Снова читаем у Дассо Сальдивара: «В таком огромном доме, полном теней прошлого и необычайных обитателей, живя в Аракатаке, городке, напоминавшем столпотворение вавилонское, ибо пришлые люди перевернули весь привычный уклад жизни, оставалось только расти, впитывая все то, что он слышал от бабушки и теток, и считая деда самым главным человеком на земле. Габито вел себя, как любой другой ребенок; очень скоро он превратился в настоящего чертенка. …Хотя он был замкнутым и застенчивым, но за завтраком частенько капризничал, требуя то, чего не полагалось; отличительной его чертой было несносное любопытство: он задавал вопросы всем и каждому и в любое время, и когда в дом приходил какой-нибудь гость, пятилетний Габо, по сути дела, становился его главным собеседником» (28, 91–93).
В это время у Габито появилась странная привычка: когда он слушал, то непроизвольно моргал. Встревоженная бабушка и тетки лечили его настоями из трав, а он, уже будучи взрослым, признавался, что посмеивался над ними, поскольку никакого недуга у него не было — просто моргая он лучше запоминал услышанное.
Злился Габито редко, но когда его близкие уделяли особенное внимание приходившим в гости детям, он больно щипал их, советуя идти плакать к себе домой. В таких случаях все улаживала его тетя-мама, Франсиска Симодосеа. С «невозмутимым лицом» она принималась рассказывать одну из тысяч придуманных ею историй, и Габито замирал.
Несомненно, прав биограф писателя Дассо Сальдивар, утверждая, что именно эта способность Франсиски Симодосеи придумывать невероятные, фантастические истории и сформировала столь необычный литературный метод Гарсия Маркеса, позволила ему тридцать лет спустя создать «Сто лет одиночества» и заявить, что именно этот метод и есть главный ключ к пониманию его творчества.
— Ты что плачешь, мой хороший? — Дед ласково погладил по голове внука, который стоял, прижавшись мокрым от слез лицом к стволу мангового дерева.
Габито тыльной стороной руки вытер нос и жалобно ответил:
— Тетя-мама Франсиска сказала, если я буду плохо есть, у меня в животе заведется змей. А раз я не ем, и ему нечего будет есть, он сожрет меня изнутри.
Дед рассмеялся, снял очки в золотой оправе, протер стекла и весело сказал:
— Побольше ты их слушай! Волосы на голове перестанут расти. Разум потеряешь. Все это бабьи выдумки! Плюнь на них! Держись ближе ко мне.
Полковник Маркес понимал, что в доме, где так много женщин, а мужчин только двое — он и Габо, их многое сближало. Габито старался следовать указанию деда, однако его страстно влекло в мир женских суеверий, выдумок и фантазий.
— А это правда, бабушка говорила, что ты потерял один глаз, потому что долго смотрел на белого коня, которого хотел купить, а денег не было? — Габито с любовью и состраданием глядел на деда.
— Да чепуха это! Я потерял глаз из-за глаукомы. Есть такая болезнь. Однако это верно, я почувствовал, что теряю зрение, когда любовался красавцем конем. Это было еще в Барранкасе. Держи платок. Вытри слезы и послушай, что я тебе скажу. Ты уже много раз слышал от меня об Освободителе Симоне Боливаре, великом патриоте Латинской Америки. Так вот, недавно исполнилось сто лет со дня его смерти. А умер он в Колумбии, в имении «Сан-Педро-Алехандрино», неподалеку от Санта-Марты. На днях мы с тобой, дружок, вдвоем отправимся туда. Пойди надень башмаки. Сходим погулять. Угощу мороженым.
Итак, бабушка и тетки увлекали мальчика фантастическими историями и рассказами о привидениях, по и дед много занимался внуком. Он всюду водил Габито с собой, рассказывал ему волнующие истории о войне, о прошлом страны и ее людях, устраивал дальние походы в тропический лес и далее в горы Сьерра-Невада, водил внука к водопадам, и там, в ледяной воде истоков реки Аракатака, они купались. По дороге пересекали нескончаемые банановые плантации, душные и заброшенные, так ярко описанные в романах «Сто лет одиночества» и «Любовь во время чумы».
Габито беспредельно любил своего деда и стремился во всем ему подражать: он говорил, ел, ходил, как его дед, и старался быть таким же отважным и уверенным в себе. Но его многое связывало с миром бабушки и теток. И это обстоятельство исследователи жизни и творчества Габриеля Гарсия Маркеса признают, говоря не только о «Палой листве» и книге «Сто лет одиночества», но и о других его произведениях.
Первые познания в арифметике, географии, зоологии, ботанике, астрономии, грамматике и даже лексикологии преподал будущему писателю его дед. Внук не оставался в долгу. Он засыпал деда вопросами, которые порой ставили полковника в затруднительное положение.
Дед научил Габито читать, когда тому исполнилось шесть лет, а вскоре будущий писатель впервые принял участие в политической жизни страны. Колумбия воевала с Перу из-за спорной территории (1932–1934), и чиновники военного ведомства по указанию президента принудительно собирали у населения средства и драгоценности на нужды войны. В доме полковника они забрали все, что тот не успел спрятать, а когда они попытались отобрать у бабушки и деда их обручальные кольца, Габито ринулся на чиновников с кулаками, но представители власти указали ему его место.
В семь лет, как пишет Лассо Сальдивар, юный Габито «уже видел и начинал понимать, что жизнь деда, как и всякого другого человека, вращается вокруг некой оси, причем у одних это движение поступательное, у других обратное, потому что одни имели все, а другие ничего, одни командовали, а другие подчинялись, одни знали все, а другие жили в невежестве, и что в этом движении вперед или назад свою долю ответственности несли обитатели заповедного города, американского „электрифицированного курятника“, ведь именно они были в ответе за невиданную забастовку 1928 года, следствием которой явились известные трагические события, именно они изменили русло реки, в которой мальчик любил купаться с дедом, и, что самое главное, именно они навсегда поменяли русло истории страны и судьбы ее людей» (28, 107).
Полковник Маркес был человек среднего роста, крепкий, подвижный, несмотря на солидный живот, с могучей шеей и высоким лбом. У него были пышные усы, посеребренная годами шевелюра и очки в золотой оправе собственного изготовления. Он смотрел на мир одним глазом, но видел лучше, чем иные люди двумя, говорил не спеша, взвешивая каждое слово, и его речь лилась красиво, была содержательной, а сказанное слово всегда попадало в цель. Но еще больше друзья и знакомые ценили в нем практичность и организованность, верность своему слову и гражданскому долгу — он был казначеем муниципалитета Аракатаки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});