«Как-то через месяц или два после свадьбы Освальд сказал своей жене, что ему хочется вернуться в Соединенные Штаты. В дневнике указано, что этот разговор происходил «в последние дни» июня и что Марина была «слегка удивлена», но советовала ему поступать как он пожелает. По воспоминаниям Марины, она узнала об этом его плане между маем и июлем. Освальд известил посольство о своем браке и о том, что его жена намерена сопровождать его в Соединенные Штаты, в письме, полученном посольством 25 мая. Приблизительно в то же время Освальды начали хлопотать в советских учреждениях о выездных визах» (ОКУ. Прил. 13. С. 705).
Освальд опять ставит новую задачу перед КГБ, и, уже хорошо зная, какое упорство он способен проявить для достижения поставленных целей, можно ожидать, что он не отступится, пока не добьется своего. Когда стало известно о его желании вернуться в США, это вряд ли кого-то удивило, а может быть, даже и обрадовало: баба с возу, кобыле легче. К этому времени бесперспективность его разработки как предполагаемого шпиона и как объекта возможного оперативного использования была очевидна для всех, кто имел отношение к его делу. Но теперь возникала новая ситуация: он был женат на советской гражданке, и речь шла уже о выезде семьи, причем к середине лета стало известно, что Марина ждет ребенка. Нужно было вырабатывать новую тактику, определяться, как строить дальнейшую работу по делу.
Поступающая по различным каналам в КГБ информация свидетельствовала, что первые два месяца семейной жизни протекали нормально, практически все свободное время молодые проводили вместе, но не избегали и вечеринок, организуемых их знакомыми. Освальд без проблем вошел в семью дяди Марины, он был тепло принят, без проявления каких-либо предубеждений против него как иностранца и тем более американца. Со своими близкими Марина делилась, что они живут дружно, но в то же время рассказывала, что муж очень упрям, стремится, чтобы в доме все делалось так, как хочет он.
С места работы какой-либо негативной информации также не поступало. Сообщалось, что он держится ровно со своими сослуживцами, подчеркивалось, что умеет вести себя в компании, не увлекается спиртными напитками. Но однажды с ним произошел случай, связанный с его выездами с друзьями на охоту. После возвращения из одной из таких поездок Освальд принял предложение отметить охоту и вместе с одним из участников, своим сослуживцем, посетил ресторан. Там они поужинали и крепко выпили, после чего Освальд был в «нетрезвом состоянии», иными словами просто пьян. Вновь сработала опекающая Освальда система: на заводе случай «стал известен», и по линии партийной организации его другу было сделано соответствующее внушение.
В начале июля поступил сигнал, что Освальд интересовался стоимостью авиационного билета до Лондона и обратно. Пока эта информация анализировалась, стало известно, что Освальд посетил американское посольство в Москве. Мало того, к нему прилетала жена, также заходившая в здание посольства. Причем среди своего окружения Освальд скрыл факт посещения посольства, а объяснил поездку в Москву желанием побывать на проходившем в этот период кинофестивале. С целью получения дополнительной информации о визите Освальда в посольство белорусские контрразведчики взаимодействовали с 1-м отделом Второго главного управления, который был уже в курсе переписки Освальда по поводу его возвращения в США.
Когда Освальд в середине года, или второго раунда, нанес два прямых удара — посетил посольство и подал официальное заявление о возвращении в США с женой, — КГБ ответил контратакующей серией.
В качестве первых шагов были предприняты попытки воздействовать на Марину, чтобы склонить ее к отказу от переезда на жительство в Соединенные Штаты. Как отмечали знакомые Марины, после брака, особенно после посещения американского посольства, в ее поведении произошли заметные изменения, она стала нервозной, замкнутой. Когда ей в осторожной форме намекали на нецелесообразность отъезда, она выражала удовлетворение замужеством и возможностью выехать в Америку. На работе ей высказывали предположения, что после переезда в США она будет клеветать на нашу страну, нашу действительность, на что Марина реагировала следующим образом: «Я люблю мужа, жду ребенка и не могу не ехать с ним. Но никогда не случится того, чего вы боитесь, я никогда не позволю себе заниматься клеветой на нашу действительность». В июле Марину исключили из комсомола. Очевидно, что исполнители восприняли рекомендации по оказанию влияния слишком прямолинейно, действовали негибко, совершая ошибочные ходы, без учета психологического состояния Марины, ее характера, обостренного чувства протеста, воздействия на нее самого Освальда. Все это сработало с точностью до наоборот, вызвав негативную реакцию и озлобленность их обоих, что видно из следующих выдержек из отчета Комиссии Уоррена: «За это время (после подачи заявления о выезде. — О.Н.) Марина на месте своей работы должна была выдержать критику на четырех собраниях под председательством ее начальника, который действовал, очевидно, «по чьим-то инструкциям», полученным по телефону. Комсомольская организация также вызвала ее и продержала полтора часа. Цель этого вызова заключалась в том, чтобы отговорить ее от поездки в Соединенные Штаты. Окончательный результат: она с еще большим упрямством хочет ехать.
Марина в своих показаниях говорит о том, что, когда сведения о ее поездке в июле в американское посольство достигли Минска, она была исключена из комсомола. Созывались «собрания», на которых «члены различных организаций» пытались отсоветовать ей уезжать из Советского Союза» (ОКУ. Прил. 13. С. 708).
Согласно отчету комиссии, Марина впоследствии называла этот период жизни в Минске «совершенно ужасным временем» (там же). Освальд обо всем этом информировал американское посольство в своих письмах и даже просил правительство США вмешаться, чтобы «облегчить получение выездных виз для него и его жены» (там же). Он сообщал туда о систематических и организованных попытках запугать Марину «с целью заставить ее взять назад прошение о визе» (там же).
Когда Освальд завершил сбор всех требовавшихся для оформления выездных виз документов и сдал их в ОВИР 19 августа, стало очевидным, что дальнейшие попытки отговорить Марину от принятого решения бесполезны и могут привести к негативным последствиям. Нужно было менять тактику ведения боя. Уже через три дня появляется план агентурно-оперативных мероприятий, составленный «с учетом официального обращения Налима в июле с. г. в паспортный отдел Управления милиции г. Минска о выдаче виз ему и жене на выезд в США». В плане содержались выводы, основанные на анализе сложившейся в последнее время ситуации. В нем говорилось: «…Возбуждая ходатайство о принятии его в советское гражданство, Налим указывал, что он по своим убеждениям является марксистом и поэтому не может оставаться в капиталистической Америке, а желает строить новое коммунистическое общество.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});