— Интересная история, Андрей Арсенович. — улыбнулась Нинель.
— Спасибо. — тёплая улыбка мужчины помогла девушке немного расслабиться.
— Дорогой, — обратила на себя внимание Кристина, — Кажется, мы подъезжаем.
Машины Свиридовых и Гавриных, которые всё это время ехали позади, подъехала к большой каменной ограде с вычурными воротами. К автомобилям подошёл охранник. Проверив документы, он дал отмашку на открытие ворот, после чего гостьи могли въехать в Ясновку.
Нинель буквально прижалась к окну автомобиля. Когда Воронцова прочитала дату основания усадьбы, она представляла в своей голове нечто большое и жутко пафосное. И девушка оказалась права. Занимавшая большую часть территории, усадьба династии Ясновых, будучи архитектурным ансамблем барочного стиля, состояла из массивных и вычурных строений, а также белых статуй, отсылающих к древнегреческой мифологии.
После приезда гости направились во флигель, где они оставили свои вещи в спальнях, отведённых для них, после чего направились в дом Ясновых, где располагались произведение искусства, являвшиеся частью русского наследия ордена.
Во время пути Нинель обратила внимание на семью Гавриных, а точнее на родителей Павла и Ани. В этот момент Воронцова поняла от кого Анне досталась надменность. Ирина Гаврина, которая, по словам Алисы, гордилась тем, что в её семье только первое поколение рода Кориных были неофитами, за всё время в Ясновке даже ни разу не взглянула на Нинель. По Николаю Гаврину же выводов можно было сделать совсем немного. Судя по тому, как он общался с Андреем Свиридовым, можно было понять, что они достаточно тесно общаются, однако Гаврин соблюдал субординацию, не забывая, что его друг является магистром ярославского штаба.
Когда гости переступили порог дома Ясновых, их встретила типичная во своём виде пожилая сотрудница музея.
— Андрей Арсенович, Николай Павлович, — радушно обратилась женщина, — Я рада, что вы снова нас посетили, уже будучи взрослыми людьми.
— Благодарю, Клара Захаровна. — ответил за всех Андрей, указав на молодое поколение, — Теперь их черёд.
Сотрудница музея, ласково улыбнувшись, велела следовать за ней.
— Начало для усадьбы было положено в 1703 году. — начала рассказ Клара Захаровна, ведя за собой гостей, — Когда Пётр I, обратился к магистру московского штаба Григорию Яснову с поручением организовать защиту для, недавно основанного, Санкт-Петербурга от пожирателей, которые могли бы там появиться.
— Аж восемнадцатый век! — удивился Павел.
— Да, сынок, это династия образовалась даже раньше нашей. — подчеркнула Ирина.
— Это, пожалуй, одна из первых династий, которая появилась практически вскоре после отмены целибата в русском штабе. — дополнила Клара Захаровна, — Продолжим. Григорий Феодорович, из-за чувства долга перед Москвой, не мог покинуть свой пост, поэтому он порекомендовал царю своего сына Макара, который в двадцать шесть лет стал первым магистром Санкт-Петербургского штаба.
— Да… В наше время в таком возрасте занять эту должность не получиться. — заметил Андрей.
— Это верно, Андрей Арсенович. Сейчас в русском отделении нет магистра старше тридцати лет. — согласилась сотрудница музея, — Знаете, почти сто тридцать семь лет в Санкт-Петербургском штабе была довольно уникальная ситуация для ордена, когда должность магистра переходила по наследству. Верховный совет ордена, а тогда он назывался Вселенский, ни раз высказывал своё возмущение по этой ситуации, но ничего серьёзного не предпринимал. Это прекратилось только в 1840 году со смертью последнего мужского представителя Фёдора Александровича Яснова. После пресечения рода Ясновка перешла в полное распоряжение русского отделения. После же революции и переноса столицы страны, усадьба превратилась в академию ордена, а после Великой отечественной она стала музеем.
Нинель было настолько интересно слушать, что она оглянуться не успела, как Клара Захаровна привела гостей в большой зал, выкрашенный в кипарисовый цвет. В нём находились произведения искусства, созданные мастерами, которая творили, служа при ордене, а также экспонаты, которые заключали в себе старинную историю ордена. Зажав в руках свой амулет, Нинель ходила по залу, пытаясь насладиться каждым мгновением.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Первым экспонатом, которым девушка более подробно заинтересовалась, был кристалл сератского цвета, который был огранён в виде икосаэдра. Подойдя ко стенду, Нинель поняла, что он настолько маленький, что его можно было взять тремя пальцами. Девушка опустила голову к табличке, на которой было написано: “Кристалл Демостеноса (муляж)”.
— Круто, не правда ли? — Алиса подбежала к одногруппнице, — И как такая маленькая штучка могла бесконечно создавать Серат?
— Клара Захаровна. — позвала Нинель, когда сотрудница подошла, девушка спросила, — А где находиться этот кристалл?
— О, милая, кристалл Демостеноса был утерян в 1703 году во время Второго столкновения. Вы ещё его не проходили в академии?
— Нет. Мы пока только Первое столкновение с пожирателями проходили. — объяснила Алиса.
— Ясно. — Клара грустно опустила голову, — Это, конечно, большая потеря для наследия ордена.
— Почему? — не понимала Алиса, — Ведь в наше время существует ещё два бесконечных источников Серата.
— Дело не только в этом. Этот кристалл был создан Демостенесом — одним из основателей Militas Dei. Он создал его из Серата, взятого из Андрианапольского озера, и алхимических искусств, которые до наших дней не сохранились, к сожалению.
— То есть это что-то-типа философского камня? — предположила Нинель.
— Верно подмечено. — согласилась Клара, — Кристалл Демостеноса — наш философский камень, который был навсегда утерян без возможности создать повторно.
Затем Клару Захаровну подозвал другой работник музея, а Алиса побежала к отцу. Нинель же обратила внимание на одну, по её мнению, необычную картину. Девушка подошла к прямоугольному полотну в позолоченной рамке. На нём была изображена юная девушка со сератской пеленой на слепых глазах, чьё угловатое тело было полностью обнажено, и лишь длинные каштановые кудри прикрывали причинное место. Голая девица вышла из резервуара с сератом как сирена из моря, выгнув спину аки кошка и разведя руки словно она хотела обнять, смотрящего на него зрителя. Нинель взглянула на табличку в раме, на которой было написано: “В. М. Холодов. Перерождение Иванки. 1900-й год”.
“Он явно вдохновлялся “Рождением Венеры”.” — подумала тогда Воронцова.
***
Поздно вечером на небольшой заправке на обочине дороги трое пожирателей, сидящих на чёрной Тойоте, ждали, когда машину заправят бензином.
Сухопарый и долговязый брюнет, сидя на водительском сиденье, смотрел в блокнот, на которым размашистым почерком были написаны следующие слова:
Я; Усадьба; гончая; голубой бриллиант; ключ к жизни.
Напротив брюнета сидела эффектная блондинка, чьи волосы были соединены в высокий хвост. Поправив свою меховую жилетку, она взглянула на заднее сиденье. На нем сидела хрупкая миниатюрная девица, которая держала руку на переносной клетке для животных, из которой доносился тихий страдальческий лай. Да и сама девица выглядела не лучше. Она, держась второй рукой за голову, страдальчески закатывала глаза.
— Лизка, хватит уже! — раздражённо бросила блондинка.
— Я не охотилась уже неделю. — злобно процедила сквозь зубы Лиза, едва не выдав своё истинное лицо.
— Раньше надо было думать об этом! Теперь терпи!
— Тоня, — брюнет вернул блондинке блокнот, — Ты абсолютно уверена, что Троян в своих видениях видел именно кристалл Демостеноса?.. Я лично до сих пор сомневаюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Если честно, Дэн, то я тоже. — призналась Тоня, — Всё-таки оракулы не могут полностью и прямо описать свои видения, но судя по тому, что он начертал, это очень похоже на кристалл. И судя по всему, он находится в Ясновке.
— Стрёмно это всё. — произнесла Лиза, продолжая мучаться от голода, — Ну почему, даже тупицы думают?