Читать интересную книгу Предчувствие беды - Александр Афанасьев

В один из дней, я съездил на базар якобы за продуктами – но на самом деле я, проверившись что за мной никто не следит, купил афганскую национальную одежду – широкие, из грубой ткани штаны-шаровары, что-то типа рубахи с вышивкой и черную безрукавку. Купил так же материал для чалмы, причем афганский торговец тут же, довольно примитивно, но научил меня, как надо наворачивать материал на голову, чтобы получилась чалма. Тогда же я заметил, что рядом с белой тканью для чалмы, лежит черная. Удивился. Солнце на Востоке печет немилосердно, поэтому на голове должно быть что-то белое, чтобы не притягивать еще больше солнечные лучи. Значения увиденному я тогда не придал – вообще мы многому тогда значения не придавали*…

На базаре же я тогда присмотрел несколько местечек между лавками, в которые в случае чего можно было прошмыгнуть чтобы оторваться от наблюдения. Возможно, меня приняли за воришку, но ничего не сказали. Тогда шурави не воровали, не то что при выводе – а я был шурави…

На то, чтобы связаться с коммутатором МВД и поговорить с полковником Глазко, у Сергея Витальевича ушло два дня, видимо любопытство мужика разобрало и решил все таки выяснить. Потом пришел под вечер ко мне, поговорили – на балконе, причем оба отнеслись в такой мере предосторожности с пониманием. Полковник Глазко ручался за меня головой, что никакой я не васильковый, а самый что ни на есть свой, от плоти и крови и дело со мной иметь можно. И даже нужно. Тогда я изложил просьбу – передать кое-то на словах высокопоставленному офицеру Царандоя. На следующий день мне передали согласие на встречу…

На базар я пошел пешком – вышел заранее, и пошел через весь город. Общественного транспорта в Кабуле было мало, а любое такси могло быть подставным. В укромном месте, за какой-то стеной прямо на советскую одежду быстро натянул афганскую – благо ее размерность это позволяла. Афганцы носят мешковатую, бесформенную одежду. На улицах пару раз проверился – ничего не заметил, хотя мог и ошибиться. Центр, народа полно, все шумят, толкаются тротуар от дороги ничего не отделяет, машины как попало едут…

Точкой встречи была лавка торговца – хазарейца по имени Тавун, торговца часами и посудой. Была у него и бытовая техника – как же без нее. Керосиновые лампы – для освещения жилищ, тут же и керосин к ней продается. Какая то ребристая доска – на ней стирают одежду в реке Кабул, отчего та становится еще грязнее. Еще какой-то аппарат, на вид самодельный, наполовину из деревянных деталей, наполовину из металлических. Суть и смысл этого аппарата я так и не понял.

Тавуна я нашел довольно быстро – у него над лавкой, сделанной, похоже, из досок снарядных ящиков, была самодельная надпись "Тавун" на русском. На русском вывески на базаре уже были – базар легко перестраивается, легко приспосабливается. У кого есть деньги – тот и прав…

Конечно же сразу к лавке я не подошел – равнодушно мазнул взглядом по лавке, медленно прошел мимо. Еще одна предосторожность – если за мной хвост то агент, пришедший на встречу его увидит и сумеет уйти. Лучше сорвать встречу, потерять канал связи – все это можно восстановить – нежели потерять самого агента. Агента уже не восстановишь…

Прошел дальше, купил небольшую лепешку с подливой, съел ее прямо там, руками, макая в подливу и откусывая по кусочку. Огляделся. Купил зелени – якобы для своего стола, сунул в небольшую сумку, пошел на второй круг…

На втором круге на меня обратили внимание – подскочил бача, как и все чумазый, рваный, шумный, схватился за руку, затараторил. На его лице выделялись черные, блестящие, хитрые глаза монголоидного разреза – хазарейцы все монголоиды, ходят легенды, что это потомки воинов Чингисхана, прошедшего через эти земли. Нехотя, почти не отбиваясь, я дал себя подвести к лавке – это была лавка Тавуна…

Тавун – среднего роста, худой, с темным морщинистым лицом, поднялся со своего места…

– Уважаемому господину потребно что-то…

У поляков что ли учился?

– Мне нужен ковер – наобум сказал я – хороший

Ковров среди товара не было.

Тавун улыбнулся, показав желтые зубы…

– Есть хороший ковер. Но он находится в лавке. Если уважаемому господину будет потребно пройти и посмотреть…

– Давайте, посмотрим…

Стоило только шагнуть с шумной, пропахшей пряностями улицы – и мне в бок уперся ствол.

– Рафик! Шурави! – сказал я, потому что это было первое что надо сказать в таких случаях. Похищать тогда еще не похищали и за советскими целенаправленно не охотились – наоборот, все стороны хотели привлечь на свою сторону советских во внутриафганском противостоянии.

В ответ меня обшарили и забрали пистолет. Затем подтолкнули стволом – как я понял, предлагают идти вперед. Делать нечего – пошел, продираясь среди тюков с товаром, которыми была заложена вся лавка. Можно было бы конечно… ну да ладно. И без этого хреново…

Дорога, петляющая среди тюков с товаром, вывела нас в убогую, с глинобитными стенами, освещенную керосинкой комнату. Невысокий человек в чем-то напоминающем грязный свитер, сторожко вскинулся, подхватил лежащий на коленях АКС.

– Рафик! Шурави! – громко повторил я, потому что как общаться с не понимающим русский афганцем не представлял.

Человек опустил автомат, произнес несколько слов на своем языке, гортанном и непонятном. Ствол, упиравшийся в меня, исчез.

– Здравствуй, рафик Сергей!

Полковник Хашим изменился и сильно. Нет, он и раньше одевался не слишком то … модно и не как советский человек. И не как офицер, даже афганский офицер. Он не походил на полковника в том виде, в каком его принято было представлять. Скорее его можно было принять за помощника торговца, дуканщика, что таскают товары. Это было скорее хорошо учитывая чем занимался полковник Хашим.

– Здравствуйте, рафик Хашим. Как говорится у нас у русских – гора с горой не сойдутся, а два человека обязательно свидятся.

– У советских много поговорок, намного больше чем у нас, афганцев.

– Это потому, что нас, советских, больше. Вот и поговорок у нас больше.

Полковник Хашим утвердительно кивнул головой

– Ты присядь, рафик Сергей. Вон там… есть где присесть. Извини, что в таком месте и с такими мерами предосторожности.

– Они нужны? – поинтересовался я

– Еще как… Помните, рафик Сергей, как в нас тогда на склоне стреляли? Тогда, когда мы выехали на машинах…

– Помню. Это были бандиты, ведь так?

– Может и бандиты. А может быть и не бандиты. Сейчас иногда свои – опаснее бандитов.

– Почему?

Полковник не ответил.

– Как поживает рафик Вячеслав?

Рафика Вячеслава, то есть Вячеслава Александровича Глазко, полковника и старшего опера Московского уголовного розыска я не видел уже очень давно. Слышал про него – но не видел. ЧС недавних пор я стал чужим в собственной стране, человеком вынужденным жить под псевдонимом, а полулегальном положении. Насчет того, знает ли про меня КГБ я не питал иллюзий – знает. Не может не знать –но ничего не делает. Отчасти потому, что изъять меня означает поссориться и с ГРУ и с МВД, чего пока невозможно себе позволить. Отчасти потому что я им видимо не очень и нужен. Пока.

– У Вячеслава Александровича все в порядке – сказал я – он работает в Москве, борется с преступностью.

– Если бы у нас было несколько так как рафик Вячеслав – нам было бы проще. У меня в управлении люди – вчера или в армии служили или вообще студентами были.

– А как же старые кадры национальной полиции?

– Старые кадры. Кто сбежал. Кого расстреляли. Здесь много чего произошло…

Меня послал генерал Горин. Послал как передаточное звено, как живой почтовый ящик. Но у меня всегда был… зуд какой-то. Хотелось всегда знать больше. Роль живого почтового ящика меня никак не устраивала…

– Что же произошло, рафик Хашим?

И полковнику Хашиму, как и любому другому нормальному человеку хотелось просто… выговориться, поделиться бедой, излить ее, выплеснуть копящуюся в душе отраву…

– Много чего здесь происходит, рафик. Ты извини, что я так… мы здесь вместе были, вместе революцию делали, а теперь… друг друга убиваем. У нас не как у вас, у нас человека не должность обозначает. Вот, например, мой заместитель – аминист. Он у Амина учился**. Он пуштун, а я – таджик*** наполовину. Он управление возглавляет, не я – я только должность занимаю. А Амин не социалист, нет. Он страшный человек.

– Но Амин ведь в Хальк и вы тоже…

Про размежевание НДПА на Хальк и Парчам я уже знал.

– Хальк… Нет больше у нас единой партии. Да и не было никогда. Каждый афганец мечтает о своей партии. Знаешь, рафик Сергей я ведь радовался, когда из страны изгнали Бабрака и его людей. Думал, что он предает Апрель. Амин и его люди тогда говорили, что восстание получилось только потому, что Кармаль не знал о партийных ячейках в армии. Этому все поверили. И изгнали Амина. Потом Амин начал изгонять тех, кто был привержен делу революции в целом, а не лично ему. И тут он нашел тех, кто поверил ему и готов идти за ним. Теперь он убирает остальных. Следом будут Ватанджар, Маздурьяр, Сарвари а потом – и сам Амин.