– Нет, парень, – покачал головою захмелевший Нерода. – Смертники мы, и на острова нам путь заказан, там нас как изменников встретят… Да и охота те голодать? Я иное предлагаю, в Заморье податься и там наши мечи и руки сильные… одним словом, службу верную какому-нибудь королю предложить…
– В наемники податься? – догадался Митрофан, никак не ожидавший подобного от верного слуги князя.
– В наемники, в наемники, – закивал головою Щербатый. – А что плохого? Князь нам лишь верную смерть за службу пожаловал, изволь, завтра с утра ее получи! А я и людишки, мне преданные, за час до рассвета на коней сядем, и в путь к спасению отправимся.
Противно было Митрофану речь трусливую, крамольную слушать, ну а что было делать? Сказал бы слово поперек, его бы прямо здесь, в избе, соратники Нероды и упокоили бы.
– Зачем ты, Нерода, речь изменника при мне ведешь? Хочешь бежать, так кто ж тебе мешает? Зачем я-то тебе понадобился? – задал Митрофан вполне уместный вопрос и, не ожидая милости от хозяина, сам себе вина налил.
– Вот в этом-то как раз и закавыка, – рассмеялся Нерода и по-дружески десятника по плечу похлопал. – Не ошибся я в те парень, суть самую примечаешь, ну, так я от тя ничего утаивать-то и не собирался. Сейчас замысел мой и поведаю! Чтобы в Заморье местечко хорошенькое найти да на службу выгодную пристроиться, нужно имя иметь… чтоб молва о тебе добрая шла, чтоб серьезным воителем люди тебя считали… Я вот весь век свой князю верно служил, в скольких сражениях участвовал, уж и не упомню, на втором десятке счет потерял, а вот имени-то у меня как раз и нет. Наше Далечье, дале чье оно и есть. Никто о нем толком ничего не знает, и людишек, что здесь живут, в Заморье всерьез и не воспринимают. Что, скажешь, не ведал, что князь особняком от других правителей держится?
– Ведал, – кивнул Митрофан, – но только вот до сих пор непонятно, при чем же здесь я, у меня-то тем более имени нет!
– Верно парень подметил, – рассмеялся Нерода, – твое имя еще меньше моего стоит, но зато у Витора варк Борга имя известнейшее, слава о его подвигах ратных по всему Заморью идет. Одни им восхищаются, другие ему многим обязаны, но есть и те, кому он дорожку перешел…
– Хочешь его уговорить за нас слово доброе замолвить? Думаешь, я у него в чести лишь потому, что лесами дикими вместе три дня до вас добирались да в бою на заставе бок о бок бились?
– Дурак ты, парень, – покачал головою Щербатый, – но мыслишь шустро, за что я тя и люблю. Рыцарек ни за кого из нас слова не скажет, я о другом толкую. Коль не понял, щас доходчивей объясню! Насолил он в Заморье многим. Не только наш князь, но многие короли заморские его голову высоко оценили. Коль мы на чужбину приедем просто так, то голодно и неуютно нам будет, а вот если в мешке Виторову голову привезем, то еще корольки торги устроят за честь башку его к воротам своего замка прибить. И денег мы получим, что на всех с лихвой хватит, да и имя такое звучное приобретем, что охотников множество найдется услуги наших мечей оплатить.
– Ах вот оно что, – наконец-то догадался Митрофан. – Хочешь, чтобы я тебя и дружков твоих к его стоянке лесной отвел? А уверен ты, что известно мне, где варк Борг сейчас находится?
– Известно, известно, – дважды кивнул Нерода. – Уж я-то рыцаренка этого знаю. У него, видишь ли, принцип, коль кто с ним сразу пойти не согласился, он время на раздумье дает. А большинство из его учеников с тобою в деревню пришли, отсюда следует, что сидит Витор сейчас где-нибудь в леске и ждет, пока к нему воины не возвратятся. В общем, не ври мне, парень, иль ты нас к варк Боргу ведешь, иль из избы этой живым не выйдешь!
Умел Нерода Щербатый весомые слова найти, чтоб собеседника убедить. Осознал Митрофан безвыходность своего положения. Воины с пограничной заставы да наемники рыцаря за него горою встали бы, да только мало их было. Что они могли сделать против трети дружины Динска? Сила и власть на стороне Нероды подлого, а значит, супротив его воли идти, себе смертный приговор подписывать; и себе, и всем тем, кто за него вступился бы. «С волками жить – по-волчьи выть!» – в который раз убедился десятник в мудрости народной поговорки. Распорядилась судьба так, что вынужден он был иль погибнуть, иль мерзкий, недостойный чести воинской поступок совершить…
– По рукам, – кивнул Митрофан после раздумья недолгого. – Отведу я тебя к рыцарю на лесное становье, но только уж и ты слово свое сдержи!
– Не боись, парень, мне толковые подручные нужны, – усмехнулся Нерода. – Не каждого из своего отряда на чужбину возьму, далеко не каждого, но для тебя место на корабле уж точно найдется.
Щас ступай отдохни, но спать не ложись! Как смеркать станет, в путь тронемся! Пехом пойдем, в лесу кони без надобности, да и шума поднимать не след!
* * *
Едва светать стало, но звезды еще небо не покинули, как пришли за Митрофаном. Тронул его легонько за плечо посыльный Нероды и прошептал: «Пошли!» – тихонечко прошептал, чтобы спящие возле костра не услышали. Собрал десятник скудные пожитки, ломоть хлеба прихватил и к избе полководца-предателя отправился. Собрались там около двух дюжин солдат. Боялся Нерода меньшим числом на варк Борга идти. Оно и понятно, к чему рисковать, когда гурьбой навалиться и безопасней, и проще?
Без лишних слов повел Щербатый отряд свой к околице, а там, как назло, их часовые окликнули. Не успел Митрофан и глазом моргнуть, пали оба ратника наземь с горлом перерезанным. Обидно было вот так, от своего же командира смерть принять. Обидно и несправедливо, когда полководец своих же солдат предает. Глупой смертью погибли часовые, а каково будет остальным дружинникам, когда они утром проснутся и поймут, что их командир трусливо бежал, их на погибель оставив? Муторно стало на душе у десятника, хоть и понимал умом, что Нерода иначе поступить не мог. Подняли бы шум часовые, слух по дружине прежде времени пошел бы, а ведь им пару часов тишины надобно, чтобы в лес удалиться и рыцаря возле скалы найти.
Больше никто беглецов не заметил. Спокойно добрался отряд дезертиров до опушки и в чащу углубился. Привычны дружинники были к лесу, гораздо лучше Митрофана в нем себя чувствовали. Сразу понял десятник. Нерода не только верных себе воинов отобрал, но и тех, кто в деревне вырос, для кого чащи лесные почти родным домом были. Умело и быстро перебирались ратники через топи и буреломы, а когда хищники к ним приблизиться осмеливались, то встречало зверье неразумное смерть от стрелы еще до того, как морды оскаленные из кустов высовывало. Еще солнце не взошло, как отряд к скале на северных болотах подошел и на отдых недолгий встал. Подозвал Нерода к себе Митрофана и еще раз переспросил, сколько с рыцарем воинов и был ли условный знак, чтоб своих с чужаками, по лесу шатающимися, не перепутать. Честно признался десятник, сколько с Витором наемников, и про знак не соврал, что такого вовсе и не было. Похлопал Щербатый парня по плечу одобрительно, а сам в глаза ему пристально заглянул, будто спрашивая: «А не врешь?!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});