Дэвид шел вперед, мрачно улыбаясь. Что поделаешь, марсиане не слишком трепетно отнеслись к его жизни, но они ему нравились. Да, ему пришлось несладко, пока не сообразил в чем дело. Но сообразить-то следовало моментально. Сам виноват.
Между тем, силовой щит облегчал путешествие. Дэвид заметил, что он окутывал все тело до пят, и он не ступал на камни, но зависал где-то в четверти дюйма над ними. Казалось, он идет по пружинящей дорожке. Вместе с малой тяжестью, это позволяло двигаться ровными, мягкими скачками.
Он спешил. Больше всего на свете он желал оказаться в ванне.
Наконец, он достиг одного из шлюзов фермы. Худшее было позади, даже пыль, попадавшая в поле, стала вспыхивать реже. Он снял маску и спрятал ее.
фермачи возле шлюза опешили от изумления.
— Черт, это же Вильямс!
— Парень, где ты пропадал?
— Что случилось?
Но следующий вопрос ошеломил и заставил замолчать всех:
— Как ты прошел через бурю?
— Взгляните на его лицо, через какое-то время молчание было нарушено. — Как помидор без кожуры.
Конечно, это было преувеличение, но выглядел Дэвид не лучшим образом: руки и подбородок стали багрового цвета. Его усадили в кресло и послали за Хеннесом.
Минут через десять явился Хеннес. Во взгляде, брошенном на Дэвида, ясно читалась злоба, но не видно было ни намека на удовлетворение, что его работник остался жив.
— Что все это значит, Вильямс? — почти пролаял он.
— Я заблудился, — опустив глаза, холодно ответил Дэвид.
— Вот как это называется? Тебя нет двое суток, а потом появляешься и говоришь, что заблудился?
— Я решил пройтись и зашел слишком далеко.
— Ах, ты захотел подышать воздухом, потому и пропал на две ночи? Ты хочешь, чтобы я этому поверил?
— А что, разве пропал какой-то краулер?
Один из фермачей с неприязнью взглянул на Хеннеса:
— Что ты на него набросился, он же только что из бури.
— Не говори ерунды, — сплюнул Хеннес. — Если бы он попал в бурю, то никогда не вышел бы из нее.
— Я понимаю. Но ты на него взгляни.
Хеннес взглянул. Что тут скажешь?
— Ты что, действительно побывал в буре?
— Увы, похоже на то, — ответил Дэвид.
— Но как ты выбрался?
— Появился некто, — пробормотал Дэвид, — кто называл себя Космическим Рейнджером. Он был в дыму и пламени, пыль не трогала его.
Окружающие затихли. Хеннес с ненавистью взглянул на них:
— А ну вес по местам. Работать!
До ванны Дэвид добрался только через час. Хеннес сопровождал его самолично. Снова и снова, едва они пришли в офис, он расспрашивал Дэвида, стараясь поймать его на противоречиях. Кто такой Космический Рейнджер? Где ты его встретил? Что он сказал? Почему тебе помог? Что за дым и пламя?
— Я гулял, — на все отвечал Дэвид. — Заблудился. Пришел человек, которого звали Космический Рейнджер, и привел меня обратно.
Хеннес сдался. На его место заступил доктор, и Дэвид, наконец, оказался в ванне. Его натерли кремами и напичкали гормонами. Он не смог избежать укола и заснул чуть ли не раньше, чем вытащили иглу.
Дэвид проснулся на чистых простынях в лазарете. Краснота от ожогов спала, они его еще будут беспокоить, понимал Дэвид, но теперь не время переживать.
Да, он был уверен, что узнал тайну отравлений. Недоставало только доказательств — объективных, вещественных и законных.
Дэвид моментально напрягся — кто-то подходил к изголовью. Да что же это такое? Ни минуты покоя… Но это оказался лишь Бенсон. Вид у него был удручающий: пухлые щеки обвисли, волосы в беспорядке, на лице — маска отчаяния. В руках у него было что-то вроде старинного ружья.
— Вильямс, вы не спите? тихо спросил он.
— Видите же, что не сплю, пробурчал Дэвид.
— Они не знают, что я тут, — Бенсон приложил к губам палец. — Мне здесь быть не положено.
— Почему?
— Хеннес подозревает вас в связях с отравителями, говорил об этом Макиану и мне. Сказал, что вы куда-то отправлялись и ничего не в состоянии объяснить, несете только какую-то чушь. Извините. Хотя я вас и защищаю, это может не помочь. Вы в опасности.
— А вы верите Хеннесу?
— Нет, — Бенсон наклонился так близко, что Дэвид почувствовал его дыхание на лице. — Ваша история кажется мне правдивой. Поэтому я и пришел. Что это за существо, в дыму и огне? Это точно не галлюцинация, Вильямс?
— Я его видел наяву, — покачал головой Дэвид.
— Откуда вы знаете, что он — разумен? Вы разговаривали по-английски?
— Он со мной не разговаривал. Но, по-моему, он наделен разумом, — Дэвид мельком взглянул на Бенсона. — Вы думаете, это марсианин?
— А, — губы Бенсона скривились в нелепой улыбке, — вы помните мою теорию. — Да, думаю, что так. Вспоминайте, вспоминайте же! У нас очень мало времени, любая информация сейчас жизненно важна.
— Почему мало времени? — Дэвид приподнялся на локте.
— Вы не знаете, что произошло за время вашего отсутствия. Мы в полном отчаянии, — он продемонстрировал Дэвиду устройство, которое принес с собой. — Знаете, что это?
— Я его уже видел.
— Это устройство для забора образцов. Оно стреляет такими шариками на стальных тросиках. Шарик летит в пшеницу, а через некоторое время он раскрывается и внутрь попадает зерно. Потом он закрывается. Тогда я берусь за тросик и вытаскиваю шарик. Меняя время, через которое он раскрывается, я могу брать пробы на разной глубине.
— Просто и со вкусом, — резюмировал Дэвид. — А здесь он вам зачем?
— Потому что я зашел к вам по дороге на помойку. Это мое единственное оружие для борьбы с отравителями. Пользы от него никакой. Все, я сдаюсь.
— Да что такое стряслось? — Дэвид схватил его за плечо. — Расскажите наконец!
Бенсон вздрогнул.
— Все члены Синдиката получили новые письма от отравителей. Не осталось никаких сомнений, что все это связано с одним и тем же человеком или, точнее, существом.
— И что там написано?
— Не буду вдаваться в детали, — отмахнулся Бенсон. — Суть в том, что они требуют нашей полной сдачи, а в противном случае угрожают тысячекратно усилить свою активность. И я верю, что они на это способны. Так и будет. Земля, Марс, вся Солнечная система в панике.
Он встал.
— Я сказал Макиану и Хеннесу, что ваш Космический Рейнджер — ключ к разгадке, но они мне не поверили. Хеннес, похоже, думает, что я с вами заодно.
Бенсон казался опечаленным.
— И сколько у нас времени, Бенсон?
— Два дня. Нет, это вчера было два дня. Тридцать шесть часов.
Тридцать шесть часов!
Следовало поторопиться. Впрочем, как сказать Бенсон, не ведая о том, сообщил ему недостающие факты.