Быстро оделась, натянула на ноги легкие светлые кеды и отправилась на кухню.
Облонский уже успел уложить горячие лодочки из теста на тарелки, нашел салфетки, столовые приборы и теперь делал чай.
— Тебе с сахаром, принцесса? — поднял голову он.
— Да.
«Принцесса». Как приятно звучит это прозвище из его уст. Робко улыбнулась и шагнула к столу.
— Ты как? Отошла хоть немного от вчерашних приключений? — заботливо продолжал говорить со мной мой босс.
— Немного…А как вам удалось вернуть мою сумочку? Из нее даже ничего не пропало…
— Ее нашли в машине у того самого Волкова, с которым я играл на тебя в карты. Его все же арестовали.
— Спасибо. Я теперь смогу попасть домой.
Улыбнулась и зарделась. Все же, как приятно, когда тебе делают чай и называют принцессой…
Он скользнул по мне пронзительным взглядом.
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты красивая?
— Нет.
— Ты красивая.
Подошел ко мне и привлек к себе. Я вспыхнула, но не сопротивлялась. Он гладил мою спину — ласково, нежно, а губы искали встречи.
Прикрыла глаза, и снова отдалась во власть его обжигающих поцелуев. Его губы ласкали и терзали. Язык дерзко вторгался в мой рот, заставляя подчиняться.
Его руки забирались под простую ткань футболки, гладили обнаженную спину, освобождали из плена бюстгальтера чувствительную грудь, сжимали и покручивали тугие горошины сосков, и я снова проваливалась в терпкую патоку желания.
Новая волна жара окатила низ спины, и я ощутила, как подгибаются колени. Я его хотела! Маленькая тайна грозилась перерасти в очень большое безобразие.
Растерянно попыталась поймать его взгляд, но в нем читалось одно вожделение. Он хотел меня также сильно, как и я его. Подтолкнул меня к столу, усадил на его край, развел мне ноги, и я очень явственно ощутила его твердость низом живота.
Его сильные руки умело держали меня за талию, а губы обжигали ложбинку у основания шеи властными и горячими поцелуями. Я плавилась. Растекалась под его напором, позволяла стягивать с себя джинсы и трусики, оглаживать бедра и скользить ниже, к чувствительной горошинке клитора. Его пальцы проникли глубже, в горячее лоно, и теперь от его бесстыдных ласк тело пронизывали острые вспышки желания. Рваные поцелуи, скользящие внутри меня пальцы — казалось, я была на грани.
Я сама помогала ему распечатывать шелестящую и неудобную обертку презерватива дрожащими от нетерпения руками, а потом с глухими стонами выгибалась навстречу его властному вторжению. Перед глазами все меркло. Был один Облонский — его сильные руки, плечи, красивый профиль, дурманящий аромат его кожи, и его твердый член, который уносил к чертям все мои попытки образумиться и очнуться от этой любовной лихорадки.
Глава 29. Маша
Чай давно остыл, аджарские хачапури тоже, но этот завтрак казался мне самым вкусным на свете.
После трапезы я сидела на краю лавки полностью одетая, и только глаза выдавали творящееся совсем недавно безумие у стола.
— Владимир Николаевич, вы не разрешите мне позвонить отцу? Он, наверное, извелся. Я приехать не обещала, но уверена, что он мне звонил.
— Конечно. Держи.
Облонский достал из кармана джинсов свой сотовый и протянул мне.
Номер отца я знала на память. Только трубку никто не брал. Длинные гудки один за другим срывались в пустоту, а потом телефон отключился.
— Не берет, — покачала головой я.
— Попробуй еще раз.
Я хотела снова набрать номер, но на экране всплыло сообщение.
«Милый, я уже дома. В Сочи было очень хорошо. Жаль, что ты не поехал. Жду тебя в новом белье. Оно очень секси. Тебе понравится». Следом мелькнула пикантная фотография всегда такой деловой Ирины в очень откровенной позе и в одних кружевных трусиках сиреневого цвета.
Я вздрогнула, и телефон чуть не выпал у меня из рук.
Чувствуя, как пересохло горло, и как в нем пульсирует гулкое сердцебиение, положила телефон на стол.
— Что там? — вскинул бровь Облонский. Поставил передо мной новую кружку с горячим чаем и только после этого взглянул на сообщение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я как-то сразу съежилась. Аппетит пропал. Теперь от аромата хачапури меня подташнивало.
— Маша, я… — взглянув на сообщение, начал он. — Наверное, мне надо тебе кое-что объяснить…
Впервые я видела своего босса таким растерянным. Вчера, когда он пришел играть в карты с бандитами, он не растерялся. А сейчас даже побледнел.
Сердце гулко стучало в ушах набатом. Колени дрожали.
— Не надо ничего объяснять. Все получилось, как получилось. Вы выручили меня вчера вечером, а ночью и утром мне было с вами хорошо. Только и всего, — принялась тараторить я, отчаянно выделяя это "только и всего". — Надеюсь, к четвертому мая мы забудем о том небольшом недоразумении, которое здесь приключилось. У каждого из нас своя жизнь, не стоит складывать все яйца в одну корзину.
Не знаю, откуда мне вспомнилось это выражение про яйца. Внезапно все стало таким глупым! А самой себе я казалась смешной и наивной. Так просто отдалась мужчине, с которым мне придется работать дальше. Зачем?! Ну, зачем?!
Облонский стоял у деревянной тумбы и держал в руках свою чашку чая. Телефон лежал рядом, на той же тумбе, но мне казалось, что это не телефон, а разрывная граната.
— Я все испортил, да? — потерянно произнес он.
— Вы не обязаны хранить мне верность, Владимир Николаевич. И объяснять ничего не обязаны. Я благодарна вам за то, что вы меня вытащили вчера из того жуткого места. Постараюсь быть примерной сотрудницей и ничем вас не разочаровывать. А Ире вашей… ей знать не обязательно о том, что здесь произошло. Иногда бывает — полыхнут искры, а на утро неловко.
Облонский молчал, и мне не нравилось его молчание и хмурое лицо.
Не зная, что еще сказать, я принялась давиться горячим чаем. Смотреть ему в глаза не было сил.
— Маш, я… не самый лучший выбор для женщины, — устроившись рядом со мной на лавке, наконец, заговорил он. — Я приношу несчастье. Не хочу, чтобы ты плакала из-за меня потом.
— А кто сказал, что я собираюсь из-за вас плакать?
Передернула плечами, но получилось как-то наигранно. К горлу тут же подкатился непрошенный ком.
Он взял меня за подбородок и заглянул в глаза.
— Я не поеду к Ире, если для тебя это важно. Просто скажи, что важно, и я к ней больше не вернусь. В моей жизни будешь только ты одна.
Отчего-то у меня задрожали губы. Стало страшно. Если я скажу «да, важно», то, что будет дальше? Маленькая тайна станет всеобщим достоянием? Я действительно превращусь в его любовницу вместо нее? Паника подкатила к горлу. Я была совершенно не готова стать его новой любовницей.
Сглотнула и промолчала.
Он отпустил мой подбородок и как-то сразу сник.
— Ладно, я понял.
Через полчаса мы покинули домик в полном молчании. Облонский снова стал холодным и недоступным.
Вчерашний водитель ждал нас в машине. Скоро черная «тойота» с госномерами неслась по залитой весенним солнцем трассе в сторону города. Я сидела рядом с Облонским, и мне казалось, что нет большей пытки, чем находиться совсем рядом с мужчиной, который на одну ночь стал твоим, подарил так много наслаждения, а потом резко стал чужим.
Глава 30. Маша
Меня высадили у дома. Кое-как попрощавшись с боссом и поблагодарив водителя за помощь, я достала из сумочки сотовый и двинулась к своему подъезду. Напряжение, охватившее меня в поездке, внезапно отпустило, и теперь я жалко дрожала. Я струсила! Я отказала мужчине, который на самом деле значил для меня так много! Ну, почему я такая несмелая?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На первом этаже многоэтажки, в которой мы с Жаннеттой жили, обитал консьерж. У него имелся стационарный телефон.
— Михаил Викторович, можно мне позвонить? — остановившись у стеклянной будки, попросила я.
— Пятьдесят рублей за услугу. Сотовый, чтоль, потеряла? — приподнял заросшую бровь старик.