Читать интересную книгу За стеклом (сборник) - Наталья Нестерова

— Вот и отлично, — Егор потер руки, — я рад, что вы согласились.

— Как — согласились? — растерялась Лена. — Мне нужно подумать.

— Думай, — кивнул Егор, — а Птичкин-Канарейкин тем временем Государственную премию получит.

— Министерскую, — поправила его Лена.

Но сам довод показался ей убедительным, и она вопросительно посмотрела на мужа.

— Можно попробовать, — сказал задумчиво Володя, — но ты, Егор, должен нам помогать и направлять в нужную сторону.

— Да всенепременно, ребята, дорогие! Хотите, я даже дело заведу? Тридцать первое на себя вешаю, но — была не была. Вот видите — пишу. А ты, Лена, мне заявление черкни: я, такая-то, такая-то, работаю там-то и там-то, обнаружила и далее, как ты говорила. Я потом все документики в эту папочку подошью.

Пока Лена писала, Володя думал о том, что Егор их использует как добровольную или рабскую силу, что в данном случае равнозначно. Дело-то он завел. Ну и пусть. Он действительно, наверное, захлебывается с другими преступлениями, а значит, и это дело без их помощи будет тянуться месяцами. Лена совсем себя изведет.

— Вот и отлично, — сказал Егор, убирая папку в сейф. — Еще чайку, ребята?

Хотя в вопросе было приглашение, выражение лица Егора явно говорило: «Братцы, с вами хорошо, но дел у меня невпроворот».

— Егор, — смущенно проговорила Лена, — я, пока ждала вас, разговорилась в коридоре с женщиной, Галиной Фтвр…

— Ясно, ясно, — махнул рукой Егор и задорно подмигнул Лене, — спрашивала, как взятку мне подсунуть?

— Нет, то есть да, то есть это не главное. Мне очень жаль ее. Знаете, ведь так бывает: запуталась в обстоятельствах, детей надо на ноги поднять…

— Ах, Леночка, по всему заметно: душевный вы человек. — Егор опять перешел на «вы». — Только, извините, физиономист вы никудышный. Дамочка эта — история покорения России Кавказом. Первый муж грузин Теоргадзе, второй — азербайджанец Кулиев, третий и четвертый — армяне Вартанян и Фвр… ну, вы понимаете. И все были с коммерческой направленностью.

Грузин возил мандарины из Сухуми и контролировал два рынка в Москве, азербайджанец специализировался на цветах, Вартанян до сих пор сидит за махинации с джинсами майкопского производства. Последний муж с непроизносимой фамилией действительно скрылся вместе с приличной суммой, теперь гражданин США. А подпольный цех Галина сама организовала при помощи родственников второго мужа.

— Не может быть, — сомневалась Лена. — Она так плакала!

— Что там плакала! — Егор махнул рукой. — Еще та актриса. Ее дело вначале вел практикант. Как допрос, так «скорая» у отделения. Парень бедный извелся. Представляете: молодой человек, а тут дама зрелая и упитанная корчится и причитает: «Плохо мне, плохо! Это у меня по-женски?» А я видел, как инвалидка Галя Фвр… тьфу, ящики по пятьдесят килограммов ворочает. Фамилия у нее! Ни одна машинистка правильно не напечатает! Из суда дело на доследование передали — пять разных написаний фамилии! Адвокаты, конечно, придрались. Галя специально непроизносимую фамилию оставила. Точно! Чтобы следствие путать!

— Ты-то, конечно, физиономист, — усмехнулся Володя, — преступников сразу по глазам определяешь.

— По запаху! Я их, сволочей, нюхом чую. Только вот запах к протоколу не пришьешь. Хотя, братцы, и у меня бывают проколы. Вот расскажу вам историю. Еще в самом начале перестройки нужно мне было взять показания у одного мужика, который лежал в психиатрической больнице, от алкоголизма лечился.

Причем поговорить с ним надо было без свидетелей и протокола, чтобы никто не ведал, что к нему милиция обращается. Поэтому я прикинулся его племянником и заявился в психушку.

Володя подумал о том, что еще несколько минут назад Егор ерзал оттого, что опаздывал.

Но как только появилась возможность поведать байку, тут же забыл обо всех делах. Хлебом не корми — дай анекдот рассказать. Как его преступники слово на допросе успевают вставить?

…Егор пришел в больницу во время врачебного обхода, в палату его не пустили, и он ждал, стоя у окна. Неожиданно кто-то тронул его за локоть. Миловидная женщина, по виду совершенно здоровая.

— Извините меня, ради бога, — она молитвенно сложила руки, — за то, что обращаюсь к вам, к незнакомому человеку. Но я в таком положении, что не знаю, у кого искать помощи и защиты. Вот уже неделю я в этой больнице. Вы же видите, что за заведение: все двери на замках, в окнах только форточки открываются. Меня сюда упрятали муж и свекровь. Мы с мужем разошлись и три года судимся, кому воспитывать сына. Последний суд присудил его мне, вот они и решили избавиться от меня таким образом. Подкупили врача, состряпали диагноз, якобы шизофрения у меня. Разве это справедливо? Я здорова, но, находясь здесь, действительно начинаю беспокоиться о своем душевном состоянии.

И говорила она — не придерешься: четко, аргументированно, связно. Картина получалась криминальная: запрятали здорового человека в психушку.

А в это самое время все газеты писали о том, как в советскую эпоху содержали в сумасшедших домах психически здоровых диссидентов или иных неугодных властям людей. Егор-то как раз считал, что диссидентам самое место в дурдоме, чтобы не отвлекали от ловли настоящих бандитов. Но если прецеденты были на почве политической, то почему бы им не случиться и на бытовой? В какой-то момент Егор даже слегка размечтался о том, что о нем напишут в журнале «Огонек», как спас невинного человека из рук психиатров-вредителей.

Он рванул к больничному начальству, сунул в нос секретарше удостоверение и потребовал немедленно вызвать с обхода главного врача.

Уж больно этот врач походил на своего коллегу из фильма «Кавказская пленница». Там, вы помните, благодушный старичок ставит Шурику совершенно ошибочный диагноз. Вот и этот ласково улыбается и кивает.

— Не хотите, — говорит, — показания записать? Располагайтесь в моем кабинете, сейчас пациентку приведут. Вот бумага. Чувствуйте себя как дома, то бишь на работе.

Приходит эта женщина и начинает рассказывать все заново, словно первый раз Егора видит:

— Вы извините, что я к вам обращаюсь, но я в таком положении, что готова искать помощи…

И так далее, слово в слово. А потом совсем околесицу понесла. Будто муж ее инопланетянин и сына на другую планету для опытов хочет забрать. Поторопился Егор в первый раз, не дослушал до конца, побежал справедливость наводить.

— Оказался я полным олухом, — Егор развел руками, — засветился, теперь другого следователя надо было к свидетелю направлять.

А главврач так серьезненько, не улыбаясь, еще приглашает: «Если еще у кого-нибудь надумаете взять показания, милости просим. Не стесняйтесь, у нас тут много интересного народа пребывает».

С полгода, наверное, ребята в отделении потешались: «Где Егор Иванов?» — «В сумасшедшем доме очную ставку Наполеона с Александром Македонским проводит».

Лена и Володя смеялись, Егор был доволен: общее веселье сближает.

СПАГЕТТИ ПО-НЕАПОЛИТАНСКИ

Придя на работу, Лена обнаружила вселенский разгром. В их кабинете в спешке и ярости проводили обыск. Шкафы распахнуты, папки свалены в кучи, ящики столов выдвинуты, на столешницах груды бумаг.

Пирамиду на Ленином столе украшает клубок с воткнутыми спицами и недовязанным носком, сломанный зонтик и запечатанные в яркий пакет мужские трусы. Лена купила их по случаю для Володи и все забывала отнести домой. Груду на столе Зои Михайловны интеллигентно венчали иллюстрированные заграничные каталоги.

Кто учинил обыск и что искал, было ясно.

Но Булкин бесновался напрасно: папку с делами Канарейкина Лена унесла и сейчас важная улика покоилась у нее в сумке. Отдавать ее Булкину Лена не собиралась, пусть следствие закончится.

Наводить порядок — до конца дня не управишься, а Лена договорилась с Володей встретиться через три часа и передать документы.

— Извините, некогда! — сказала она вслух.

Сняла плащ, присела на корточки и стала перебирать разбросанные папки. Ноги быстро затекли. На четвереньках удобнее, все равно никто не видит.

Она перемещалась по комнате на четырех точках опоры и, обнаруживая первоисточник, радостно вскрикивала, отпускала в адрес Канарейкина нелестные характеристики:

— А, подлец! Вот он, пульверизатор для масляных красок. Кто придумал? Пичугин. Откладываем. Приспособление для запаивания края сыпучих тканей. Ты и по портняжному делу специалист? Закройщик! У кого украл? Костин Игорь Сергеевич. Откладываем. Что у нас еще? Сбор лекарственный от геморроя. Где-то я видела геморрой, — быстро семенила в другой конец комнаты.

Исследовать все изобретательское творчество Канарейкина было невозможно, потому что найти аналоги на пятьсот двадцать три патента немыслимо. Лена решила ограничиться последним годом. Из двадцати трех патентов, значащихся за Канарейкиным, Лена обнаружила семь идей, украденных у ее рационализаторов-отказников. Тридцать заявок Канарейкина находились в работе, из них пять ворованных.