Читать интересную книгу Ночная катастрофа - Нелсон Демилл

— Скажите, мистер Кори, вы можете хоть как-то объяснить появление в небе огненного столба?

— Нет, — ответил я. — А вы?

— Это была оптическая иллюзия.

— Вот оно что…

Мистер Сибен повернулся и — на этот раз уже окончательно — скрылся во мраке. Когда он добрался до двери и взялся за ручку, я услышал в тишине ангара его голос:

— Никакая это была не иллюзия, черт бы ее побрал.

Глава 10

Мы с Кейт остались в огромном ангаре одни. Слова мистера Сибена все еще эхом отдавались у меня в ушах. И неудивительно. Этот парень почти убедил меня в своей правоте, но потом вдруг по совершенно непонятной для меня причине одним словом разрушил возведенное им стройное здание. В результате я снова оказался там, откуда начал.

Кейт направилась к самолету, бросив:

— Давай заглянем внутрь.

Фюзеляж был установлен на деревянном помосте с врезанными в нескольких местах ступенями, которые вели к открытым дверям. Специальный агент Мэйфилд направилась ко входу в центральный пассажирский салон. Я последовал за ней.

Кейт сказала:

— Интерьер был реконструирован, чтобы проверить, совпадают ли повреждения фюзеляжа и внутренней отделки.

Оказавшись в салоне, я посмотрел туда, где должна находиться кабина экипажа, но поскольку носовая часть самолета была отделена от фюзеляжа, передо мной оказалась лишь большая дыра, сквозь которую просматривалась дальняя стена ангара.

Неожиданно я подумал, что пассажиры видели, как отвалилась носовая часть, после чего перед ними открылось черное ночное небо и в салон ворвался воздушный поток, вырывая кресла из пола.

Потом я вспомнил, что в обрушившейся в море носовой секции самолета находились пилот, второй пилот и бортинженер. Интересно, о чем они думали в эту минуту? Что делали? Сердце у меня вдруг сильно забилось.

Внутренности реконструированного авиалайнера представляли собой жуткое подобие стандартного авиационного пассажирского салона. Казалось, подвесные потолки, плафоны, багажные полки и кресла перед установкой вначале подкоптили в огне, а потом сунули под пресс. Приглядевшись, можно было заметить, что каждый предмет интерьера собран из отдельных, скрепленных между собой проволокой частей и держался на месте только благодаря деревянному каркасу. В воздухе все еще чувствовался какой-то неприятный запах.

Кейт тихим голосом произнесла:

— Интерьер восстанавливали постепенно, по мере того как доставали из океана его части. Этим занимались люди из фирмы «Боинг» и специалисты из Национального совета по безопасности транспорта. Было много добровольцев — пилотов, механиков и членов обслуживающего персонала компании «Транс уорлд эйрлайнз», которые лучше других знают, как выглядит лайнер изнутри. — Помолчав, Кейт добавила: — К счастью, каждая деталь самолета имеет заводской номер, так что реконструкция хоть и сложный процесс, но вполне осуществимый.

— Такая работа требует невероятного терпения, — заметил я.

— А также любви, преданности и самоотверженности. Сорок человек из числа пассажиров были служащими авиакомпании.

Я кивнул.

Между тем Кейт продолжала:

— По списку пассажиров, предоставленному «Транс уорлд эйрлайнз», мы смогли определить, кто из пассажиров где сидел. Благодаря этому патологоанатомам удалось установить, какие травмы получил каждый из них, и с помощью специально разработанной компьютерной программы сравнить их с механическими повреждениями кресел. Используя эти данные, эксперты пытались определить, могли ли травмы, полученные людьми, и повреждения кресел быть вызваны взрывом пронесенной в салон бомбы или выпущенной по самолету ракеты.

— Неужели и такое возможно? Удивительно.

— Да. Все специалисты, занимавшиеся реконструкцией самолета, поработали на совесть, ни к кому из них нет никаких претензий. Не побоюсь сказать, что реконструкция стала новым словом в расследовании авиационных катастроф. Ее можно назвать единственным положительным моментом во всем этом кошмарном деле. — Кейт перевела дух и добавила: — Увы, оружия, из которого был сделан выстрел, не нашли. Зато экспертам удалось получить доказательства обратного, главным из которых является отсутствие следов взрывчатого вещества на поверхности фюзеляжа и элементах внутреннего убранства судна. Всего на анализ было отправлено около двух тысяч деталей самолета, и все они вернулись из лаборатории с пометкой «результат отрицательный».

— А мне казалось, эксперты нашли кое-где следы взрывчатки. Помнится, в свое время это наделало много шума.

Кейт сказала:

— Да, было получено несколько ложноположительных результатов. Оказалось, что клей, на котором держались ковровые покрытия и обивка кресел, имел в своем составе некоторые компоненты, сходные с теми, что используются при производстве пластиковой взрывчатки. Был и еще один курьезный случай: эксперты обнаружили на фюзеляже подлинные следы пластита. Потом, правда, выяснилось, что незадолго до катастрофы этот самолет и его экипаж побывали в Сент-Луисе, где приняли участие в специальной программе тренировки служебных собак, обученных искать взрывчатку на борту воздушных судов.

— Ты уверена, что причина именно в этом?

— На девяносто девять процентов. — Кейт посмотрела мне в глаза и, хорошо меня зная, поторопилась добавить: — Парня, который занимался натаскиванием собак на взрывчатку, опрашивали агенты ФБР, и он подтвердил, что после учений незначительное количество взрывчатки «семтекс» вполне могло остаться на обшивке самолета. Что же касается собак, то их, как ты понимаешь, агенты ФБР не допросили.

— А надо бы.

Мы с Кейт пошли по правому проходу между креслами. На обивке некоторых из них я заметил странные пятна, о происхождении которых спросить не решился. На многих сиденьях лежали гвоздики или розы.

Кейт сказала:

— Кое-кто из родных и близких погибших, которых ты видел на мемориальной службе, приезжали сюда утром — чтобы побыть рядом с креслами, в которых их родственники или любимые сидели в последние мгновения перед смертью… Я тоже однажды была здесь и видела, как некоторые люди стояли возле них на коленях и разговаривали с… с…

У Кейт от волнения перехватило дыхание. Я положил руку ей на плечо, и мы с минуту постояли молча, после чего пошли по проходу дальше.

Мы остановились в середине салона — как раз над тем местом, где помещался центральный топливный бак. По обе стороны находились двери безопасности, располагавшиеся над крыльями, которые, впрочем, в данный момент были отсоединены от фюзеляжа и лежали на полу ангара. Эта часть пассажирского салона больше всего пострадала от взрыва. Тем не менее все сиденья и даже ковровое покрытие центральной секции уцелели и были установлены на место.

Кейт сказала:

— Если бы ракета — со взрывчатой боеголовкой или без нее — пробила эту секцию, внутри обязательно остались бы характерные следы, но, как видишь, их нет. Точно так же следов ракеты не найдено ни в кабине пилота, ни на обшивке фюзеляжа, ни на поверхностях топливного бака, ни на блоках системы кондиционирования.

Я внимательно осмотрел центральную секцию салона и сказал:

— Между прочим, здесь не хватает многих частей.

— Согласно теории капитана Спрака о кинетической ракете, эксперты должны были обнаружить на фюзеляже и в салоне следы входного и выходного отверстий от высокоскоростного снаряда. — Кейт, обведя рукой потрескавшийся, собранный из кусков потолок, исковерканные взрывом кресла и другие предметы, добавила: — И хотя эксперты ничего не нашли, такие следы все-таки могли быть. Просто их уничтожило при взрыве и в процессе дальнейшего разрушения самолета. Как-никак катастрофа произошла не на земле, а на высоте тринадцати тысяч футов, к тому же над морем. — Кейт вопросительно на меня посмотрела.

Я обдумал ее слова, потом сказал:

— Полагаю, потому-то мы сюда и приехали.

Мы миновали центральную секцию и оказались в салоне первого класса, где кресла были удобнее и шире. Здесь же уходила в потолок витая металлическая лесенка, которая вела в бар на втором этаже.

Помолчав, Кейт произнесла:

— Рейс восемьсот компании «Транс уорлд эйрлайнз», вылетевший из аэропорта Кеннеди и следовавший в аэропорт Шарль де Голль в Париже, к моменту взрыва находился в пути десять минут, успев к этому времени набрать высоту одиннадцать тысяч футов и отойти от южного побережья Лонг-Айленда на расстояние около восьми миль. Скорость самолета составляла примерно четыреста миль в час.

Кейт глубоко вздохнула и продолжила:

— Мы выяснили, что, хотя большинство пассажиров в этот момент были пристегнуты ремнями безопасности, некоторые из них — по меньшей мере человек двенадцать — поднялись со своих кресел и заняли другие места. Так часто бывает во время ночных полетов, когда есть свободные кресла и пассажиры имеют возможность устроиться поудобнее.