расшифровать — благо в нем достаточно рисунков и гравюр.
— Удивительно. Теперь я понимаю, почему вы решили стать одним из них. Однако ваш секретарь, как мне показалось, не разделял ваших стремлений.
— Во-первых, я ничего ему не сказал. Во-вторых, он догматик и дурак, а я смотрю в будущее. Просто представь мир, где каждый станет вампиром. И обретет вечную жизнь, могущество и власть!
— Не сочтите за грубость, — сделал вид, что навалился на рычаг — только бы не утихали скрип и скрежет, — но если все короли, то никто не король.
Помещик сухо рассмеялся, точно ворон закаркал.
— Вот уж действительно — молодой и горячий. Под всеми я подразумеваю высшее сословие: дворян, аристократов. А холопы и чернь продолжат гнить, как и прежде. Мы начнем разводить их как скот, чтобы вечно пить кровь. Вот — истинная справедливость. А пока нами заправляют пришлые упыри, мы и сами хуже скота.
— Знаете, а ваши слова не лишены мудрости и смысла.
— Еще бы! Если ты это понял, то и другие поймут. Я стану первым обращенным, соберу собственную бессмертную рать и навсегда изгоню Анхальтов из России. Пред тобой — будущий император, малыш. Может, стоит загодя выбрать верную сторону?
— А что тут выбирать? Укусите меня сразу, как станете носферату, и я стану вашим верным помощником.
— Хе-хе… это мне по нраву. Но сперва присягнешь на верность, а уж потом получишь мое благословение. А до тех пор надо выкачать кровь. Поднажми, малыш, осталось немного.
Старик так расслабился, что положил револьвер на пульт и с головой ушел в работу. Решение пришло само собой. Убедившись, что кровавый граф целиком и полностью поглощен настройкой аппарата, я тайком вынул иглу из вены и вставил себе в рану на плече. Потянулся к связке трубок, вытащил из шланга и подключил к насосу таким образом, чтобы моя собственная кровь прямотоком поступала в тело Карины.
Возможно, я нарушил с десяток суровых законов, но так и так висел на волоске от смерти. Всем телом навалился на рычаг, чувствуя, как сердце замедляется, а голова идет кругом. Всего парой движений перегнал около полулитра и приготовился качать до предела, как вдруг раздался резкий перезвон.
Один за другим лопнули серебряные кандалы, и обнаженная красавица с перекошенным лицом прыгнула прямо на потолок. Свесилась оттуда, точно нетопырь, с шипением обнажила клыки и разъяренным тигром прыгнула на обидчика. Парамонов заверещал, потянулся к револьверу, но бестия в падении одним взмахом отсекла ему руку по плечо, а вторым снесла половину башки.
— Тьфу, блин, — сплюнул желчь, потому что в желудке уже ничего не осталось. — Могла бы просто шею свернуть.
Вместо благодарности девушка схватила меня за плечо (к счастью, здоровое) и швырнула к стене. Не успел я очухаться и отогнать звезды от глаз, как вампирша тисками сжала горло и приподняла над землей. Казалось, в девушке не осталось ничего человеческого — глаза полыхали огнем, а прелестное прежде личико исказил лютый звериный оскал. Она высунула язык и потянулась к ране, как запойный алкаш — к бутылке, на полпути остановилась и нашла более соблазнительную цель. Ничуть не церемонясь, схватила за волосы и наклонила голову вбок, подставив под укус бешено пульсирующую сонную артерию.
— Карина, что ты делаешь? — в ужасе пробормотал, не в силах пошевелиться. — Это я — Трофим! Все закончилось, успокойся.
Она склонилась еще ниже, и я бы нашел ее щекочущее дыхание возбуждающим, если бы в кожу не уперлись острые клыки. Вряд ли обезумевшая горничная станет соблюдать этикет и оставит две аккуратные ранки, как в гребаных «Сумерках». Скорее всего, вырвет кусок мяса вместе с гортанью и трахеей, и моя реинкарнация в этом прекрасном мире подойдет к концу.
— Карина! — голос сорвался на отчаянный фальцет. — Все хорошо! Тебе ничто не угрожает!
Служанка с рычанием отпрянула и будто Голлум на корточках метнулась к пульту, схватила револьвер и подбежала ко мне. Ее корчило так, точно за контроль над телом боролись две личности, и пока что моя благоразумная спутница побеждала, но долго вряд ли продержится. Снова прижав меня к стене, она всунула мне в руку пистолет, схватила за ствол и ткнула дульным срезом себе промеж глаз.
— Жми… — процедила сквозь стиснутые зубы. — Быстрее…
— Ты издеваешься?!
— Жми!
Ее пасть раскрылась, как у кобры, и костяные иглы ринулись к моей шее. И все же девушка сумела на последней секунде восстановить контроль и подставить под укус левую руку, и клыки на всю длину с хрустом вошли в предплечье.
— Жми!! — на глазах бедняги выступили слезы, но явно не от боли — уверен, любые муки Карина перенесла бы с мимикой каменной статуи. Нет, это были слезы отчаяния и страха из-за того, что близкий человек может погибнуть по ее вине. И несмотря на то, что нас практически ничто не связывало, горничная предпочла исполнить долг до конца и пожертвовать собой, лишь бы спасти претендента на трон. — Там серебро. Жми!
— Не буду, — убрал пальцы с рукоятки и посмотрел спутнице прямо в глаза.
— Тогда сожги меня! — она освободила свою руку, схватила мою и прижала ладонь к ране на груди. — Испепели! Я долго не выдержу!
— Нет, выдержишь, — спокойно произнес. — Старайся, как хочешь, потому что убивать тебя я не буду.
— Тогда умрем оба! — лицо вновь исказила злоба, когти заострились, а губы задрожали и приподнялись, как у рычащей собаки.
— Держись, — я с трудом освободил руку, шагнул вперед и прижал девушку к себе. — Ты сильная. Я в тебя верю.
Несколько секунд Карина стояла неподвижно, словно оцепенев, да и я держался немногим лучше — в голове гудело, мотор тарахтел изо всех сил, а в онемевшие конечности точно налили бетона. Моя судьба решалась прямо здесь и сейчас, как в долбаном игровом автомате, где вместо ягод и цифр крутится барабан с двумя словами: «да» и «нет». И все же в душе теплилась надежда — я верил, что девушка справится и подчинит проснувшегося зверя. И я не прогадал.
Служанка внезапно обмякла и сползла на колени, дрожа как в лихорадке. Я сел рядом, обнимая за плечи и поглаживая по волосам.
— Не делайте так больше, — наконец прошептала подруга. — Никогда.
— У меня не было выбора.
— Выбор есть всегда. Если это повторится — вы умрете. Как умерли все в моей деревне.
— О чем это ты?
Карина не ответила. Встала, выпустила когти и крикнула так, что дрогнули стены. А затем набросилась на машину и принялась рвать