как плата за ночные дежурства. Он закурил, выдыхая дым в открытое окно.
— Так, о чем ты хотела поговорить?
— Я… я тут недавно познакомилась с одним парнем. Но встречаться с ним боюсь. Вдруг на мне это проклятье «черной вдовы», и он погибнет, как и те. Может, на нас и впрямь родовое проклятье. Папа — один, тетка — тоже. Два трупа в моем анамнезе, сами знаете.
— Какой бред! Просто бред. Меня еще добавь в свой список и моего брата. У нас тоже проклятье. Мы ведь холостяки. И это говорит человек, получивший вчера диплом врача! Надеюсь, красный?
— Да, — смущенно ответила Марина, — и все же я боюсь принести кому-то вред. Вдруг опять…
— Марина, я тебя не узнаю. Я ведь тебя с детства знаю. Ты человек простой, прямолинейный. Как твой папка. Видишь цель и бьешь прямо в нее. В детстве ты долго не принимала выражения в переносном смысле, обобщения. Любила конкретику. Как-то помню, заглядываешь ко мне в перевязочную, а там голый алкоголик ругается плохими словами, я тебе кричу: «Ну-ка, дуй отсюда!». А ты дуешь, набрав в щеки воздух. Я кричу: «Чеши отсюда!», а ты чешешь затылок. Смешная ты была…
Марина рассмеялась. Потом нахмурилась.
— Не бери в голову. Встречайся. От этого никто не погибнет.
Марина закрыла лицо руками и покачала головой.
— Я не знаю, что со мною… А вот вы, Андрей Иванович, почему не женились до сих пор?
— Каверзные вопросы ты задаешь сегодня. Пей чай. Доктор новоиспеченный!
— Неужели вы никого не любили?
— Знаешь, после твоей мамы, сложно было найти что-то хотя бы подобное… Она была само совершенство… Но выбрала не меня.
— Так вы однолюб?
— Похоже. Ну, я, конечно, небезгрешен… Хотя… Может, в нашей семье тоже такое проклятье. Мать любила только одного мужчину на свете — отца. Брат тоже любит единственную женщину. Только вот она от него ушла. И он начал пить. Запои бывают страшные. А у матери от этого все время гипертонические кризы и нервные срывы. Я, грешным делом, чтобы он поменьше выпивал компанию ему составлять стал. Делю горе на двоих.
— Сопьетесь так… Может, его закодировать?
— Пробовали, не помогает. А супружница его, бывшая, еще и поселилась в доме напротив. Просто садизм какой-то. Борька целыми днями с биноклем смотрит весь этот бесконечный сериал о ней и ее новых кавалерах. В отпуск пойду, повезу его в один монастырь, в Карелию. Там есть священник, он реально помогает пьющим.
— Вам нужно квартиру поменять срочно.
— Твой отец уже дважды предлагал помощь, но Боря ни в какую. Да и мне неудобно все время пользоваться добротой твоего папки.
— Да, не обеднеет он. Наоборот, его раскулачивать нужно периодически. Он вообще эгоист законченный.
— Это ты зря. Родителей осуждать нельзя. Родили — спасибо говори всю жизнь. Могли ведь и не родить.
— А я не просила меня рожать.
— Ну, не горячись. Не просила… Разве плохо этот мир увидеть? Смотри — какой он! И отец твой — очень хороший человек. Мать твою очень любил. Просто так получилось, что не уберег. И тебя он очень любит. Он и не женится больше поэтому. А мог бы. Не хотел, чтобы у тебя мачеха была.
— Сбагрил меня к своей сестре.
— Это потому что так было безопаснее. На него ведь пять покушений было. Знаешь, сколько раз я его штопал?
Марина удивленно посмотрела на Андрея Ивановича, вздернув свои тонкие брови.
— Я не знала.
— А потом, разве он запрещает тебе жить в коттедже? Наоборот, все время зовет.
— Вы же знаете… Там постоянно шумные компании и эти вертихвостки.
Марина задумалась. В этот момент Андрею позвонили, и он стал рассказывать, как правильно делать компресс с димексидом при пяточной шпоре. Марина вдруг вспомнила вереницу папиных подружек, которых ей пришлось увидеть в своей жизни. Красивых, иногда наглых, иногда вызывающих отвращение… Одну она запомнила, как самую красивую. Это было после первого курса мединститута. Они прилетели с теткой из турпоездки в Санкт-Петербург. Квартира не хотела открываться. Замок заклинило. Тетка вызвала такси, и «девочки» свалились на голову Сергея-брата и отца. Он, как всегда, был не один. Новая пассия была постарще Марины лет на пять-шесть. Длинные золотистые волосы, огромные ресницы. Просто идеал, рождающий в душе чувство собственной неполноценности. И вот, как оказалось при знакомстве, идеал обладал высоким интеллектом, знал два языка и заканчивал обучение на сценариста. Даже тетку встревожил тот роман, и она постоянно сетовала на возможность женитьбы Сереги, но увы… Сергей был традиционен. Месяца через два они расстались.
— Знаю, Мариша, я все знаю, — сказал Андрей и похлопал ее по плечу, — у всех свои недостатки… Но ты должна быть терпимее к своим близким.
— Я постараюсь. Но что мне делать с этим Игорем? Встречаться или нет?
— А что говорит твое сердце?
— Разве оно умеет говорить?
— Умеет. Просто нужно уметь слушать. Если ты услышишь, что оно поет от одной мысли об этом человеке, если ты готова все отдать ради него, или, что тебе достаточно видеть его или просто знать, что он есть… Не это ли и есть любовь? Тогда никакие проклятья не страшны. Любовь — величайшее событие в жизни. И еще, она появляется в жизни от самодостаточности и полноты. Как бы от избытка, а не от недостатка. Ты ее даешь, даришь, а не ждешь, что получишь. Ты понимаешь это?
— Не совсем. Наверное, я никого не любила. Просто была влюблена. Хотела выйти замуж. Очень хотела. Навязчивая идея была. Все мои одногруппницы уже или вышли, или скоро выйдут замуж. А я… Может, я уродина какая-то?
— Брось. Ты очень красивая. Просто не спеши. Не надо биться головой о стену и любой ценой делать свадьбу. Это глупость. Любовь придет сама. Ты не должна ее требовать, торопить и даже ждать. И она может быть безответной. Помни об этом тоже. Посмотри на Борьку. Он уже больше 10 лет так мучается.
— Понимаю.
— Ложись спать. А я схожу к реаниматологам.
— Я не хочу.
— Ложись и закрой двери на замок. У нас тут всякие лежат. А если что, мне сестры на сотовый звякнут.
— Спасибо.
— Спокойной ночи.
Она закрылась ключом изнутри и доела шоколадку. Спать не хотелось совершенно. Включила телевизор, но все казалось таким пустым и ненужным. Вдруг в дверь постучали.
— Андрей Иванович! Это я, Валя, откройте!
Марина вжалась в диван. Постучали еще один раз. Марина хотела, было, открыть дверь. Ручку подергали, но потом все смолкло. Всю ночь она не сомкнула глаз. Думала