Читать интересную книгу Мечта - В. Виджани

После ухода бабушки я получила в наследство внушительную библиотеку, в которой преобладали книги по искусству, сундук красного дерева, громоздкое блеклое зеркало и монументальные напольные часы со злыми сатирами, бившими каждый час золотыми молоточками по циферблату. Часы остановились в день бабушкиной смерти. Это обстоятельство придавало мистический привкус горестному событию. Я исправно протирала с них пыль, стараясь не касаться заводного механизма. Алмазов, изредка приходивший «проконтролировать свои заказики», алчно поглядывал в сторону резного «шкапа», предлагая помощь в купле-продаже. Но я лишь пожимала плечами, стараясь не вступать в полемику.

Обложка выходила напыщенной и скучной. Настроение портилось в унисон с погодой. За окном в предсмертной судороге пылал закат, наливаясь синюшными тучами. Город готовился ко сну, хотя Москва уже давно и безнадежно страдает бессонницей, и все в этом городе относительно. Стоило оторваться от дурацкой картинки, немым укором висевшей перед носом, как по откосу ударила первая капля, а следом мощными аккордами забарабанил дождь.

Неожиданно мои раздумья прервал протяжный бой оживших часов. Не успев испугаться, я потянулась к карандашу. Не знаю, что на меня нашло, но через несколько минут на куске картона, невесть как попавшего под руку, появился тонкий женский силуэт. Детали лоскутков, изображающих драпировку, едва прикрывали гладкое женское тело. Миндалевидные глаза со смешинкой в уголках, большой рот и водопад густых волос. Говорят, рисуя, художник изображает себя или, на худой конец, свой внутренний мир. На секунду оторвавшись от наброска, я поймала свое отражение в мониторе… Экран наполовину стер лицо, придав отражению некоторую таинственность. Может быть, я действительно рисовала себя? Но я никогда не ставила перед собой задачу создать автопортрет, хотя схожесть моих черт и нарисованной модели была очевидна. Удваивать свое одиночество совсем не хотелось, и я решительно перестроилась на другой лад. Добавила два штриха, и во взгляде незримой натурщицы появился вызов. Стерва? Пусть будет стерва, живущая в потустороннем мире. Пусть это будет та женщина, которая приходит всегда неожиданно и так же неожиданно исчезает.

Готовый рисунок лежал на столе, будоража воображение. Я растерянно оглянулась по сторонам. На глаза попался золотистый корешок Элифаса Леви, алхимика и мага, бог знает как попавшего в компанию Питера Брейгеля и Ортелиуса.

Совсем перестала следить за библиотекой, пожурила я себя и, пообещав завтра же привести в порядок каталог, открыла фолиант знаменитого чернокнижника. Из книги выпала школьная тетрадка — по всему, вольный пересказ нескольких глав, сделанный бабушкиной рукой. Я принялась читать, едва разбирая мелкий, почти бисерный почерк. И вот оно — описание инициации неофита. Конечно, как я не сообразила сразу — моей героине нужен обряд, направленный на осознание своих функций в другом мире, невидимом и оттого притягательном. Теперь я знала, что делать и как, — с этого момента все мои действия будут сосредоточены на виртуальности, единственно приемлемом пространстве для теперешнего моего существования. Там не может быть фальши… и незачем лгать…

Сориентировавшись в сложных хитросплетениях эзотерических изысков, я перенесла рисунок от руки в графический редактор, лихорадочно залила цветовые плашки и, подбирая новые оттенки в цифровой палитре, щедро одарила свою героиню качествами, которых была лишена начисто, — обостренная интуиция, капризная, загадочная, надменная, ветреная. Одним словом, стерва. «Она спасет меня… — кусала я губы, — спасет от бесконечных пересчетов ошибок и полезных дел, она будет стократ лучше, красивее… и…»

Я не успела додумать — с экрана на меня взирала бесшабашная красотка, нисколько не смущаясь своей наготы. Ведьма? Я захлопала в ладоши — собственной персоной Ведьма. Меня заполнила новая волна возбуждения, подобная той, что испытываешь перед чем-то значимым или решающе важным. Незнакомка парила в невидимом пространстве на экране монитора, совершенная и отрешенная. Осталось сохранить изображение и перенести на свою страницу в Сети. Медленно прочитав свой ник, я с улыбкой выдохнула ее имя:

— Маргарита…

Она тут же отреагировала, показав глазами на зеркало. В блеклой мути старого стекла бесновалась Ведьма.

— Ты действительно Ведьма. Самая настоящая! Маргарита продолжала улыбаться, чуть склонив голову набок.

@

— Пора! — крикнули во дворе.

— Пора! — сыграли свою партию сатиры.

@

Чудо не приходит само, его нельзя положить в конверт и отправить по почте, но его можно создать, стоит только захотеть. Что-то должно было произойти — что-то, чего я ждала стоически и долго. Очень долго.

В прихожей послышался шорох. Выбежав из комнаты, я оторопела. На моих глазах происходило нечто невообразимое. Звякнула защелка сундука, и резная горбатая крышка бесшумно открылась. Я задохнулась от страха, смешанного с любопытством. Последнее, конечно, взяло вверх, и я… заглянула внутрь.

Там из-под старого хлама торчат кончики крыльев — похоже, настоящих. Я тут же кидаюсь спасать их, швыряя на пол все, что попадается под руки. Как же много может хранить любая полость, начиная с дамской сумочки и заканчивая вот таким вот сундучищем, — шляпки, перчатки, поеденные молью вязаные салопы, парочка соломенных сумок без ручек и дна, пустые флаконы от духов, свечи и многое другое — необъяснимое, кокетливое прошлое, ушедшее в небытие вместе со своей хозяйкой.

Горка тряпья выросла до угрожающих размеров, а у меня в руках пара самых настоящих крыльев, жестких и тяжелых, перетянутых новенькими шелковыми стропами. Я глажу теплые серые перья, торжественно улыбаясь, — вот она, сказка! Никому такое и в голову не придет.

С трудом волочу свою бесценную ношу к зеркалу. За спиной парит Ведьма в прозрачном балетном одеянии. Ее силуэт, похожий на птицу, переливается в едва заметном газовом облачке, растворяясь и возникая вновь. Я понимаю ее и послушно примеряю обновку. Стоило просунуть руки в стропы, как мои крылья теряют вес и тусклая зеркальная поверхность отражает серебристого ангела. А вот и L'Ange cinétique — Кинетический Ангел. Я визжу от удовольствия. Ах, как хочется взмахнуть теперь уже точно моими крылами, взмыть в густую небесную высь, позабыв обо всем на свете. Но, увы, ничего не получается. Размах крыльев слишком велик для моей квартирки. Беспомощно оглядываюсь — ведьма Маргарита в Pas de chat — «кошачьем па» — завершает свой балет и устремляется в прихожую. Я едва поспеваю за ней. Идем мы довольно-таки долго. Кто бы мог подумать, что моя прихожая сродни беговой дорожке. Наконец Ведьма останавливается на пороге, дверь тренькает замком и бесшумно отворяется. Мы выходим в полутемное парадное. Становится немного не по себе — воздух наполняется острыми ароматами кориандра и мяты. Со дня своего рождения не помню ничего подобного в нашем доме. И тем не менее дышать становится трудно.

А Маргарита уже свешивается с перил верхнего этажа.

— Не погулять ли нам на крыше? — беззастенчиво предлагает она.

Наконец-то заговорила! С готовностью киваю, но… внутри рождается сомнение, похожее на страх. Тот самый, смрадный и серый.

— Стоит лишь сделать шаг. Один-единственный.

Кажется, она чувствует меня, как хороший психолог. К чему это я про психолога? Никаких врачей. Только собственного приготовления чудо, и никаких поползновений извне.

Но ведь шагнуть в неизвестность не так-то легко — оставить позади прошлое, счастливые минуты и часы боли, ринуться в будущее с головой… Я привыкла к своей боли и даже порой умею ее забыть. Да-да, так уже было не раз! Я хочу сказать об этом ей, но она, кажется, не слышит меня. Вздыхая, неуверенно ставлю ногу на первую ступеньку, затем на вторую. На секунду останавливаюсь и оборачиваюсь — лестница исчезает на моих глазах, превращаясь в мучнистую пыль. Вот тебе, Ева, и чудо — решившись сделать хотя бы один шаг вперед, ты порываешь со своим прошлым. Ну и ну! У меня захватывает дух, и я бегу вверх по мраморной винтовой лестнице. Правда, в этом доме никогда не было винтовых лестниц, но какая теперь разница? С каждым поворотом творится странное — по стенам плывут кадры каких-то событий моей жизни… или не моей? Теперь уж не разобраться. Фильм смазывается в сплошную пеструю полосу, совсем как тогда…

— Правда, красиво? — Парадное эхо вздрагивает знакомым голосом, троясь и диссонируя.

Воспоминание обрывается, и я теряю плоть. Меня захлестывают азарт и возбуждение.

Быть может, я сама превратилась в Ведьму?

@

Ну вот и последний этаж. И опять дверь, только гораздо уже моей. «Чердак» — гласит пластиковая табличка, прибитая вверх ногами.

Улыбаясь, толкаю хлипкую фанеру. Заходить в чужое помещение без стука — верх неприличия. Но тут не до реверансов. «Переживут», — успокаиваю себя, протискиваясь в длиннющее узкое помещение (сегодня день длинных неудобных интерьеров). Однако я ошибаюсь — сегодня день странных комнат, рассчитанных на людей с воображением. Если не брать в расчет забавные сюжетцы любителей сюра, видеть перевернутую реальность мне еще не приходилось: на потолке странного чердака выросла колченогая табуретка, там же, в углу, под набросанной ветошью мирно спит обыкновенная чердачная кошка. Ну, и по закону жанра из бетонного пола торчит разбитый плафон, заключенный в надежную металлическую сетку.