* * *
A son amant Egle sans resistanceAvait cede – mais lui pвle et perclusSe demenait – enfin n’en pouvant plusTout essoufle tira… sa reverance, —«Monsieur. – Egle d’un ton plein d’arrogance,Parlez, Monsieur: pourquoi donc mon aspectVous glace-t-il? m’en direz vous la cause?Est-ce degout?» – Mon dieu, c’est autre chose. —«Exces d’amour?» – Non, exces de respect.[184]
* * *
J’ai possede maоtresse honnete,Je la servais comme il lui faut,Mais je n’ai point tourne de tete, —Je n’ai jamais vise ‹si› haut.[185]
1822
В. Ф. РАЕВСКОМУ
Не даром ты ко мне воззвалИз глубины глухой темницы.
В. Ф. РАЕВСКОМУ[186]
Не тем горжусь я, мой певец,Что привлекать умел стихамиВниманье пламенных сердец,Играя смехом и слезами,
Не тем горжусь, что иногдаМои коварные напевыСмиряли в мыслях юной девыВолненье страха и стыда,
Не тем, что у столба сатирыРазврат и злобу я казнил,И что грозящий голос лирыНеправду в ужас приводил,
Что непреклонным вдохновеньем,И бурной юностью моей,И страстью воли, и гоненьемЯ стал известен меж людей, —
Иная, высшая наградаБыла мне роком суждена —Самолюбивых дум отрада!Мечтанья суетного сна!..
В. Ф. РАЕВСКОМУ
Ты прав, мой друг – напрасно я презрелДары природы благосклонной.Я знал досуг, беспечных муз удел,И наслажденья лени сонной,
Красы лаис, заветные пиры,И клики радости безумной,И мирных муз минутные дары,И лепетанье славы шумной.
Я дружбу знал – и жизни молодойЕй отдал ветреные годы,И верил ей за чашей круговойВ часы веселий и свободы,
Я знал любовь, не мрачною тоской,Не безнадежным заблужденьем,Я знал любовь прелестною мечтой,Очарованьем, упоеньем.
Младых бесед оставя блеск и шум,Я знал и труд, и вдохновенье,И сладостно мне было жарких думУединенное волненье.
Но все прошло! – остыла в сердце кровь.В их наготе я ныне вижуИ свет, и жизнь, и дружбу, и любовь,И мрачный опыт ненавижу.
Свою печать утратил резвый нрав,Душа час от часу немеет;В ней чувств уж нет. Так легкий лист дубравВ ключах кавказских каменеет.
Разоблачив пленительный кумир,Я вижу призрак безобразный.Но что ж теперь тревожит хладный мирДуши бесчувственной и праздной?
Ужели он казался прежде мнеСтоль величавым и прекрасным,Ужели в сей позорной глубинеЯ наслаждался сердцем ясным!
Что ж видел в нем безумец молодой,Чего искал, к чему стремился,Кого ж, кого возвышенной душойБоготворить не постыдился!
Я говорил пред хладною толпойЯзыком истины свободной,Но для толпы ничтожной и глухойСмешон глас сердца благородный.
Везде ярем, секира иль венец,Везде злодей иль малодушный,Тиран льстец,Иль предрассудков раб послушный.
* * *
Дай, Никита,[187] мне одеться:В митрополии звонят.
* * *
Мой друг, уже три дняСижу я под арестом[188]И не видался яДавно с моим Орестом[189].Спаситель молдаван,Бахметьева[190] наместник,Законов провозвестник,Смиренный Иоанн,[191]За то, что ясский пан,Известный нам болванМазуркою, чалмою,Несносной бородою —И трус и грубиян —Побит немножко мною,И что бояр пугнулЯ новою тревогой, —К моей канурке строгойПриставил караул…
………………………………Невинной суеты,А именно – мараюНебрежные черты,Пишу карикатуры, —Знакомых столько лиц, —Восточные фигуры‹Ебливых› кукониц[192]И их мужей рогатых,Обритых и брадатых!
НА ЛАНОВА[193]
Бранись, ворчи, болван болванов,Ты не дождешься, друг мой Ланов,Пощечин от руки моей.Твоя торжественная рожаНа бабье гузно так похожа,Что только просит киселей
* * *
На тихих берегах МосквыЦерквей, венчанные крестами,Сияют ветхие главыНад монастырскими стенами.Кругом простерлись по холмамВовек не рубленные рощи,Издавна почивают тамУгодника святые мощи.
* * *
Один, один остался я,Пиры, любовницы, друзьяИсчезли с легкими мечтами, —Померкла молодость мояС ее неверными дарами.Так свечи, в долгу ночь горевДля резвых юношей и дев,В конце безумных пированийБледнеют пред лучами дня.
ТАВРИДА
Gib meine Jugend mir zurьck[194]
I
Ты вновь со мною, наслажденье;В душе утихло мрачных думОднообразное волненье!Воскресли чувства, ясен ум.Какой-то негой неизвестной,Какой-то грустью полон я;Одушевленные поля,Холмы Тавриды, край прелестный —Я снова посещаю вас…Пью томно воздух сладострастья,Как будто слышу близкий гласДавно затерянного счастья.___________________Счастливый край, где блещут воды,Лаская пышные брега,И светлой роскошью природыОзарены холмы, луга,Где скал нахмуренные своды
II
За нею по наклону горЯ шел дорогой неизвестной,И примечал мой робкой взорСледы ноги ее прелестной —Зачем не смел ее следовКоснуться жаркими устами,Кропя их жгучими ‹?› [слезами ‹?›]__________________Нет, никогда средь бурных днейМятежной юности моейЯ не желал [с таким] волненьемЛобзать уста младых ЦирцейИ перси, полные томленьем…
* * *
Чугун кагульский[195], ты священДля русского, для друга славы —Ты средь торжественных знаменУпал горящий и кровавый,Героев севера губя
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] (владетель… Сераля); опера В. А. Пашкевича «Февей» (1786) на текст Екатерины II (учтивого китайца); опера композитора Фомина «Американцы», либретто И. А. Крылова и Клушина, 1788 г. (грубого американца); опера неизвестных авторов «Пивовар, или Кроющийся дух», 1789 г. (немчурою… с кружкой, пивом налитою).
[2] Я… монах. – Здесь и в других стихотворениях этого времени поэт изображал лицей, закрытое учебное заведение, монастырем.
[3] Глазунов – книгоиздатель.
[4] Графов – Хвостов.
[5] Парни российский. – Именем французского лирического поэта Пушкин называет Батюшкова.
[6] Певец Тиисский – Анакреон (ок. 570 – 478 г. до н. э.), крупнейший греческий лирик, воспевавший радости жизни, любовь и вино. Он был родом из Тииса (Теоса) в Ионии.
[7] Кому неизвестны «Воспоминания на 1807 год»?
[8] То есть, в школе.
[9] Отец… «Телемахиды» – Василий Кириллович Тредиаковский, стихотворные произведения которого, в особенности поэма «Телемахида», написаны тяжеловесным слогом; современниками Пушкина они расценивались как образцы бездарности.
[10] Витгенштейн Петр Христианович – русский генерал, не допустивший в начале Отечественной войны 1812 г. французские войска к Петербургу; его называли «защитником Петрова града».
[11] Под именами Рифматова, Графова и Бибруса – подразумеваются Сергей Александрович Ширинский-Шихматов (1783 – 1837), граф Дмитрий Иванович Хвостов (1757 – 1835) и Семен Сергеевич Бобров (1767-1810); приверженцы старины, они были постоянной мишенью для эпиграмм представителей нового литературного течения, объединившихся в обществе «Арзамас».
[12] Глазунов Иван Петрович – петербургский издатель и книгопродавец.
[13] Ювенал – римский поэт-сатирик (I в.).
[14] Рамаков – имеется в виду Макаров Петр Иванович (1765 – 1804), критик, последователь Карамзина, противник А. С. Шишкова.
[15] Невский герой – Александр Невский.
[16] Ершова Евдокия Семеновна – молодая жена генерала Ершова, навещавшая кого-то из лицеистов летом 1814 г.
[17] Оссиан – легендарный шотландский поэт, творчество которого относили к III в. Изданные в 1762 – 1765 гг. под его именем произведения оказались записью народных песен и преданий, сделанной шотландским поэтом XVIII в. Макферсоном, или стилизованными произведениями самого Макферсона. Пушкин поддался всеобщему увлечению Оссианом, пережитому европейскими и русскими поэтами в конце XVIII – начале XIX в. Строки многоточия в тексте «Кольны» воспроизводят оригинал («Вестник Европы», 1814).
[18] Певец Людмилы – Жуковский, автор баллады «Людмила».
[19] В подарок пук стихов – цитата из послания Жуковского «К Батюшкову».
[20] Жан-Жак – Руссо.
[21] Жанлиса – Жанлис (1746 – 1830), французская писательница, автор сентиментальных нравоучительных повестей для детей.
[22] Гамильтон Антуан (1646 – 1720) – французский писатель, автор «восточных» сказок.
[23] Грей Томас (1716 – 1771) – английский поэт, автор элегий. Автор «Элегии, написанной на сельском кладбище» («Elegy Written in a Country Churchyard»).
[24] Томсон Джемс (1700 – 1748) – английский поэт, автор поэмы «Времена года», в которой любовь к природе противопоставляется городской жизни.
Строка многоточия в тексте обозначает, что в нем недостает нескольких стихов.