не сказала тебе самое важное... а потом забываю... Вот бы нам вместе пожить, да? Но папа меня не отпустит.
– Не отпустит, но ты слушайся его, детка. Он тебя очень любит. И всегда любил. Мы и расстались с ним из-за того, что он так сильно любил тебя, что на меня у него уже времени не оставалось.
– А я не совсем бы ушла... – и вдруг глаза ее блеснули. – Представляешь! А если бы нам уехать летом! В отпуск! Куда-нибудь в деревню, а? Но он не разрешит, а вот на курорт... и там бы совсем «случайно» оказалась ты! Только тебе нужно сначала вылечиться, чтоб не пила... Слушай, это мысль!
Вера в мозгу уже прокручивала – куда ей еще устроиться работать, чтобы накопить на отдых с дочерью, потому что большего счастья для нее теперь не было. Но девочка все решила сама:
– Ты не переживай из-за денег. У меня есть, тебе хватит. Только... понимаешь, их у меня одна дама заняла. А отдавать никак не хочет. Я уж сколько раз ей напоминала, а она – глаза очками сделает и ну гудеть: «Какие деньги, девочка? Не приставай ко мне, а то в суд подам!» И подаст, я ее знаю.
– Это нам надо в суд! Как же она осмелилась, паразитка, ребенку долг не вернуть?
– Да нет, судом ее не проймешь, я же ей просто так дала, даже расписку не взяла – такая дура. А вот если...
И Ветка поделилась своей идеей:
– Я ей напишу письмо, страшное такое, чтобы она испугалась и принеслась с деньгами. А ты мне помоги – передай ей. Она же тебя не знает. А то меня увидит – обязательно в ментовку стукнет, что ее шантажируют. Не отмоемся.
И Верочка прилежно принялась сочинять письма, надписывать газеты и даже звонить Аллочке по телефону...
– Мы же за границу собирались, на Пески, но только Вета очень хотела, чтобы я вылечилась... Она боялась, что я опять сорвусь, а я... не могла я ее подвести, а за себя поручиться... Нет, я сначала побаивалась, только мечтала, а потом... – и Вера Григорьевна снова перешла на крик: – Потом Вета мне и сказала, что у нее были большие деньги, но что она... что у нее их заняли вы! И не отдаете! А она уже столько раз просила! И этих денег хватило бы на все! На мое лечение, на море – на все!
– Тихо-тихо-тихо, – успокоила ее Варька. – Мы же не отрицаем ничего, не возражаем, не спорим, мы просто вас слушаем. Не надо кричать.
– Значит, Вета сама вам сказала, что я должна ей деньги? – проговорила Аллочка. – Странно... и почему именно я?
– Не знаю... надо вам было куда-то...
– И что же дальше? – спросила Гутя. – Аллочка якобы должна деньги, не отдает, и вы решили ее запугать?
– Да! Я решила! А эта ваша... Аллочка!.. Она взяла и убила мою дочь...
– Да нет же! Ну что за ерунду вы городите? – не могла больше слушать Алла Власовна. – Значит, сама заняла, сама убила, а потом сама же первая ее и обнаружила? Да еще и, дура такая – сама же это дело расследую!
– Ну, здесь-то как раз не дуростью попахивает... – скривилась Вера Григорьевна. – Куда как лучше искать самой, нежели чем тебя будет искать милиция. А я все равно всем расскажу! Да! И вы не заткнете мне рот!
– Гутя, она расскажет, – чуть не плакала Аллочка. – И ведь ей поверят. Это, во всяком случае, звучит убедительнее, чем – умерла от разбитой вазы!