Читать интересную книгу В понедельник я убит... - Алексей Кленов

Никита в знак согласия прикрыл глаза. Я осторожно вынул из его кармана диск. Ни к чему оставлять. До Карена это вполне может дойти, неизвестно, кто приедет за Никитой. А у меня будет козырь, с которым можно торговаться, случись такая необходимость…

Пройдя до кустов, я подхватил пакет с покупками, бросил на Никиту прощальный взгляд, и зашагал прочь от злополучной водокачки. Идти придется все так же пешим. Брать машину Никиты я не рискнул. Если брошу на трассе, сам и укажу место, где меня искать…

До избушки я добрался часа через полтора. Увлекшись своим невеселыми размышлизмами, я сбился с пути, и сделал солидный крюк. Добравшись, наконец, вошел внутрь, бросил пакет с покупками на табурет возле стола, вытянул из него бутылку коньяка, и по-скотски вылакал сразу граммов сто пятьдесят, прямо из горлышка. Подействовало. Мозги прочистило основательно, и соображать я стал более продуктивно.

Итак. Что мы имеем в сухом остатке? Я имею убойнейший компромат на Карена. И могу слить его органам защиты правопорядка от граждан на счет "раз". Но… Каким образом? Единственный человек, которому я верил — Никита. А он сейчас, дай Бог, лежит на операционном столе. Хорошо бы выжил. Теперь без его помощи мне будет очень сложно. Никита, скорее всего, будет без сознания ближайшие сутки — двое. Подстрелен он из "Беретты" которая незаконно оказалась у меня в руках. Вывод напрашивается сам собой: стрелял я, злодей и беглый преступник. Правда, толковый следак первым делом задаст себе вопрос: почему старший опер Земсков застрелен из табельного "Макарова" майора Северенко, раненого подозреваемым Полетаевым? Но ведь объяснения этому он может найти разные! Например, что Земскова из пистолета Никиты убил я, а потом вложил его в руку раненого Никиты, предварительно стерев свои пальчики. Такова уж логика следователей, когда речь идет о потенциальном убийце…

Пожалуй, единственный, кто мне может теперь помочь, это Андрюха Гущин. Мой бывший оператор, добрый приятель и надежный малый, несмотря на все свое раздолбайство. С этого и следует начать…

Скачав с диска видеофайл, я отправил его Андрюхе по почте. Следом послал эсэмэску на его мобильник. Но ответа так и не дождался. Видно у этого прохиндея, как обычно, разряжен аккумулятор мобильника. Тогда я решил для пояснений отправить еще видеозапись со своими комментариями. Авось он посмотрит почту вовремя, чем и спасет меня. Авось. Если нет — мне кранты. Рано или поздно Карен меня вычислит…

Положив на стол кухонный шкафчик, задней стенкой вверх, я умостил на нем камеру, настроил фокус на стул, напротив стола, сел на тот же стул и наговорил в камеру:

— Андрюха, надеюсь, ты посмотришь почту вовремя, и это мне поможет. Я не могу больше никому доверять, только тебе старый разбойник. Меня крепко зажали, Андрюха. Если ты время просмотришь эту запись, возможно, еще сумеешь мне помочь…

Закончив, я убрал камеру, повесил шкафчик на место, и приготовил себе роскошный, для моих условий, обед. Под который славно выпил еще граммов двести коньяка с ликером. И тут же почувствовал зверскую усталость и полное отвращение к жизни. Так тоскливо стало на душе… Ужасно захотелось к Ульянке. Обнять ее, прижаться к ее гибкому и податливому телу, вдохнуть запах ее пушистых волос, всегда пахнущих луговыми цветами и солнцем…

Прав был дальнобойщик Дамир. Дурак я. Только теряя, только находясь на грани, мы начинаем по-настоящему ценить то, что нам действительно дорого в этой жизни. Как только увижу Ульянку, первым делом скажу ей…

На этом я и отключился, кутаясь в старенький плед на узкой кровати…

Проснулся я, пожалуй, часа через два, как от толчка. Солнце уже опустилось достаточно низко, побагровело, и в окно заглядывало краешком, оставляя темно-оранжевые полоски на широких половицах. На душе по-прежнему было пасмурно и тревожно. Сев на кровати, я встряхнулся, прислушался к внутреннему голосу, и ровным счетом ничего не услышал. Голос еще спал. В отличие от меня. Потому что я проснулся мгновенно, услышав невдалеке шум моторов. Который почти тут же пропал. Зато взамен донеслись звуки голосов, еще далекие и неразборчивые. Конечно, это мог быть кто угодно. Но мне почему-то показалось, что Боженька приготовил для меня очередное испытание.

"Вопрос: "Зачем и почему?"

Оставим без внимания.

Мудрец сказал: "Господь дает

По силам испытания"…"***

Остается только уповать на правоту мудреца…

Рванувшись с кровати, я подкрался к окну, и осторожно выглянул. И похолодел. Метрах в пятидесяти, на просеке, ведущей к трассе, стояли два джипа. А возле них отчаянно жестикулировал давешний абориген со станции, которого я любезно опохмелил. Стоявший рядом с ним Карен кивал головой и благожелательно улыбался.

Все ясно. Узнав о перестрелке на станции, Карен направился со своими головорезами прямиком туда. Опросили возможных свидетелей. Алкаш подвернулся очень кстати. Судя по тому, что хотел расстаться он со спиннингом, самым дорогим, что имеет, — местный рыбак. Значит, знакомы ему все тропки и лежбища в округе. И он наверняка видел, привлеченный выстрелами, как я поспешно улепетывал от станции в сторону леса. Не сработала теория товарища Исаева, при всем его нордическом характере…

Лихорадочно выдернув из-под подушки "Беретту" я вставил новую обойму, и произвел ревизию своего боезапаса. Три полные обоймы, в четвертой — четыре патрона. И две обоймы к "Вальтеру". Не густо… Судя по тому, что Карен приперся сюда лично, отпускать он меня точно не собирается. Все его планы я уже давно поломал, и теперь он на них просто наплюет. Теперь ему нужна моя кровь. Вся. До капли. И выцеживать он ее станет медленно и с садистским наслаждением.

Бежать? Глупо. Догонят в два счета. Остается только принимать бой. Последний и решительный. Здесь я хотя бы в укрытии. Они, конечно, подготовились основательно. Человек их вместе с Кареном десять, не меньше. Несколько "калашей", пистолеты. Возможно гранаты. Не удивлюсь, если они парочку "Шмелей" прихватили.

Взгляд мой наткнулся на бытовой баллон с сжиженным пропаном. Он стоит давно пустой, за ненадобностью. Двухконфорчатая газовая плитка аж паутиной покрылась. Подняв баллон, я встряхнул его, услышав слабенькие всплески. Осталось на самом донышке. Ну, ничего. От этого рванет не меньше, если удачно баллон продырявить. Так, что еще? Если дойдет до рукопашной, сгодится топорик, серп на стене в сенях. Ну, и пара кухонных ножей. Рукопашка для меня дело привычное, с ножевым боем я тоже знаком. Давайте ребята, налетайте оптом и в розницу. Если мне и кранты, то с собой я вас прихвачу как можно больше. И непременно Карена. Без него мне в аду скучно будет…

Прости меня, Ульянка. Только словами из той же песни и могу ответить на твой упрек, возможно, уже последний:

"Сидим на кухне, празднуем

Жена придет сердитая

Война умрет под плитами

Последнего зарытого

Война умрет под плитами

Последнего убитого…"***

Прости, Улька, наверное, не выполню я твоей просьбы…

Снова выглянув в окно, я обнаружил почти ту же диспозицию. Только абориген уже не размахивал руками, а указывал одной из своих конечностей прямехонько на мое убежище. Карен одобрительно похлопал его по плечу, что-то сказал, обернувшись к машине. Из джипа вылез очередной шкафообразный монстр Карена с бутылкой водки в руке, и протянул ее аборигену. Тот радостно схватил, моментально свернул пробку и, деликатно отвернувшись в сторону, присосался к горлышку. А Карен кивнул на него, и равнодушно отвернулся. У меня в груди похолодело от предчувствия. И я не ошибся. Монстр выдернул из наплечной кобуры пистолет, и всадил пулю в затылок давящемуся водкой мужику…

Как в дурном анекдоте… Забравшиеся в колхозный амбар хомячки сдохли обожравшимися, и счастливыми… Карен, твою мать!!! Ну, этого то идиота за что??? Да сбежал бы он отсюда при первых же выстрелах шустрее лани! И от страха забыл бы все напрочь, и заявлять никуда не стал. Какая же ты сволочь, Багдасаров! Ладно, и смерть этого несчастного тебе тоже зачтется.

Дверцы обоих джипов распахнулись как по команде, и наружу посыпались бойцы Карена. Восемь штук. С Кареном девять. Нашим легче. На одну мишень меньше, чем ожидал.

А они шли кучкой, в открытую. Ну, правильно, после выстрела ни к чему уже шифроваться. Теперь только на психику давить остается. Я пересчитал оружие, и взгрустнулось мне. Пять "калашей", многовато на меня одного. У всех, конечно же, пистолеты. Ладно, хоть гранатометов не видно. И это против двух моих стволов…

Подойдя почти вплотную, Карен весело окликнул:

— Антон, ты здесь?