Читать интересную книгу Поиграли и хватит - Марина Серова

— Гарик, о чем ты говоришь? Да ты у нас в этом смысле вечный двигатель. Перпетуум мобиле!

— Попрошу не выражаться. Что тебе еще нужно от Гарика, эксплуататорша? А то шеф уже меня с собаками ищет.

— Папазянчик, они еще не отпустили Красникову? Уж теперь-то, в свете новых фактов…

— А, эту юную красотку… — В голосе Гарика появилось его «фирменное» мурлыканье. — Видел я ее одним глазком. Классная девочка! Отдали бы ее мне — мигом призналась бы хоть в покушении на Папу Римского… под пытками в постели.

— Черт бы тебя… Так она еще у вас?

— Да отпустят, куда денутся. Против нее же ничего нет. По-глупому взяли девку, перестарались. Думаю, сегодня к вечеру и выпустят.

Я еще спросила у него про дело Ренуа, и Гарик ответил, что тут у милиции полный «завал». Рэй вчера сказал мне правду: ни одного свидетеля, ни единой улики. Дверь пятьсот первой комнаты была заперта на ключ, который обнаружили неподалеку от трупа, и решили, конечно, что он выпал из кармана погибшего. Шприц, из которого погибшему была введена лошадиная доза ЛСД, валялся в комнате, и на нем нашлись, разумеется, только Сашины отпечатки. Как и на всех остальных предметах скромного студенческого быта. Таинственный ночной гость позаботился даже о том, чтобы на столе остались «неопровержимые» доказательства того, что несчастный собственноручно приготовил раствор смертоносного зелья…

Словом, картина самоубийства налицо: пиши заключение — и с плеч долой.

Однако Папазян высказал свое предположение: возможно, затишье в милицейском расследовании означает, что и этим делом заинтересовался «серый дом».

— Может, они усекли связь между этими двумя преступлениями и вот-вот наложат свою лапу на оба? Не знаю, старушка, не знаю… Я тебе все сказал, а там смотри сама. Гарик сделал свое дело, Гарик может уходить. У него и своих забот полон рот. Только мой тебе совет: семь раз отмерь, прежде чем… на восьмой зарезаться, ха-ха! — Гарику явно пришлась по душе собственная шутка.

— Спасибо, ара. Запиши на мой счет. Так где, ты сказал, нашли этот «Опель»?

— Ты Смоленское ущелье себе представляешь? Ну вот: проезжаешь детскую больницу, оставляешь слева жилой массив, чуть дальше будет транспортная развязка, ты поворачиваешь влево — и минут через десять перед тобой это славное местечко.

— А если повернуть направо — там за лесопарком теннисный клуб?

— Точно. Крутое местечко. Года два как открылись. Но с точки зрения криминала вроде пока чисто. Если когда-нибудь вышибут со службы — найду денежную работенку и стану завсегдатаем. Желаю приятной прогулки!

Эфир опустел. Я швырнула трубку на сиденье и размяла затекшую спину. Как-никак проторчала на обочине добрых сорок минут.

Снова совпадение! Пустырь с сожженной машиной, в которой везли Ольгу, — и теннисный клуб, куда наведывается вся эта компания. Тощий долговязый тип, крутившийся возле «Опеля», — и… и… что же еще? Ну конечно: фотография, сделанная все в том же клубе! Я достала ее из сумочки. Вот же он, тощий и долговязый, — тот субъект, что затесался в кадр. Субъект без возраста и практически без лица — просто случайное пятно. Но почему-то мне сразу подумалось, что он оказался там неспроста. Я даже вроде припомнила, что видела его мельком, когда сама там бывала. Но сейчас, если передо мной поставят сразу несколько экземпляров такого «шваброобразного» сложения, — пожалуй, я его не узнаю.

Возможно, все мои домыслы не стоят выеденного яйца. Возможно, и вся моя версия — только плод разыгравшегося воображения. Совпадения… Но не слишком ли много совпадений, черт побери?!

Я включила зажигание и посмотрела на часы. До встречи с Рэем меньше трех часов, а ведь к этой встрече еще надо подготовиться. И желудок прилип к спине, хоть бы, что ли, гамбургер какой перехватить, а то помру до этого ужина… Куда ехать? Налево, к теплу домашнего очага и навстречу мужчине, волнующему меня, или направо — к тайнам Смоленского ущелья?

В конце концов, езды туда-обратно — всего какой-то час. И разве я такая уродка, чтобы полдня тратить на подготовку к свиданию?! А что поголодаю — так больше деликатесов за ужином слопаю. Может, у мистера Рэя много пороков, но жадность к их числу, кажется, не относится.

Я подъехала к светофору, где новая дорога вливалась в городскую магистраль, дождалась зеленого — и решительно повернула направо.

Глава 9 Ночью все «опели» серы

На автостоянке перед клубом моя «девятка» оказалась единственной «гостьей». Я поздновато поняла, в чем причина: конечно, сегодня же понедельник… Но отступать было некуда. На стеклянной двери элегантного строения из розового кирпича красовалась табличка: «Выходной». Я решительно нажала кнопку звонка.

Вскоре за двойной дверью мелькнула хмурая физиономия молодого охранника, которого я, должно быть, оторвала от видика. Увидев посетительницу, он смягчился и отпер сначала одну дверь, а потом и наружную.

— Вы что хотите?

— Мне нужен этот человек. Вы его знаете?

Десятидолларовая бумажка легла поверх фото с «турнира большого шлема» и закрыла живописную группу на корте, оставив на виду только боковой план.

Охранник стал совсем любезным.

— Конечно, знаю. — Бумажка исчезла в кармане. — Это Женька Бикбулатов. Его тут все знают.

— Кто он такой? Работает здесь?

— Ну, не то чтоб работает… — Парень замялся, с ожиданием поглядывая на мои руки.

— Не сомневайся, это был только задаток. Так кто же?

— Он бывший спортсмен. Мастер спорта, чемпион Союза… и все такое. Что-то там у него не сложилось, начал пить, потом и колоться… В общем, опустился совсем. Все потерял, вплоть до квартиры. О нем все забыли. Здесь вроде приживалы. Шеф — он у нас тоже бывший теннисист — держит его из жалости. За былые заслуги, что ли. Платит ему какую-то мелочишку, чтобы с голодухи не помер. Вроде нам нужен лыжный сторож.

— «Лыжный»?

— Ну да. У нас тут зимой, по совместительству, лыжная база. С той стороны корта, — парень махнул рукой, — есть такой сарайчик, хранилище для лыж. Довольно-таки на отшибе, и сигнализация туда не проведена. Ну вот, Женька его вроде как сторожит. И сам при деле, и шефу спокойнее.

— Значит, другого жилья у Бикбулатова нет?

— Откуда! Все просвистел, придурок. Там и живет. Комнатушку себе оборудовал, печку ему поставили. Флигелек хоть и кирпичный, добротный, но отопления там нет.

— А ходит он к себе как — через этот корпус, что ли?

— Еще не хватало! Там, сзади нашего здания, есть служебная калитка. Послушайте, вы задаете слишком много вопросов. Шефу это может не понравиться. Его, правда, сейчас нет, но…

— А ты ему ничего не скажешь. — Теперь уже пятидесятидолларовая купюра высунула уголок из моей сумочки и молниеносно исчезла в кармане ретивого служащего. — Да и никому другому тоже. И в первую очередь самому Жене Бикбулатову, понятно?

— Как не понять! За такие-то бабки…

— Скажу тебе по секрету, что этот Женечка бросил мою подругу с ребенком. А алиментов не платит. Вот мы и хотели его прищучить, ясно?

Неожиданно парень громко заржал, запрокинув голову. Если бы его шеф был на работе, то он наверняка примчался бы сюда со всей своей секьюрити.

— Ой, девушка, вы только никому больше этого не говорите, ладно?.. Женька — он же «голубой»! Ох… Голубее не бывает! Это все знают.

Вот еще незадача! Попала пальцем в небо.

— Ну тогда, стало быть, он совратил малолетнего сына моей подруги, и замнем для ясности. Значит, когда этот Бикбулатов приходит и уходит, охранник с задней калитки всегда это знает, да?

— Естественно.

— А к Бикбулатову кто-нибудь приходит?

— Это нет. Категорически. Шеф раз и навсегда запретил. Сам, говорит, живи, если будешь соблюдать приличия, а чтобы компашки водить — ни-ни. Сказал, если узнаю, что притащил кого-то — вышибу в два счета, под забором сдохнешь. Шеф у нас крутой, с ним не шути… Да кто к Женьке придет? Наркоманы да педики. А у нас приличное заведение. Репутация!

— А в субботу вечером он куда-нибудь выходил, не знаешь?

— Чего не знаю, того не знаю. Я в субботу вообще не работал. Но навряд ли: в субботу у нас тут крутая тусовка была, фирмачи собирались. В такие дни Женька должен сидеть тихо, не высовываться. Таково негласное распоряжение.

— Понятно. А скажи-ка, не заметил ты в последнее время в поведении Бикбулатова каких-нибудь перемен? Может, случай какой интересный с ним был? Ничего такого?

Раздумывая, парень скривил губы и вбок скосил глаза:

— Не-е… Вроде нет. Да я его редко вижу сейчас, Женьку-то. Разве на кухне иногда. Все как обычно.

— А какой он обычно? Как человек, я имею в виду?

— Женька-то? — Мой вопрос явно поставил охранника в тупик. — Да я почем знаю! Дружбан он мне, что ли? Хрен его поймет, какой он… Никакой! Заискивает перед всеми, подлизывается… Знает ведь, что он тут никто. Много ли человеческого останется от такой-то жизни?