– Обживаетесь? – спросил Южаков, оглядывая кабинет, в котором, собственно, ничего не изменилось.
– Потихоньку, – ответил Кобяков и вернулся за стол.
– Выходит, ваши полномочия подтверждены?
– Да. В пятницу. А вы сомневались?
– Нет, но…
– Никто не голосовал против.
– Я рад за вас.
– Я, собственно, попросил заглянуть…
– Я знаю: намерены дать отставку.
– Не стоит спешить с выводами, – Кобяков смотрел на собеседника и улыбался. – Наоборот! Хотел бы видеть вас своим помощником… Если, понятно, вы не станете возражать.
– Не возражаю. Однако… – Южаков намеренно запнулся и замолк: если депутат умный, то сам догадается.
И Кобяков догадался.
– Условия – прежние. Конечно, помощнику депутата гордумы зарплата не полагается, но я в обиде не оставлю. Ваш труд будет достойно вознагражден. Можете не сомневаться. Я очень буду нуждаться в вашей помощи.
– Почему?
– Скажу откровенно: недостаточно образован, особенно в плане владения русским языком. А здесь, как я понимаю, язык – основной рабочий инструмент. Так что… Сами понимаете…
– Понимаю. И готов помочь, чем смогу.
– О, вы многим сможете помочь!
Лесть понравилась Южакову.
– Не переоцените. Знания есть, но нет вашего жизненного опыта, – он тоже решил польстить, хотя Кобякова вовсе не знал, следовательно, комплимент ни на чем не основывал.
– Значит, по рукам, Олег Владиленович?
– Да, – они снова обменялись рукопожатием, как символом, скрепляющим заключенный договор. Потом Южаков спросил. – Будут какие-то просьбы?
– Пожалуй… Но прежде у меня есть предложение…
– Если насчет коньяка (прежний хозяин любил побаловаться), то я – пас: на работе.
Кобяков усмехнулся.
– Я тоже на работе, тем более в стенах гордумы, не употребляю. Точнее – не намерен употреблять. А вот от минералки, пожалуй, не откажусь, – он встал, подошел к холодильнику и оттуда спросил. – Как вы?
– Тоже не откажусь.
Кобяков принес литровую бутылку минеральной воды и разлил по хрустальным бокалам.
– Прошу!
Они выпили.
– Теперь – насчет предложения, – продолжил Кобяков. – Мы будем встречаться, я так смею предположить, достаточно часто. Поэтому предлагаю: а) перейти в общении на «ты»; б) обращаться к друг другу по именам. Ну, как?
– Что касается пункта один, то нет никаких возражений. Что касается пункта два, то тут ничего не получится.
Кобяков удивился.
– Почему?
– У меня не получится: большая разница в возрасте… И вообще…
– Нет проблем. Будем на «ты», но по имени и отчеству. Так пойдет? Думаю, это будет правильно и справедливо.
– Но вы…
– Не принимаю никаких возражений, Олег Владиленович.
– Воля ваша.
– С этим покончили. Теперь – насчет просьб…
– Внимательно слушаю, Александр Ильич.
– Это даже не просьба, а лишь пожелание: в «Тагильском труженике» тиснуть бы крохотную (в пару строк) информацию.
– Понял. Вы хотите, чтоб появилось сообщение насчет вашего депутатства?
– Именно. Однако должен заметить, что ты нарушаешь первым уговор.
– А… ну, да… – Южаков усмехнулся. – Зато в качестве компенсации морального вреда, – он вытащил из папочки лист с текстом, – у меня… вот то самое сообщение… Оно пойдет в завтрашнем номере, на первой полосе. Прочтите… Прошу прощения, прочти. Если будут замечания, то есть еще возможность внести изменения.
Кобяков взял лист и стал читать вслух:
– В прошлую пятницу городская дума Нижнего Тагила единогласно подтвердила полномочия нового депутата Кобякова Александра Ильича, известного в городе предпринимателя и мецената, одного из сопредседателей Нижнетагильского политического союза (НТПС). Он занял место ушедшего в отставку по личной просьбе Шилова Евгения Дмитриевича. Александр Ильич намерен в думе отстаивать прежние позиции, то есть помогать слабым и противостоять наступлению красно-розовых.
Кобяков, прочитав, прищелкнул пальцами.
– Чертенок, здорово! Коротко, емко и саму суть. Только…
– Что такое?
– Видишь ли, мне непонятно одно слово.
– Какое именно, Александр Ильич?
– «Меценат» – это кто?
Южаков расхохотался.
– Почему смеешься? Глупость сморозил, да?
– Никакая не глупость.
– Тогда зачем смех? Я ведь серьезно спросил.
– «Меценат», Александр Ильич, – замечательное старинное русское слово. Я его употребил, потому что не люблю «новояз»…
– А что такое «новояз»?
– Это новый язык, которым любят щеголять нынче. Я – его противник. Принципиальный противник. Потому что русские люди должны говорить на своем языке.
– «Новояз», понятно, – плохо. «Меценат» – хорошо. Но оно, видимо, редко употребляется, поэтому я не знаю…
– Зато, Александр Ильич, ты наверняка прекрасно знаешь другое слово – «спонсор».
– Верно, знаю. Спонсор – это тот, который приходит на помощь слабым и обездоленным. НТПС, допустим, спонсирует интернат для престарелых.
– Так вот: если по-русски, то вы не спонсоры, а меценаты.
– Теперь – понял. Если так, то и я исключу из своего языка это нерусское слово «спонсор».
Южаков спросил:
– Других замечаний нет?
– Нет.
– Тогда я заберу текст. Надо срочно засылать в типографию, чтобы информация действительно завтра увидела свет.
– Спасибо, Олег Владиленович.
– Даже из твоего «спасибо» шубу не сошьешь, – было непонятно, то ли в шутку сказана поговорка, то ли всерьез.
– Да-да… Понял… Извини, – Кобяков полез в нагрудный карман, достал портмоне. – Сколько?
– Прежде мне платили по пятьсот за страницу текста. Условия вы оставили прежние, так что…
Кобяков достал купюру и протянул Южакову.
– Ну, а к купюре, в качестве довеска, – и спасибо.
– Теперь – принимается.
Кобяков решил польстить.
– Мне нравятся люди, которые знают цену своему труду.
В тон ему ответил Южаков:
– Мне нравятся люди, которые умеют держать слово.
– Если так, то мы поладим, Олег Владиленович.
– Кстати. За что арестовали в Екатеринбурге Шилова, Александр Ильич?
– Не имею представления, – излишне поспешно ответил Кобяков. – Но откуда ты-то знаешь?
Южаков не отказал себе в удовольствии похвастаться:
– Отслеживаю информацию.
– Но в печати не было ничего.
– Это и благодаря мне.
– Ты о чем?
– Дважды отлавливал информацию, которая могла просочиться на страницы «Тагильского труженика».
– Молодец.
– Стараюсь, чтобы в нашей газете об НТПС ничего плохого не было. Даже намека. Пока удается. Дальше – посмотрим.
Конец ознакомительного фрагмента.