Прежде чем ночной скиталец заговорил, Темняк узнал его по запаху горшечной массы, пропитавшей не только одежду, но и всё естество Тюхи.
– Как дела? – шепотом спросил Темняк (окружающий сумрак почему-то не располагал к разговору в полный голос).
– Всё в порядке. Свист уже пришел в себя. Мы о тебе беспокоились.
– Где Бадюг?
– Сам его ищу.
– Давай покричим. Авось и отзовется.
– Опасно. Вдруг какой-нибудь из вражеских боешников уцелел? Ещё набросится на нас врасплох.
– Полагаю, что такой сюрприз вряд ли возможен, – сказал Темняк, однако на всякий случай вложил в лук стрелу, одну из последних.
Вдвоём они осторожно двинулись вдоль по улице и вскоре наткнулись на того самого боешника, который ещё совсем недавно безуспешно искал своего приятеля Дряка – судя по имени, типичного Колодца.
Перед тем как впасть в кому, он успел переломить одну из стрел, но вторая благополучно вернулась сейчас к хозяину.
Дальше лежали ещё двое. Всё говорило о том, что они по ошибке изрубили друг друга спиралями. Отсутствие какой-либо раскраски (если, конечно, не принимать во внимание засохшую кровь) выдавало в мертвецах новичков. А ежели так, то где-то поблизости должны были находиться и другие члены стаи, имевшей перед схваткой полный состав.
Эти нашлись за кучей свежего мусора – даже не двое, а трое. Снизу лежал Бадюг, а на нём мертвецким сном почивали враги, сраженные стрелами (всё вокруг было утыкано ими).
– Неужели я его всё-таки зацепил! – расстроился Темня к. – Вот горе-то будет!
Вдвоем они быстро растащили бездыханные тела и убедились, что Бадюг жив, хотя и основательно помят. Видимо, следуя советам Темняка, он в самом начале боя бросился на землю, но далеко уползти не смог.
Враги, случайно наткнувшиеся на Бадюга, принялись топтать его ногами, поскольку от длинной, но хрупкой спирали в ближнем бою толку было мало – это то же самое, что кочергой ковырять в носу.
Тут бы, наверное, и конец пришел Бадюгу Веревке, но выручили отравленные стрелы, пущенные Темняком.
– Был у нас один калека, а стало два, – с горечью молвил Тюха.
– Вместо того чтобы хаять героя, вполне возможно, спасшего тебя от смерти, ты бы лучше поискал для него воды, – сказал Темняк.
– Зачем? Ведь Веревки боятся воды хуже клопов. Если ты заметил, они по утрам даже не умываются. А в чувство мы его приведем другим способом.
Покопавшись в мусоре, Тюха нашел что-то похожее на скукожившийся соленый огурец и, надломив его, сунул Бадюгу под нос.
Того сразу передернуло, как от удара электрического тока, и глазки, заплывшие от побоев, раскрылись, можно даже было сказать, вылупились. Сразу после этого раскрылся и рот с заметно поредевшими зубами. Голосом, в котором не было и намека на жизнь, Бадюг произнес:
– Убили.
– Конечно, убили, – охотно подтвердил Темняк. – Всех пятерых.
– Меня убили, – еле ворочая языком, вымолвил Бадюг.
– Ну-ну, успокойся… Ты преувеличиваешь.
– А почему тогда я слышу пение небесных дев?
Прислушавшись, Темняк и в самом деле уловил какие-то странные звуки, разносившиеся над сонным Бойлом. Казалось, что в полумраке чирикают воробьи, но воробьи здоровенные, словно страусы.
Впрочем, в такую рань боешники никогда ещё не просыпались, а посему не могли судить о порядках, царивших на Бойле по утрам. Возможно, этот чирикающий звук производил оседающий мусор или просто у Смотрителей происходила перекличка.
Поманив к себе Тюху, Темняк шепнул ему на ухо:
– Кто такие небесные девы?
– Веревки верят, что это волшебные существа, встречающие их на небесах после смерти. Они обязаны петь сладостные песни, варить крепкий кисель и удовлетворять любые другие прихоти своих подопечных, включая и похоть.
– И всех Веревок ожидает такая завидная участь?
– Полагаю, что всех. Кроме женщин, конечно, которым после смерти уготовлены не небеса, а самые глубокие колодцы. Женщины Веревок известны своим распутством и тяжёлым нравом.
– На месте Бадюга я не стал бы цепляться за постылое земное существование.
– Тем не менее его собратья предпочитают вить верёвки и терпеть унижения от своих женщин, чем витать в небесных высях.
Сам Бадюг в это время недоуменно моргал глазами, стараясь понять, о чем тут идет речь. Дабы внести окончательную ясность в его нынешнее положение, Темняк сказал:
– Успокойся, никаких небесных дев нет и в помине. Просто у тебя в ушах звенит от побоев. Отбрось сомнения и вставай на ноги. Жизнь, пусть и дрянная, продолжается… Только будь осторожней. Здесь повсюду валяются отравленные стрелы, и если ты случайно коснешься одной из них, свидание с небесными девами будет обеспечено.
Он помог Бадюгу встать и повел его подальше от этого места, потому что в редеющем сумраке уже наметилось какое-то движение, порывистая стремительность которого выдавала Смотрителя.
Тюха немного задержался, чтобы собрать стрелы. Невидимые воробьи продолжали чирикать, но не вверху, как того требовал здравый смысл, а где-то совсем рядом, скорее всего, за ближайшей разделительной стеной.
Когда запыхавшийся Тюха догнал друзей, Темняк спросил, старательно таясь от Бадюга:
– Если небесные девы сказка – кто же тогда поёт сейчас?
– Полагаю, что это какие-то хищные существа, доставленные сюда по прихоти Хозяев, – сказал Тюха.
– Забавно… – Темняк нахмурился. – Но ведь ты сам говорил, что Острог не имеет ни входов, ни выходов.
– Я подразумевал выходы и входы, предназначенные для людей. А Смотрители для того и созданы, чтобы шнырять повсюду. Если будет надо, они и на небо взберутся.
– Тогда уж небесным девам и в самом деле не поздоровится, – усмехнулся Темняк. – А для чего понадобились хищники? Хотя в общем-то я уже и сам догадываюсь об этом…
– Хищники понадобились для разнообразия. В самое ближайшее время они примут участие в схватках.
– И ты говоришь об этом так спокойно?
– Чудовища, крики которых ты слышишь сейчас, не идут ни в какое сравнение с нашими прежними соперниками. Сомневаюсь, что их можно убить стрелой из лука или заманить в яму. Уже самая первая встреча с ними будет для нас концом. Надеюсь, что быстрым и безболезненным. Так зачем же зря горевать?
– Такие слова простительны человеку, никогда не встречавшему иных чудовищ, кроме клопов и блох. А я за свою жизнь насмотрелся разных тварей – и бегающих, и прыгающих, и летающих, и ползающих. Поэтому уверяю тебя: любой хищник в сравнении с человеком – безобидная козявка. Не нам надо бояться их, а им – нас. Полагаю, что очень скоро ты убедишься в правоте моих слов.
Почивать они легли уже после того, как всех других обитателей Бойла поднял на ноги душераздирающий звук, возвещавший начало нового трудового, а вернее – ратного дня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});