от отчима. Я надела купленное им платье и приняла шубу исключительно ради мира в наших с ним отношениях. Работать рядом с человеком, который будет давить своей властью в случае неподчинения, станет невыносимо, а мне надо хоть немного встать на ноги, прежде чем я наберусь смелости и положу ему на стол заявление об уходе.
С банкетным залом поработал декоратор. Украшенный живыми цветами и воздушными шарами богатых золотистых оттенков, он выглядел безупречно, в стиле Карпова.
Сервированные белоснежными скатертями и дорогой посудой столики были рассчитаны на несколько человек, и были рассредоточены по всему залу.
У панорамного окна сосредоточенно настраивали аппаратуру музыканты, а рядом был сооружен подиум для руководства. Именно здесь, где красовалась золотистая цифра «десять», планировалось вручать грамоты сотрудникам.
– Красиво, да? – Тамара встала рядом со мной.
– Я бы сказала – великолепно!
Удовлетворенно кивнув, она поманила меня за собой.
– Пойдем со мной, заберем из машины грамоты. Кстати, ты сидишь с нами, не потеряйся.
И она указала мне на самый лучший столик, рассчитанный на десять человек.
– Но там же будет сидеть руководящий состав… – растерялась я.
– Карпов приказал, чтобы тебя посадили рядом с ним. Так что придерживайся меня. Все, идем за грамотами!
Я нахмурилась. Быть прикованной к отчиму весь вечер – что может быть хуже? Намного проще было жить, когда я работала в юротделе. Там меня никто не замечал.
Вскоре прибыл Карпов с тремя журналистами. Журналисты фыркали, отряхивались, вытирали аппаратуру: на улице пошел сильный дождь.
Карпов же выглядел, как настоящий аристократ, хоть и не являлся им по своей натуре. Сногсшибательный костюм-тройка насыщенного цвета маренго в крупную клетку подчеркивал достоинства его мощной фигуры. На крепком запястье красовались золотые часы, а в голубых глазах сверкал триумф: прибыл сам король вечеринки!
– Нина, как хорошо, что ты уже здесь! – загремел он на весь огромный зал. – Ну, иди я на тебя посмотрю…
Его взгляд придирчиво исследовал меня с головы до ног: уложенные стилистом длинные светлые волосы, ногти, струящееся вниз платье из темно-серого шелка, туфли-лодочки на высокой шпильке.
– Идеально! – наконец вынес он свой вердикт и поднес мою руку к губам. Потом повернулся к устанавливающим камеру журналистам.
– Ребята, нужно несколько кадров с Ниной. Пожалуйста, отснимите нас для завтрашнего выпуска новостей!
– Можно не брать меня в кадр? – взмолилась я.
– Нельзя, Нина! Мы ведь семья! Вы с Тамарой вместе со мной будете вручать грамоты врачам на сцене! Ты – неотъемлемая часть этого праздника, так что выбрось из головы свои комплексы! – строго отчитал меня Карпов, после чего приобнял за талию. – Снимайте крупным планом! Интервью я дам позже, у себя в кабинете!
Вспышки камер ослепляли. Мне что-то говорили, вертели в разные стороны, чтобы выбрать правильный ракурс, и целый час не давали покоя.
Зал потихоньку заполнялся – на банкет прибывали те, кто имел непосредственное отношение к «Эксперту». Гости праздника не поскупились на наряды – всем хотелось быть в центре ажиотажа, который Карпов устроил вокруг торжества.
Когда зал оказался забитым до отказа, Карпов поднялся на небольшой подиум и взял в руки микрофон. Он долго, с присущим им пафосом благодарил коллег за их работу.
– Мы процветаем только благодаря нашему коллективу! В нашем медицинском центре работают самые лучшие врачи – люди, которые сгорают на работе, спасая жизни! И я с почтением склоняю голову перед их героизмом!
Зал взорвался аплодисментами. Герман Алексеевич передал микрофон ведущему вечера, бодро сбежал по ступеням и вернулся за столик.
Заведующие отделениями с интересом изучали мою персону, но, когда отчим сел рядом со мной, любопытство сошло на нет. Все боялись впасть к нему в немилость.
Герман Алексеевич был в ударе. В его глазах сверкало торжество момента. Он подливал мне в бокал дорогое шампанское и под всеобщее ликование сыпал веселыми шутками на медицинские темы.
Потом мы с Карповым и Тамарой стояли на сцене и под аплодисменты вручали гостям тисненые золотом почетные грамоты.
Награждаемых было много, около пятидесяти человек, и к концу мероприятия от натянутой на лицо приветливой улыбки у меня сводило скулы.
После торжественной части началось настоящее веселье. Дорогие спиртные напитки лились рекой, столы ломились от роскошных закусок. Перезвон бокалов не смолкал – пили на празднике много, благо, у каждого гостя был свой личный тост.
Я давилась неизвестным по счету бокалом шампанского и не находила себе места. Мои мысли были далеко отсюда. Они были о Бисарове. Я с отчаянием смотрела по сторонам и понимала, что улизнуть с банкета, когда тебя усадили по правую сторону от короля вечеринки, практически невозможно. Как бы ни был уверен в себе Ян, он, кажется, всё же переоценил свои возможности. Этим вечером победил Карпов. Посадив меня рядом с собой, он сделал «ход конем».
Заиграла медленная музыка, и гости вернулись к столам – перевести дух после разбитных танцев и промочить горло очередной порцией спиртного под красивый тост.
Тяжелая рука Карпова легла на мое колено под столом, и я вздрогнула.
– Нина, нам с тобой надо поговорить, – сверкнул уверенным взглядом отчим.
– О чем же? – пытаясь высвободиться от его вольного жеста, натянуто улыбнулась я.
– Пойдем, потанцуем, и я тебе все расскажу. У меня есть план, Нина. Этот план необходимо воплотить в жизнь.
Я поняла, что он захмелел: в отличие от меня, мужчины за столом пили дорогой виски до дна после каждого тоста, а тостов было произнесено немало.
Карпов поднялся из-за стола и протянул мне свою тяжелую руку.
Я покорно вышла за ним следом в середину зала. Он привлек меня к себе, и мы плавно задвигались в такт красивой музыке.
– Ты красивая женщина, Нина. Тебе нужен достойный мужчина. Защитник и каменная стена. Мужчина, который сможет обеспечить твои потребности.
– Герман Алексеевич, к чему вы клоните? Я вас не понимаю…
– А что здесь непонятного? Я знаю тебя лучше всех. Ты ведь из тех женщин, которые счастливы лишь тогда, когда о них заботятся. Нет в тебе боевой натуры, Нина. А с ребенком кому ты нужна? Редкий мужчина возьмет на себя ответственность воспитывать чужого! Нам нужны свои, кровные наследники. Поверь, я знаю, о чем говорю.
– К чему вы клоните, Герман Алексеевич? Если вы хотите поговорить о моей дочери, то хочу вас уведомить, что у Тани может быть только один опекун: моя сестра Соня. Больше никто и никогда не будет иметь право влиять на жизнь моего ребенка.
– Никогда не говори «никогда», Нина. – Карпов насмешливо фыркнул, дохнул на меня ароматом виски и крепче прижал к себе. Его