плевка в лицо?
— Недостаточно поглумился над чувствами простушки из Гнилево? Нужно еще что-то? — спрашиваю с истерикой. — Что? Ты уже надругался над моими чувствами, обманывал, водил за нос. Я потеряла ребенка. Он умер! Что еще тебе надо? Какой скандал?! — кричу. — До суицида довести? Тебе проще будет изображать несчастного или что…
— Прекрати! Ин… Какой суицид? Ты что? Что ты несешь?
Вит пытается сдержать мои руки, свести запястья вместе. еще и глупо задирает рукава больничной пижамы, будто хочет убедиться, что я не резала вены или что-нибудь еще в этом роде.
— Отпусти! Боже, отпусти… Отпусти!
Я кричу уже полными легкими, мне действительно очень плохо от того, что он меня трогает руками, взглядом, дышит одним воздухом на двоих.
В палате становится шумно и тесно. Появляется медицинский персонал, кто-то раздает команды, Вита уводят. Он еще что-то кричит мне издалека, я не слышу. Чувствую легкий укус от иглы шприца, становится тихо. Не сразу, но становится… В палате только суетится медсестра, поднимает, прибирает, вытирает пол.
Взгляд расслабленно скользит по предметам, я снова засыпаю после укола, и на этот раз сплю долго и спокойно, без сновидений.
* * *
С новым пробуждением приходит осознание, что пора менять… если не все, то очень многое!
Развод, само собой.
По родителям соскучилась, хочу с ними увидеться, но пока не в том состоянии, чтобы ковырять болячки.
Нужно решить вопрос с салоном…
Я просрала встречу с ассистентом Тео: теперь не знаю, в силе ли его предложение?
Надо разгрести гору всего.
Начинаю с телефона и запрещаю себе заходить в сети. Нахожу рабочие контакты, уточняя, как делаа у салона. Пока я здесь эмоционально разбитая в лепешку, нет ли проблем еще и на работе?
Пока все спокойно.
Мои девочки-пчелки трудятся. Пытаюсь вникнуть в отчеты: вот смотри, мы растем по выручке. Предложили несколько интересных коллабораций с известными салонами. Есть над чем подумать…
Стиснув зубы, строчу извинения ассистентке Тео, сообщаю, что попала в больницу и только поэтому пропустила нашу встречу. Выражаю сожаления и надежду, что можно обсудить наш вопрос. Обещаю, что не подведу…
Обещаю самой себе.
На все прочие сообщения не хватает сил.
Просматриваю мельком заголовки сообщений, взгляд цепляется за сообщение от Лены. Черт побери, а…
Мы познакомились в центре реабилитации, будь он неладен. Ведь именно там я и Вита встретила. Но с Леной познакомилась иначе: она сопровождала туда свою сестру, а я навещала братишку. Мы сдружились, я даже была подружкой невесты на ее свадьбе с Мирославом. Позднее сама вышла замуж, мы дружим, но в последнее время видимся не так часто, как хотелось бы. О проблемах в семье Лена в курсе, но близкой подругой я назвать ее не могу. Я как дурочка, с Ларой крепче сдружилась, и даже осознание этого причиняет страдания.
Вот она я, дурочка, которая даже своих друзей на навязанных променяла. Лене со мной дружить нет никакой выгоды. Она старше, Мирослав — тем более. У них взрослая пара, двое детишек. Наше общение было приятным, теплым, и вот это все я променяла на Ларису, так и хочется добавить — крысу-Ларису. Стоило мне перестать ей улыбаться, как из нее гниль полезла.
Боже, я так запуталась… Я во всем запуталась.
Но точно знаю: что мои настоящие друзья — не там, где интересы Вита и его дела. Я так в него влюблена была, что окружила себя сплошь его людьми, в то время как у меня и своих знакомств немало на профессиональном поприще. Многие тянулись, я смещала фокус на Вита.
Глупая. Слепо влюбленная.
Пора выбираться.
Откладываю телефон в сторону, даже после небольшой порции контактов с миром посредством социальных сетей у меня начинается легкий приступ паники и желание сбежать набирает обороты.
Я выдерживаю эту атаку несколько минут, жду, пока отпустит…
Потом понимаю, что глупо игнорировать.
Надо знать, что происходит.
Телефон рядом со мной оживает. Я набираю полные легкие воздуха и читаю.
В сеть проскользнули слухи о проблемах в семье Головиных. По данным проверенного источника, пожелавшего остаться неизвестным, пара переживала кризис, и вот-вот начнет развод. Злые языки перемалывали:
«Отправит ли Головин зажравшуюся провинциалку обратно в Гнилево?»
* * *
Немного позднее замечаю, как пишет мама, волнуется. Слухи даже до них добрались, значит, пошли круги по воде. Скоро прятаться будет бессмысленно. Я пишу ей: «Мама, я обязательно с тобой поговорю немного позднее. Слухи не врут. У нас все сложно. Я хочу развестись. Пожалуйста, дай мне время немного прийти в себя…»
Сыплются новые вопросы, звонки.
Я откладываю телефон в сторону. Почему близкие иногда не слышат, что им говоришь?
Сейчас я не в состоянии слушать причитания мамы.
Добивает сообщения от брата: «Ты с Головиным поцапалась? Как?! Это же Вит Головин!»
Ясно, Вит как был кумиром младшего брата, так и остался им до сих пор.
Это даже начинает бесить: все кругом его любят!
Что ж, надо сказать спасибо Киру: он славно потрудился над репутацией Головина, не щадя живота своего, не щадя вообще никого…
* * *
День то умиротворенно бездействующий, то нервный. С мамой все же я поговорила. Ее голос звучит растерянно, интонации нервные. В общении с Виталием она всегда была сдержанна, теплых отношений у него с моей семьей не случилось. Только с братом, но он, как фанат Вита, не в счет…
— Поступай, как знаешь, Инесса, — говорит она. — Хорошо подумай. Лишь бы все успокоилось, сил нет читать, а соседки по работе только и перемалывают кости, слушать уже невозможно, до тошноты.
Даже ей тошно, а мне каково?
* * *
Обед пропускаю, а за полдником все-таки решаю выйти, потому что просыпается легкий голод. Когда возвращаюсь, стакан с компотом едва не выскальзывает из моих рук.
В палате меня ждет Кир.
— Выметайся! — отхожу в сторону, держа дверь открытой.
— Я тебе не враг. Как бы плохо ты обо мне ни думала, но я хотел, чтобы было как лучше! — заявляет он.
— Неинтересно, Кир. Уходи.
— Один разговор, Ин. Один, мать его, честный разговор… И я уйду.
— Вит не справляется и прислал папочку?
— Вит слишком боится тебе навредить. Он места себе не находит…
— Разумеется. Вавилонская башня его лжи дала крен. Боится, что вылезет накануне соревнований.
— Ин, о соревнованиях даже не заикается. Только о тебе. Веришь ты или нет.
— Не верю. Но все-таки послушаю. В следующий раз только через адвоката говорить будем.
Беру телефон и, сделав вид, будто отвечаю кому-то на смс, потихоньку включаю запись…
Что