знать наверняка мы не можем, потому что у нас ее недостаточное количество.
Когда у меня выдается небольшая передышка, я читаю исследования о том, как борются с ковидом другие врачи в других городах и странах, какие клинические испытания проводятся. Это примерно как швырять дерьмо в стену, чтобы посмотреть, не прилипнет ли оно.
Сегодня у меня была пациентка с легочным кровотечением. Обычно в подобных случаях мы давали тысячу миллиграммов стероидов, чтобы остановить кровотечение, но врач сомневался в подобном решении, поскольку, согласно некоторым исследованиям, стероиды могут усугубить ковид. Наблюдая за тем, как колеблется мой коллега, я все не переставал думать: имеет ли значение, как именно мы будем лечить несчастную, если в любом случае ее ждет летальный исход?
Но вслух я ничего не сказал. Я вышел из палаты и сделал обход, прислушиваясь к легким, которые не в состоянии прогнать через себя воздух, и к сердцам, которые едва бились, затем проверил жизненно важные показатели и количество жидкости в легких. Я очень надеюсь, что мои пациенты смогут победить вирус до того, как у нас закончатся койки. В Нью-Йорк вскоре должен прибыть военно-морской корабль на тысячу коек, но это произойдет не раньше апреля. Говорят, места в нью-йоркских больницах закончатся уже через 45 дней.
Прошла всего неделя.
Я решил, что больше не буду слушать новости, потому что являюсь их источником.
Боже, как бы я хотел, чтобы ты была рядом!
В 2014 году одна из гипсовых розеток на потолке главного читального зала «Роуз»[35] Нью-Йоркской публичной библиотеки отвалилась и разбилась вдребезги. Во время ремонта решено было также осмотреть потолок соседнего каталожного зала Билла Бласса. Богато украшенный лепниной, потолок отреставрировали и проверили на прочность. Однако фреску-тромплей Джеймса Уолла Финна 1911 года, изображающую небо в облаках, восстановить не удалось, потому что она была слишком хрупкой. Мой отец потратил почти год на то, чтобы воссоздать старинную картину на холсте. Впоследствии изображение должны были закрепить на потолке так, чтобы в будущем его легко можно было снять и отреставрировать.
Установка полотна производилась в 2016 году, и мой отец руководил всей операцией. Будучи перфекционистом, он настоял на том, чтобы самому подняться по лестнице и показать, как следует расположить край холста вровень с позолоченными сатирами и херувимами на обрамляющем полотно резном потолке.
В тот день я поехала в Ист-Хэмптон – там располагался второй дом женщины, которая выставляла Матисса на аукцион «Сотбиса». Наш протокол требовал, чтобы сотрудник аукционного дома присутствовал при транспортировке картины. Поскольку меня только что повысили до младшего специалиста отдела продаж «Имп-мод», этим сотрудником стала я. Подобное задание не требовало больших умственных усилий. На служебной машине я должна была подъехать к дому нашей клиентки, встретиться там с транспортной компанией и нанести на распечатку картины все царапины, отслоения краски и подобные дефекты, прежде чем оригинал будет упакован. Я должна была также проследить сначала за тщательной упаковкой картины, затем за ее погрузкой в машину, после чего мне следовало вновь сесть в служебный автомобиль и вернуться в офис.
Однако все пошло наперекосяк. Клиентка сказала, что нас будет ждать ее домработница, но дома также оказался муж владелицы картины. Он понятия не имел, что его жена продает Матисса, и был категорически против этой сделки. Он настаивал, чтобы я показала ему контракт, а когда я это сделала, сказал, что собирается позвонить своему адвокату. Вместо этого я предложила ему позвонить своей жене.
Все это время телефон не переставал вибрировать у меня в кармане.
Когда я наконец посмотрела на экран, то увидела, что мне звонят с какого-то незнакомого номера.
Диана О’Тул?
Это Маргарет Ву из Маунт-Синая…
Боюсь, с вашим отцом произошел несчастный случай.
Словно во сне, я покинула дом в Ист-Хэмптоне и, пройдя мимо продолжающего беседовать по телефону со своим адвокатом мужчины и рабочих, ждущих моей отмашки для погрузки картины, села в служебную машину и велела водителю отвезти меня к медицинскому комплексу Маунт-Синай. Я позвонила Финну, с которым встречалась уже несколько месяцев, и объяснила ему ситуацию. Он сказал, что приедет прямо в больницу.
Мой отец упал с лестницы и ударился головой, вследствие чего произошло кровоизлияние в мозг. Его тут же доставили в больницу и отправили на операционный стол. Я хотела быть рядом, держать его за руку. Я хотела сказать ему, что все будет хорошо. Я хотела, чтобы мое лицо было первым, что он увидит, отойдя от наркоза.
На Лонг-Айленде, как всегда в это время, были чудовищные пробки. Обливаясь слезами на заднем сиденье лимузина, я решила заключить с высшей силой сделку: я отдам все на свете за то, чтобы оказаться в больнице прежде, чем мой отец придет в себя.
Финн встретил меня на пороге больницы, прямо у раздвижных стеклянных дверей, – я тут же все поняла. Я поняла, что произошло, по выражению его лица и по тому, как быстро и крепко он меня обнял.
– Ты ничем не могла ему помочь, – прошептал он.
Так я узнала, что мир может измениться в считаные секунды, что жизнь – не абсолют, а вечное пари.
Мне разрешили посмотреть на тело моего отца. Какая-то добрая душа обмотала его голову марлей. Казалось, он просто спит, и я взяла его за руку. Она была ледяной, словно мраморная скамья зимой, на которой вы ни за что не просидите дольше пары секунд, как бы ни болели ваши ноги. Я подумала о том, как, должно быть, сжалось его сердце, когда он потерял равновесие. Я подумала о том, было ли последним, что он видел в своей жизни, нарисованное им самим небо?..
Финн крепко держал меня за руку, пока я подписывала документы, стеклянным взглядом смотрела на сотрудников похоронного бюро и отвечала на их вопросы, не понимая, что говорю. Наконец медсестра протянула мне пластиковый пакет с логотипом больницы. Внутри лежал бумажник отца, его очки и обручальное кольцо. Индивидуальность, проницательность и любовь – три вещи, которые мы оставляем после себя.
Мы сели в такси и поехали домой. Финн обнял меня одной рукой, я же продолжала прижимать к груди пакет с папиными вещами. Затем я полезла в свою сумочку, достала телефон и нашла последнее полученное от отца сообщение. Он отправил его два дня назад.
Ты занята?
Я не ответила. Потому что была занята. Потому что в выходные решила заехать к нему на ужин. Потому что ему частенько хотелось поболтать