Читать интересную книгу Учитель - Олег Северюхин

– Понимаешь, отец, у меня совершенно не было зла на этих людей. Они жили по своим законам, мы же поддерживали там законы Рима и помогали ихним первосвященникам поддерживать народ в повиновении Риму. Но вот что интересно, когда наш прокуратор предложил народу Иудеи выбрать того, кто достоин помилования - Христос или заклятый разбойник Варрава, то народ выбрал разбойника. Значит народ этот не достоин сына своего, который называл себя плотником из Назарета, а за ним толпами шли люди и славили его. Но потом, когда он оказался в опасности, то и толп народа не стало. Остались только несколько человек, которые ожидали на Голгофе смерти, чтобы взять тело и похоронить. Если бы не я прибивал Христа к кресту, пришел бы другой, который причинил бы ему больше боли и заставил бы больше страдать. Я же го страдания прекратил. Я был бы рад, если бы кто-то и ко мне так же отнесся, когда я буду принимать муки в том мире.

Я для себя сделал один вывод, отец, толпе верить нельзя - она не ведает, что творит. Об этом и Иисус говорит: «Прости им, Господи, не ведают, что творят». Все наши демократические выборы в Риме - это умелое манипулирование толпой через купленных агитаторов и мелкие подачки основной толпе, организация зрелищ и раздача хлеба в предвыборный период. И так до следующих выборов. Толпа имеет только разрушающее действие. Возьми наши легионы. Если мы смешаемся в толпу, нас разобьет любой противник. Но если наши легионы выстроены покагортно, каждый видит своего командира, свой флаг, то мы огромная сила, мы завоюем весь мир и слава Александра Македонского померкнет перед нами.

– Ну, и где сейчас Александр Македонский? Одно имя осталось, а все его завоевания живут сами по себе и вся Эллада сейчас в составе Византии. Вот тебе и Македонский. Чем больше мы завоевываем себе земель, тем более мы уязвимы от тех, кого мы завоевали. Мы как мешок с гвоздями. Каждый гвоздь старается вылезти наружу и пребольно уколоть хозяина. И получается, что гвозди нужны в строительстве, но не сейчас, и выкинуть их жалко и таскать на себе тяжело и больно. Каждая империя сама должна понимать, когда она должна распасться на отдельные части и заключить действительный мир с частями империи, чтобы вместе противостоять любым врагам. Одно нашествие империя отобьет. И второе отобьет, но на третьем нашествии она развалится даже без войны. Каждый думает только о себе и о том, как бы побольше урвать от империи. Кому нужна такая империя?

– Тихо ты. Накличешь беду на нашу голову. У первого консула есть некий человек, который руководит всеми соглядатаями. Потом приходят ликторы с топориками и уводят тех, на кого поступает донос. Редко кто возвращается домой. Вот тебе и демократия. К народу обращаются только тогда, когда нужно, чтобы плебс подтвердил, что он не против.

– Испугался? Раньше надо было пугаться. Можно было бы уехать из Рима в провинцию, но в провинциях империи римлян не любят и при любом восстании или распаде империи нам просто отрубят головы. Такие в империи порядки. Пока империю боятся и нас встречают дружеские улыбки. Только дела в империи становятся хуже, как эти улыбки превращаются в оскал.

– Ничего, отец, проживем. Все распавшиеся империи распадаются в новом виде. После римской империи придет германская империя. Германцы народ воинственный. Будут воевать, терпеть поражения и снова будут воевать. Вот с кого нужно брать пример. Мне рассказывал один человек из окружения этого Христа, что в германской империи люди создадут партию, которая сама по себе будет государством. Все партийцы будут носить военную форму, во всех областях и районах будут руководители- фюреры, и подчиняться будут верховному фюреру. Главными у них будут партийные солдаты с молниями на одежде. Вся империя будет поделена на профессиональные общества, которые будут входить в одну партию. Вот это будет демократия. Скажет фюрер что, а все сразу поднимают руку в римском приветствии и кричат «ура». И не надо народом манипулировать. Все четко и ясно: детский отряд, юношеский отряд, взрослы отряд, и в каждом отряде свой фюрер. Учителя в своем отряде, учены в своем отряде, артисты - в своем, гладиаторы - тоже. Вот это будет империя.

– И когда же это будет. Скоро, отец, через две тысячи лет от рождества Христова. Да, обманул тебя провидец, как же проверишь, правду он сказал или нет.

– Врал, конечно, но зато как ловко врал. А я пойду на службу к тому человеку у первого консула, который ликторами руководит. Есть у меня кой-какой опыт по Иудее, пригодится и здесь. Такие работники, как я, нужны везде и всегда.

– А что ты скажешь семье своей и детям, которые будут видеть, как ликторы забирают соседей, с которыми мы жили бок о бок десятки лет? Скажешь, что это и есть твоя работа?

– Не утрируй, отец. В этой работе есть свои особенности. Человек официально занимает одну должность, а неофициально делает другую работу. Да и не такие у нас соседи, чтобы замышлять что-то против сената и консулов. Иногда люди из разные классов и разного положения делают эту работу совершенно добровольно и без всякого принуждения и даже без оплаты, испытывая чувство глубокого удовлетворения от сделанного. Пойдем лучше спать, время позднее.

Только легли спать, как в ворота кто-то стал стучать и кричать:

– Именем первого консула открывайте ворота! Открывайте ворота! Открывайте ворота!

Глава 32

Я проснулся от стука в дверь. Пять утра. Схватил пистолет, подбежал к дверям, встал сбоку, спрашиваю:

Кто там?

– Товарищ капитан, тревога. Сбор в управлении.

Тревожный чемоданчик в стоит готовый. Быстро оделся. Плеснул холодной водой в лицо и побежал в управление.

В кабинете начальника управления собрались заместители и начальники отделов. Не было начальника седьмого отдела.

– Ввожу в обстановку. При аресте командира стрелкового полка полковник Эс. Произошла перестрелка. Полковник лично перестрелял всю оперативную группу, в том числе и начальника седьмого отдела. Застрелил свою жену и ушел в неизвестном направлении. Одному оперативнику, раненному сказал: «я не враг народа, живым не сдамся и семью свою на поругание вам не отдам». Это все забудьте. Вы должны знать, что затаившийся враг устроил засаду на оперативную группу и скрывается. Я так и доложил в Москву. Наша задача - найти и обезвредить врага народа. Учтите. Полковник профессионал Прошел две войны. Физически развит. Снайперски стреляет из любого вида оружия. К органам безопасности относится со звериной ненавистью. Взять его живым нам не удастся. Приказ - уничтожить. Уничтоживший будет сразу представлен к ордену. Каждому отделу свой сектор в городе. Тесно работаете с милицией. Силы воинских частей не привлекаем. Не надежные. Вперед.

Я со своими сотрудниками прибыл в районный отдел милиции. Довел обстановку. Раздал быстро сделанные и еще не высохшие фото. Приказ - уничтожить. Пошли по двое. Сотрудник НКВД и милиционер. Держали дистанцию, чтобы можно был вовремя подоспеть на помощь, и сразу двоим не оказаться под ударом. Прочесывали город до позднего вечера. Ничего. Где-то затаился или уже успел выехать из города. Прочесывание отменили. Перешли в фазу оперативно-розыскных мероприятий. На начальника управления страшно смотреть. Весь почерневший от переживаний и полученных нахлобучек.

В период репрессий ни один здравомыслящий человек не должен как баран идти в карательные органы, если у него есть оружие. Массовые репрессии - это всегда преступление. К массовым репрессиям можно свободно относить и ограничения свободы передвижения, печати и слова. Как только начались ограничения - жди массовых расстрелов и массовой посадки в лагеря, особенно в стране, вкусившей коммунизма, который ничем не лучше ислама - религии-идеологии, где человеческая жизнь дешевле ишачьих яблок.

Когда будет сопротивление массовым репрессиям, то и работники карательных органов будут чувствовать не хозяевами положениями, а врагами в собственной стране. Только поэтому в России было отменено право человека на оружие и право на самозащиту, отменено право неприкосновенности жилища и тайны переписки. Сколько же России еще предстоит мучаться, сто, двести лет? Лет через двести, может, Россия и встанет в ряд стран, где есть демократия, даже в ее искаженном смысле, но все равно демократия.

Около двух часов я возвращался домой. В темной подъезде мелькнула тень и твердый голос произнес:

– Прошу не делать лишних движений, я не причиню вам вреда. Я тот, кого вы ищете. Ваш адрес мне дал ваш учитель. Он сказал, чтобы я обратился к вам, если я окажусь в безвыходном положении.

– А он не сказал, что я должен сделать, если кто-то обратится ко мне от его имени?

– Сказал - вы должны меня сразу застрелить.

– Как вы познакомились с учителем?

– Он мой отец.

– Чем докажете?

– Он сказал, что вы мне дадите окно ухода на КВЖД и условия связи с ним.