Читать интересную книгу Как надо работать (сборник) - Алексей Гастев

В гигантском действии по возрождению хозяйства Россия приводит в движение ряд больших исторических рычагов, создавшихся на наших глазах. Прежде всего — индустрия, которая разбудила нашу спящую аграрную страну, сообщила новый темп всему народному хозяйству, разбудила дремлющие огромные пустыри и дала новый тип управления трудом. Индустрия, как частная, так и государственная, была тем ключом к культуре, который призван был отпереть неподвижную косность России. Точная обработка, урегулированное движение, быстрота выполнения сроков — все это дала нам индустрия.

Огромнейшим фактором культуры явилась и мировая война. Она ввергла огромные миллионные массы в особую психологически сжатую атмосферу. Заставила ценить время. Заставила разрешать цели всегда на границе между жизнью и смертью и сделала новый прорыв в косность России. Если бы не было мировой войны с ее ужасом, смертью и пеплом, то, вероятно, не было бы и такой народной революции, которая прошла по России, и такой жизни, и такой культуры, которая обозначилась теперь.

Революция, и особенно наша Октябрьская революция, — должна считаться новым источником культуры, обозначив новый призыв к массам, призыв к низам, обозначив ставку на народного анонима, ставку на постоянное социальное творчество и инициативу. Одновременно с этим революция поставила целью при всех хозяйственных успехах стараться идти в уровень с теми лозунгами, которые она писала на своем знамени. С лозунгами социалистического государства, которое дает известные общие социальные установки для всех граждан и особенно для так называемых «низших» классов — рабочих и крестьян.

Как известное производное этой революции мы должны отметить огромную, невиданную роль государства как регулятора и организатора общественной жизни и верховного творца культуры. Государство и прежде являлось носителем огромных хозяйств в виде железных дорог и военных заводов, но никогда еще социально хозяйственная роль государства не была так велика, как в наши дни. Поэтому наша культура, очевидно, должна быть в то же время и государственной культурой.

Наконец, последний исток, о котором можно позабыть, — это совершенно беспримерный аграрный характер нашей страны. Россия совершила огромнейшую революцию силами пролетариата и крестьянства, но теперь, когда особенно проявился именно крестьянский характер страны, — очевидно, именно с ним нужно связывать все предыдущие истоки.

§ 3. Формы хозяйственного творчества

Формами хозяйственного творчества в настоящее время в СССР являются хозяйственно-государственное регулирование, государственное хозяйствование, хозяйственная инициатива отдельных государственных агентов и предприятий, кооперативно-хозяйственное творчество, частнокапиталистическое творчество под известным регулированием государства или же его общим надзором и, наконец, огромные крестьянские хозяйства, раскинутые почти на два десятка километров.

Если бы всю эту огромную инициативу рассматривать вместе, то едва ли мы можем назвать это американизмом. Едва ли эти особые методы хозяйствования, которые в настоящее время в нашем представлении соединяются с быстротой и точностью, а в прошлом — с неимоверной хозяйственной предприимчивостью, — копия капиталистической инициативы.

Наше хозяйственное творчество гораздо сложнее, ибо нам надо быть точными, нам надо быть предприимчивыми, нам надо быть быстрыми и, в то же время, нам надо быть государственниками, причем государственниками с особым социальным уклоном. Ясно, что это хозяйственное возрождение гораздо труднее, чем американская методика. Если мы рассмотрим подробно отдельные линии хозяйственного творчества, то они встанут перед нами следующим образом. Государственное хозяйствование прежнего типа отмечалось особой стереотипностью. Оно шло по определенному руслу с раз намеченной спокойной программой. Между тем как современное государственное хозяйствование все время идет под знаком маневра. Не только то государственное хозяйствование, которое рассчитано на так называемый частный рынок, но даже военное производство все время переживает особую нервность в приноровлении к новым военным потребностям. Современная хозяйственная инициатива государственных работников — это нечто, не находящее себе прецедентов в западноевропейской практике. Наш красный директор, председатель или член правления треста, организатор какого-нибудь нового экономического комитета, он в одно и то же время является и агентом государства, его чиновником, присягнувшим на точное исполнение государственной воли, но в то же время он — человек непрерывной предприимчивости. Ему каждый день надо готовить выходы из положений, изворачиваться и, развивая инициативу, иногда из нуля делать все. В этой разгоряченной атмосфере многие погибают, многие не выдерживают.

Многие успокаиваются, как самые протухлые чиновники, или дают авантюру. И все-таки мы имеем в наличности такого рода тип хозяйственника, который может сочетать служение государственным интересам с огромной личной предприимчивостью.

Наша кооперативно-хозяйственная работа тоже не укладывается в западноевропейские и американские рамки. Здесь надо быть стражем сырья, стражем валюты, стражем изменяющихся потребностей крестьянских масс. Словом, все это далеко от той идиллической обстановки, в которой действовали западноевропейские кооператоры. А если принять во внимание, что кооперация исполняет и государственные задачи и в то же время является мостом между государственным и частным капиталом, то мы можем представить себе тот стратегический талант, который требуется от кооперативного хозяйственника. И при всем этом у нас остаются огромные массы крестьянства, которые на деле тяготеют к частнокапиталистическому укладу, среди которых очень немногочисленны еще отдельные лица или коллективы, которые могут сознательно исполнять государственные задания, действовать в полном смысле активно.

Вот все эти формы хозяйственного творчества в конце концов и определяют ту культуру, за которую нам нужно сейчас биться. Эта культура, что будет очень парадоксально, не найдет прецедентов в других буржуазных культурах и едва ли почерпнет непосредственно свое содержание из идеологии будущего.

§ 4. Электрификация как график культуры

Несмотря на то, что электрификация у нас пользуется заслуженной известностью, — эта известность лишь формального порядка. Самое конкретное очертание плана электрификации еще мало изучено, хотя бы вероятно потому, что книг об этой электрификации у нас почти нет. А между прочим, генеральный план электрификации интересен тем, что он наметил те основные дороги, те пути, по которым будет двигаться наша культура.

Электрификация, это — огромная машина, которую начали строить на аграрном плаце и пустыре, называемом Россией. Своими электрическими лапами она затрагивает не только центр, не только те места, которые издавна являлись нашим культурным центром, она спроецировала новые пути культурного овладевания России, которые в значительной степени и отразились на карте электрификации. Электрификация указала те пути, по которым пройдет в области промышленности послереволюционная Россия. Ее огромные лапы направились из центра на Восток, Юго-Восток, Туркестан, Волгу, Север России, Сибирь.

После известного электрического укомплектования центра план электрификации предполагал постепенное овладевание окраинами. Мало того, план электрификации предрешал известное генеральное перемещение всей нашей культуры. Если прежде наша культура была сосредоточена, главным образом, в Ленинграде и в Московском центральном районе, то план электрификации ее перемещает постепенно на Восток, оживляет Волгу именно тем хозяйственным строительством, которое началось на наших глазах. Генеральный план электрификации, кроме того что он как бы электрифицирует существующие железные дороги, — намечает новые электрифицированные и железнодорожные пути на Юго-Востоке, Туркестане, Севере и Сибири.

Если внимательно изучить этот план, если внимательно изучить целый ряд экономических и технических сочинений, легших в основу этого плана (как, например, книга проф. Гриневецкого — «Послевоенные перспективы русской промышленности»), мы убедимся, что наш план электрификации по существу означает план революционной колонизации страны.

После того, как от нас отпала Польша, оборвалась связь с Финляндией и нанесен экономический удар Ленинграду, совершенно естественно, хозяйственный глаз наш обратился на оживление Востока. И мы теперь видим, как на наших глазах в предчувствии этой революционной колонизации уже составились огромные организации, вроде Северолеса, Сиблеса, Нижегородского ярмаркома, Ирбиткома, Сибпути и др., которые работают над колонизацией России. Это несколько одиозное слово — колонизация — постепенно входит в оборот. Колонизацией занимается не только колонизационный институт. Мы знаем, что, например, Мурманская дорога имеет особое колонизационное управление.