собственной шкуре!
В итоге забыла букет в кабинете опера, а вместо нормального отдыха с родителями организовывала свидание опера со следователем, которые, как по команде, начали писать мне практически одновременно. Появилась крамольная мысль, что они оба издеваются, и ее стоило подумать! Зная их кобелиную натуру, могли и соревнование организовать!
Я переоделась в домашний костюм, снова скривилась, покосившись на мобильный, выдохнула, зажмурилась и все-таки включила телефон. Подумала и вышла на балкон, глядя на ночной город.
Руки дрожали, когда мобильный стал сыпать уведомлениями. Я дождалась всех, зажмурила один глаз и открыла список контактов.
Сообщение Чингачгука читать не стала, от Макса тоже, а вот от Лили…
Напряглась, открыла и обомлела:
«Подруга, тут тебя в общаге ищет мужик. Морда зверская, удостоверением трясет, кажись, твой опер. С букетиком! Забери его, а!»
Забери… Кто бы его у меня забрал!
Я глянула на часы и решила, что в два часа ночи Лиля вряд ли обрадуется моему звонку. Но, видимо, опер взбудоражил всех своим красивым появлением, потому что Лиля сама мне позвонила:
— Наконец-то! — выдохнула она.
— Что случилось? — напряженно полюбопытствовала я.
— Часов в девять вечера пришел к нам в комнату, искал Лилю, но точно не меня, потому что я этого мордоворота впервые вижу.
— И что дальше? На свидание тебя не звал? — с надеждой поинтересовалась я.
— Нет, он очень хотел увидеть тебя, — хохотнула Лиля, — мы его немножко просветили на тему того, что живешь ты не в общежитии, и он отбыл. Кстати, букет забирать будешь, а то твой опер забыл?
— Не буду, — буркнула я, на всякий случай опасливо осматриваясь по сторонам.
Если пришел в общежитие, велика вероятность, что может и домой заглянуть! Может, папино ружье солью зарядить?
— И что, он даже никого не попытался соблазнить? — не поверила я.
— Он — нет, — сдерживая смешок, ответила Лиля.
— А его? — сухо продолжала я допрос.
— А вот его оперский генофонд заметила наша Аленушка, — покорно продолжала Лиля. — Так глазки строила, что чуть не сломала, пока оперуполномоченный тебя искал.
— А он? Ну хоть номер ее взял? — с надеждой поинтересовалась я.
— Нет, говорю же — ему ты нужна была позарез. Признавайся, что начудила?
— Свидание ему организовала с другом по отделению, — хмыкнула я и быстренько рассказала все подруге.
Она посмеялась, посоветовала мне перестать играть с огнем и отключилась, безбожно зевая.
Я повертела телефон в ладони и задумчиво прикусила губу. А потом решилась и открыла сообщение от опера.
«Шалость удалась, пельмешка! Моя очередь!»
Мне стало дурно. Ни слова больше и пропущенные вызовы только от Лили и Макса. От Чингачгука ничего!
Макс тоже негодовал, мол, я коварная, ныл, что должна была сказать ему, раз мне наше общение неинтересно…
На каком языке еще я должна была ему это сказать? Русским по белому написала, сказала, несколько раз подтвердила в переписке и лично…
Как там пела Полина? «А ты такой душнила с бородой». В моем случае без бороды, но тоже тот еще зануда. И если Громов берет штурмом, то Макс скорее скучной и нудной осадой. Проще говоря — измором. И давит на жалость, что теплых чувств к нему тоже не прибавляло.
Может, потребовать у Жеки совершить подвиг и дать мне номер жены Макса? Отправить ей скрины нашей переписки, пусть сама со своим гуленой разбирается! Интересно, это лечится или оба товарища в погонах уже безнадежны?
Задумалась, глядя вдаль, принюхалась, закашлялась и повернула голову направо. На своем балконе стояла Лола и курила, рассматривая полную луну в небе.
— Привет, — лениво протянула она, заметив меня.
— Доброй полуночи, — оскалилась я, найдя корень всех своих бед.
— Как дела? — Лола развернулась корпусом ко мне, делая новую затяжку.
Даже будучи женщиной, я впечатлилась тем, насколько она красивая. Яркая, роковая. Неудивительно, что к ней пол-отделения бегает.
— Нормально. Ты одна?
— Ага, — ровно подтвердила Лола и дернула плечами.
Я прислушалась и поняла, что кто-то очень громко стучит в дверь. Не в мою, а в соседскую.
— Мужа наказала спать на коврике у дверей, а он не соглашается? — подозрительно поинтересовалась я.
— Бывший, — философски вздохнула соседка, снова делая затяжку.
— Ну ты… Роковая женщина, — почти восхитилась я, — поговори с бывшим, два часа ночи же, соседи спят.
— Не могу. Сказал, найдет — убьет! А у него слово с делом не расходится.
— Позвони в полицию, — начиная нервничать, посоветовала я.
— А толку? Звонила. Сказали — нет тела, нет дела. Звоните, когда убьют!
— Операм звони, у тебя половина отделения в постели отметилась!
— Сам уйдет, — пожала плечами Лола.
— Ага, а я потом должна свидетельствовать, когда тело появится? — пробурчала я. — Куда тебе столько мужиков? По-моему, явный перебор.
— Не лезь! — сморщила она нос и грациозно поправила волосы.
В тот же момент мы обе услышали странный шум с крыши. Кто-то переговаривался, были слышны тихие шаги и мат.
— У тебя роман с Карлсоном? — обалдела я. — Или это бывший?
Лола задумчиво открыла балкон, демонстрируя, что бывший все еще стучит в дверь, и мы обе перегнулись через перила, чтобы посмотреть на нового жильца — фаната Карлсона.
И обе некрасиво приоткрыли рты, когда неведомый начал спускаться. Точнее, лететь на малой скорости вниз.
Карлсон потерпел изменения, но его апгрейд вызывал почти панику. На нем вдруг обнаружились черные, идеально начищенные берцы, затем нашему взору предстало довольно накачанное тело в камуфляжной форме.
Лицо Карлсона было скрыто балаклавой, а в руке парень держал букет.
Он поравнялся со мной, заметил, округлил карие глаза, пока мы с Лолой соображали, куда бежать и что кричать.
— Лиля? — грозно полюбопытствовал незваный гость. — Почему не спишь?!
Я обалдела. Сглотнула. Покосилась на букет, на парня и на всякий случай совершила стратегическое отступление на два шага назад.
— А… я… плюшками балуюсь, — пискнула я.
Парень на мгновение опустил голову, осторожно протянул мне букет, понял, что забирать его я не планирую, вставил в перила и тут же улетел обратно, оставляя нас с Лолой собирать челюсти с пола.
Мы снова синхронно высунулись, выглядывая на крышу, но там царила полная тишина. Лола чихнула и призналась:
— У меня аллергия на лилии.
— У меня уже, кажется,