Читать интересную книгу Ушедшее лето. Камешек для блицкрига - Александр Кулькин

Меня ждали и быстро провели в кабинет к первому секретарю обкома. В кабинете собрались почти все областные начальники. Увидев меня, Ливицкий положил на стол серый большой конверт, и встал. Конверт гулко ударился о полированную столешницу, и ровный гул негромких разговоров как отрезало. Я пригляделся к конверту, сургучные печати красного цвета дали объяснение стуку. «Ничего себе!» — мысленно присвистнул я. Левицкий был чем-то расстроен, но голос остался спокойным и доброжелательным:

— Проходите, Алексей Юрьевич. Товарищи, давайте начнём заседание бюро. Вопросов много, а вот времени, как раз наоборот.

— Товарищ Листвин не член бюро, да и вообще — беспартийный, — извиняюще улыбнулся мне, кто-то из секретарей обкома.

— Неважно, — отмахнулся первый, — президиум тоже избирать не будем. Товарищ Листвин — военный комендант города. Так что, товарищ Воронцов, он теперь и ваш начальник.

Все расселись за столом, и Левицкий, зачем-то держа в руке лист бумаги. негромко сказал:

— Товарищи, в обком КП(б)Б поступило распоряжение ЦК КП(б)Б, о немедленной эвакуации партийных и советских органов власти. Вся власть в городе и области передаётся военным. До прибытия в город частей Красной Армии, командует капитан Листвин. Товарищ Зелёный, как скоро может быть подготовлен необходимый автотранспорт?

Товарищ Зелёный встал и начал жаловаться, что автотранспорта не хватает, и вообще, необходимо произвести мобилизацию. При этом он то и дело кидал на меня опасливые взгляды. Я внешне невозмутимо курил, а сам думал: «А вот шиш тебе, что упало — то пропало! Не отдам ни одной машины, и вообще, счас расхрабрюсь и «ЗиС» у Левицкого отберу!» Быстрее всего нытьё надоело Строкову, и тот резко спросил:

— К утру машины будут готовы?

Зелёный побледнел:

— У нас не хватает грузовиков для вывоза архивов.

Ливицкий криво усмехнулся:

— Архивы дело наживное, людей вывезем?

— Так точно! — вытянулся ответственный.

— Ну так, за чем дело стало? Бумаги в огонь, товарищ Воронцов проконтролируйте. А вы, товарищ Листвин, завтра в десять ноль ноль обеспечьте проезд по мосту.

— Слушаюсь, разрешите идти?

— Да, да, — нетерпеливо ответил первый секретарь, не отрывая взгляд от, вероятно, списка эвакуирующихся. Красный карандаш в его руке завис над бумагой, как карающий меч.

Вернувшись в батальон, я вновь окунулся в уже привычные заботы. Проверить, подписать, озаботиться, порычать. Тем временем, мне привезли ключи от спешно выкопанного блиндажа, что возле железнодорожного моста. Пока я пытался вспомнить, что за блиндаж, приехавший сержант ГБ подсунул мне на подпись акт приёмки спецоборудования. И только прочитав обтекаемые фразы об установке специального оборудования на конструкциях моста через реку Припять, я всё вспомнил.

— Придётся поверить вам на слово, — сказал я сержанту, — в этих делах я не специалист. А что это за блиндаж?

Сержант, забрал подписанный акт, и ответил:

— В нём управление находится. Надо бы пост возле него выставить.

— Да. Этим я сейчас же займусь, — грустно проворчал я, напряженно думая, кого и откуда снять.

Вызвал командиров рот. Взялись мы тянуть «бегемота из болота» или «латать тришкин кафтан». После бурных споров и взаимных претензий, мне пришлось просто приказать:

— Так. Приказываю завтра вторую роту разместить на автомосту. Первая рота, в составе двух взводов, охраняет желдормост, третий взвод остается в расположении. Пулемётной команде в полном составе находиться на боевых постах. Прикрепленные автомобили в вашем распоряжении. Возле нового блиндажа оборудовать позиции для караула. Пароль на завтра, — я на секунду задумался, — «Вихрь», отзыв — «Время». А теперь — выполнять! Увидите политрука, пускай зайдёт ко мне, приказ подпишет. И ещё, встретите Абрамзона, тоже пускай зайдёт.

Младшие лейтенанты ушли, и я достал пачку папирос. «Где этого нашего хохла носит?» — меланхолично думал я, выпуская колечки дыма. — «Если младшой опять в медпункте околачивается, расстреляю». Впрочем, первым мне попался Абрамзон. Не успев войти в канцелярию, он тут же отрапортовал о расклейке приказа по городу, и я мысленно застонал. Я же патрули в город не выделил! За что мне такая ноша? Придётся третий взвод в город направлять. Точно, а машину отберу у зампотыла!

— Моисей Авраамович, присаживайтесь. Скажите, сколько у нас бензина?

— Тонн пять, товарищ капитан. После утренней заправки, я ещё не снимал остатки.

— Маловато. А керосин найти можно?

— Поищем. А много надо?

— Тонн двадцать. И бочек пять бензина.

— Да нет такого количества в городе, товарищ капитан. И бензина уже совсем нет. Последний обкомовцы позабирали.

— Товарищ сержант. У вас времени целая неделя. Я подпишу накладные на спирт, на птичье молоко, и на золотой запас Англии, только двадцать тонн керосина и пять бочек бензина должны быть складированы, и замаскированы на острове. Если надо, берите с собой два пистолета, и пулемёт, но это приказ!

— Есть, товарищ капитан! — Абрамзон козырнул, глубоко задумавшись, но это было ещё не все.

— Моисей Авраамович. — окликнул я уже повернувшегося к двери сержанта, — Свою «полуторку» передайте третьему взводу первой роты. Им сегодня на патрулирование выходить.

— Товарищ капитан, — взмолился Мойша, — Ну как же я приказ ваш буду выполнять без машины? Сидя в батальоне, я же ничего не сделаю!

Я глубоко затянулся горьковатым дымом, эх как бы мне штаб организовать, и главное, из кого? Абрамзон прав, но легче мне от этого не стало. Чёрт, придётся самому в город ехать, в НКВД. Надо договариваться о совместных с милицией действиях. Затушив окурок в пепельнице я тоскливо поглядел на верного каптенармуса:

— Ладно, отвезите бойцов к зданию НКВД и забирайте машину обратно.

Обрадованный Абрамзон вылетел из канцелярии, торопясь, пока я не передумал. Я же, со стоном потянулся за фуражкой. Так что вошедший в этот момент политрук отделался только подписанием приказа и обязательством находиться в канцелярии до моего появления.

Глава 12

Впрочем, в милиции я долго не задержался. Заяц согласился с моим предложением, действительно помощь милиции была существенной. Абрамзон, нервно курящий у «полуторки» и поминутно вытаскивающий часы из кармана, тоже был доволен, получив разрешение ехать. Вернувшись в машину я тоже закурил, и стал прикидывать, на что потратить своё время. Выходило только одно — проверить мосты. Впрочем, везде был порядок, а возле таинственной землянки мне продемонстрировали все прелести устава караульной службы в исполнении «накрученного» часового. Несмотря на пароль-отзыв, я был должен осветить своё лицо фонариком. Фонарика у меня с собой не было, поэтому минут пять, окрестности блиндажа слушали мои эмоциальные высказывания, пока не прибежал разводящий. Поднявшись на ноги, и со злостью выкинув из под бедра остроугольный камень, поблагодарил караульного за бдительную службу, но украдкой показал разводящему кулак. Открыв умело покрашенную под цвет грунта дверь, наконец-то вошёл в «святая святых». Здесь-то фонарь был. Вернее, керосиновая лампа. Зажигать её не стал, проникающего в открытую дверь света хватало, чтобы разглядеть две взрывмашинки, и небрежно начертанную на одной букву «Р». От каждой из машинок в земляную стену уходил чёрный кабель. Всё-таки специалисты своего дела ещё не перевелись на земле русской. Хотя, если в филиале школы партизан должен был преподавать Судоплатов, то чего мне волноваться. Подавив в себе желание крутануть ручку, я вышел из землянки, и закрыл за собой дверь. Размышляя о вечном, то есть об ужине, я подошёл к машине, но остановился и повернулся к сопровождающему меня комвзвода. Ключей было два, и один я решил оставить караулу:

— Так, слушайте меня. Вот этот ключ будете передавать по смене, но вход в землянку разрешается только после получения сигнала, — на несколько секунд я задумался, тщательно подбирая слово, — «Дефолт»! Повторите!

— Дэфолт, — послушно повторил за мной сержант, и недоуменно спросил: — А что это означает, товарищ капитан?

— Не «Дэфолт», а дефолт. С буквой «е», и ничего слово значит. Специально придумано, чтобы не перепутать.

— Есть!

Уже сидя в машине, вдруг вспомнил, про, как это, машиностроительный завод, или правильнее сказать, артель. Спросил у водителя, и тот подтвердил мою догадку. Полесская артель «Красный кузнец» занимало не последнее место в промышленности города, и пусть сейчас, много оборудования было вывезено, но кое-что осталось. Откинувшись на спинку роскошного дивана, закрыл глаза, и попытался вспомнить как можно больше. Завод, тьфу ты, артель работала и во время оккупации. Танки, конечно, не делали, но метизы шлепали активно. Осуждать кого-либо я не собирался, жить людям надо было, а партизан, до самого освобождения в области не было. Так что, если и были те гвозди порченными, никто об этом и не узнал. Но сейчас артель ещй поработает на Советскую власть!