Читать интересную книгу Тень подозрения - Чарльз Вильямс

Я помолчал, разглядывая сигарету, которую вертел в пальцах.

— Так вот. Тогда был, конечно, большой шум, но еще раньше, чем, меня отстранили от работы, я сообразил, что со мной происходит, и решил убираться оттуда.

Она кивнула:

— Да, я думаю, это было несправедливо. И еще я думаю, что вы слишком строги к себе. Никто не может полностью отключить свои чувства.

— Не может. Но предполагается, что полицейский должен добывать доказательства, чтобы отстаивать их в суде, а не с помощью кулаков — в запертом туалете. Впрочем, хватит об этом. Давайте поговорим о наших делах.

Она поднесла свой стакан к губам:

— Насчет мотеля?

— Да. Вы сказали, что не хотите продавать его за бесценок. А если бы вам предложили подходящую сумму?

Она кивнула.

— Тогда посвятите меня в подробности. Сколько вы заплатили за него, сумма закладных, если они есть, и какова, по-вашему, его теперешняя стоимость.

— Чуть больше года назад мы заплатили девяносто пять тысяч. Тридцать пять наличными, остальное — в пятипроцентных бумагах. Мы собирались сами привести в порядок участок, но здоровье моего мужа все ухудшалось, и мы так и не собрались. А после его смерти все еще больше разрушалось. Я не справляюсь одна.

На самом деле я понимаю, что единственный разумный выход — продать сейчас, и лучше потерять часть денег, чем все, что у меня есть, но для этого я слишком упряма. В последнее время я нашла в Талахасси фирму, которая занимается недвижимостью, и там мне сказали, что они даже не внесут меня в список, если я хочу получить больше семидесяти пяти тысяч.

— Вы можете сделать ремонт. Я думаю, что тогда вы получите даже больше ста тысяч. Для этого не нужно сажать большие деревья — просто ваш участок слишком уж невзрачный. Потом, вам нужны бассейн, детская площадка, газоны, кустарники, клумбы…

— Конечно. Но на это у меня нет денег. Я не знаю даже, на что отремонтировать ту комнату…

— К этому я клоню, — ответил я. — У меня есть небольшая сумма, которую я получил по наследству, а я уже говорил вам, что ищу какую-нибудь тяжелую физическую работу, чтобы с потом из моего организма вышло все, что не дает мне покоя. Мне нравится ковыряться в саду и заниматься благоустройством участков — мой дядя работал ландшафтным архитектором недалеко от Сан-Франциско, и я часто помогал ему во время летних каникул, когда учился в школе, и потом, когда провел два года в Стэнфорде. Я знаю, как это делается, могу даже построить бассейн, и мне хочется попробовать. Думаю, что мне удастся сделать из этого местечка настоящую картинку.

Она задумчиво склонила голову:

— Вам хочется стать совладельцем ради прибыли?

— Вот именно. Я готов вложить сумму, равную вашей доле, наличными, чтобы обустроить участок.

А поскольку всю основную работу я собираюсь выполнить сам, раз уж она мне по душе, то мы сможем рассчитывать на выгодную продажу. По крайней мере, могли бы рассчитывать.

— Мне кажется, вы кое о чем забыли. Вы только что на себе испытали, насколько озлоблены здесь люди. Если кто-нибудь ненавидит меня настолько, что решился на такое, он не остановится только потому, что заодно со мной навредит кому-то еще. Вы уверены, что вас это не остановит?

— Я как раз собирался к этому перейти. Есть способ остановить этого человека. Не думаете же вы, что этот случай — дело рук ненормального? Какого-то шутника с мозгами набекрень, который выплескивает на вас свою злобу потому, что уверен в вашей причастности к смерти мужа?

— Думаю. — Она нахмурилась. — А вы?

— Нет. Я думаю, что это те люди, которые убили его.

Она едва не пролила свой коктейль и поставила стакан.

— Но ведь это был Стрейдер…

— И какая-то женщина. Я думаю, она живет здесь и у нее есть соучастник. Может быть, это ее новый дружок. Послушайте… когда вас допрашивали в полиции, не намекали ли они, что кто-то мог намеренно подставить вас?

— Нет, — удивилась она. — По крайней мере, я не заметила.

— Может быть, конечно, они и не говорили об этом прямо. Но не учитывать такую возможность они не могли.

— Вы думаете?

— Да. Я думаю, почему она оставила машину именно здесь. Ей нужно было избавиться от нее, но сделать это в таком месте, которое никак не указывало бы на нее, и было бы логично отогнать ее туда, куда ее мог поставить сам Стрейдер. Я думаю еще и о телефонном звонке.

— О том, из-за которого я тогда проснулась?

— Да. Видите ли… — Я не стал продолжать. — Извините меня. Мне не хочется сейчас углубляться во все эти подробности и портить вам вечер. Я хочу, чтобы вы съели ваш бифштекс.

Она улыбнулась:

— Не беспокойтесь. Я и сама хочу съесть его, и наш разговор не испортит мне вечер. После того, что мне пришлось испытать, ваши вопросы, которые вы задаете с таким участием, для меня как плечо, на котором можно выплакаться.

— С вами так грубо разговаривали? Я имею в виду, во время допросов?

— Довольно грубо.

— Кто вас допрашивал? Шериф?

— В основном да. Иногда Редфилд. А чаще всего они вместе.

— Что за человек ваш шериф?

Она задумалась.

— Я бы сказала, что он очень опытный человек. Ему лет шестьдесят, и, как мне известно, он занимает свой пост уже больше двадцати лет. Но у него неважно со здоровьем, вот уже месяц или даже больше он лечится в клинике Майо. Но они обращались со мной без грубости, если вы это имели в виду, просто мне было очень страшно. Сам шериф — очень обходительный пожилой джентльмен, и если я сразу поняла, что Редфилд ко мне относится очень неприязненно, то в обращении шерифа со мной я не заметила никакой злости или недоброжелательности. Они не применяли ко мне методов третьей степени.

— Они содержали вас под арестом?

— Да. Но не сразу. Сначала они просто пытались выяснить, был ли мой муж знаком со Стрейдером и не собирались ли они на рыбалку вместе, спрашивали, в котором часу муж уехал и не слышала ли я, как Стрейдер уезжал на машине или возвращался обратно. Потом, часов в девять утра, они узнали от повара из «Сильвер Кинг», что тот видел, как сюда подъезжала машина и что за рулем сидела женщина. Меня привезли в офис шерифа, а потом, уже к вечеру, объявили, что я задержана по подозрению в убийстве, и отвели в камеру. В течение трех следующих дней они часами допрашивали меня, пока наконец не сняли с меня обвинение из-за отсутствия улик и не отпустили.

— И все это время они придерживались одной и той же линии? Они требовали признания или доказательства того, что вы со Стрейдером… то есть, я хочу сказать…

Она слабо улыбнулась:

— Что мы с ним любовники, — спокойно закончила она. — Да, и через некоторое время это начало меня пугать… Мне казалось невероятным, что они могут поверить в такое, а потом я начала понимать, что не только они могут в это поверить, но вся эта история и в самом деле представляется настолько ужасной, что им, пожалуй, удастся убедить и присяжных. Во-первых, я сразу же заявила, что незнакома со Стрейдером и даже не знала, что он зарегистрировался в нашем мотеле. Мне только что сообщили, что мой муж убит, и я была оглушена этим известием, так что, конечно, это имя мне ни о чем не говорило. Я даже не сообразила, кто это такой. Потом, когда снова смогла думать, я вспомнила, как накануне вечером он вошел в офис и спросил свободную комнату. Тогда они захотели узнать, не видела ли я его раньше. Я сказала, что не видела, и это была правда — я просто не помнила. Тогда они показали мне две регистрационные карточки за предыдущий месяц — это был октябрь, — и на обеих значилась его фамилия и номер его машины. Дело в том, что оба раза его регистрировал мой муж, который в те дни как раз был в офисе, но теперь эти совпадения росли как снежный ком, и уже каждая моя неточность вызывала подозрение. И то, что я примерно в середине октября ездила без мужа в Майами, как раз между двумя приездами Стрейдера сюда…

— Вы ездили в Майами? — Я слышал об этом впервые.

— Да. — Она взяла еще одну сигарету, и я протянул ей огонь. — Я ездила к врачу. Они, конечно, спросили зачем, ведь у нас здесь есть наш семейный врач — доктор Грэхэм. К тому моменту мои нервы были уже на пределе, а я сама — на грани истерики, поэтому моя реакция на этот вопрос только усугубила подозрения.

Я вышла из себя и отказалась отвечать, зачем я ездила туда. Естественно, когда до меня дошло, как глупо себя веду, я все объяснила, и они позвонили туда по телефону, но все равно это произвело на них неприятное впечатление, потому что мой визит к врачу можно было расценить как предлог для поездки в Майами на свидание со Стрейдером. Ведь в течение двух дней я проводила у врача всего по часу, а все остальное время — два дня и две ночи — была в городе совершенно одна, если не считать нескольких старых знакомых, с которыми я там встречалась. И поскольку речь шла не о болезни… — Она замялась.

— Не беспокойтесь, вам не обязательно рассказывать мне все подробности.