Эрл молча развернулся, задев меня плечом. Ушел. Я прислонилась лбом к камню стены. Закрыла глаза.
… Солнце плыло в раскаленной трещине между багровым небом и кровавым морем. Я с трудом вздохнула – грудь давило, как будто сам воздух стал неподвижно-каменным. Корабли стрейкеров казались кусками угля, плавящимися в печке заката. Все притихло. Даже извечно накатывающиеся на берег волны, казалось, двигались крадучись.
Все ждало – чего? Повернув голову, я увидела неподвижных молчаливых людей, стоявших на каменных стенах: их было много, гораздо больше, чем должно было быть. Ожидание выгнало всех наверх, и я знала, что даже в горах уходящие из Гавани так же стоят и смотрят в сторону моря.
Я не заметила Эрла, пока его горячая рука не накрыла мои вцепившиеся в камень пальцы. Сейчас я была ему даже рада.
– Что это? На приближение бури непохоже – я видел всякое. Это – больше или страшнее… Что будет, леди?
– Я не знаю, – несмотря на духоту, я дрожала от холода – из меня с каждой секундой уходило тепло, силы, сама жизнь. Словно то, что надвигалось, черпало силы из моего тела…
И я вдруг подумала: а если то, что я вызвала, слишком велико и может захлестнуть и нас? Ноги мои подкосились, и я вцепилась в Эрла, чтобы не упасть.
– Ты устала. Идем вниз.
– Нет! – зубы мои отбивали дробь. – Я должна быть здесь… видеть…
Он глянул поверх моей головы, глаза его расширились, руки стиснули меня так, что я охнула:
– Ну, так смотри!
Сначала я увидела суматошное движение на кораблях стрейкеров: там поднимали паруса – но слишком поздно, да и незачем…
Потому что горизонт вставал на дыбы. Он поднимался и поднимался, поглощая солнце – оно продолжало светить и сквозь него, словно кровь, растекшаяся по мокрой ткани, и я, наконец, поняла – ЧТО заслонило солнце…
На берег шла огромная волна, заполнившая мир от края до края.
Мы ощутили дрожь, гул, идущий из невыразимо далекой глубины. Он рос и полнился, и были в нем вопли отчаяния, и крики торжества, и скрежет разрушения. Вместе с гулом надвигалась и росла волна – так медленно и так стремительно… Кто-то бросился вниз, в замок, ища спасения, но большинство так и застыло на стенах, в оцепенении созерцая собственную гибель. Замерло все и на кораблях стрейкеров – они тоже ждали неизбежного.
И оно пришло, подхватывая и поднимая ставшие игрушечными корабли, понесло к нам, к берегу, пожирая скалы и обнажая дно, веками не видевшее неба… Спасение – и гибель, как насмешка над этим спасением…
Вырвавшись из рук Эрла, я бросилась навстречу волне, ударилась грудью о камень, вскинула руки, в безумии пытаясь остановить уже изогнувшийся над нами белый светящийся гребень.
– Нет!!
И как во сне увидела, что скалы, издавна охранявшие вход в Гавань, словно взлетели, стремительно вырастая из дна, превращаясь в каменную стену, сравнимую по высоте с самой чудовищной волной. Замок содрогнулся от удара, с которым столкнулись две силы – моря и земли, – и мы попадали навзничь. Инстинктивно перевернувшись на спину, я увидела зрелище, которое никто никогда не видел и, возможно, никогда больше не увидит: замершую в небе толщу воды, прекрасную в своем величии и смертоносности, расцвеченную проглоченным солнцем… И вдруг она изогнулась назад, как гигантский огненный свиток, и обрушилась вниз, пожирая саму себя…
Я сказала с тоскливым раздражением:
– Что ты бродишь за мной, как тень?
– Это ты стала похожа на тень! – буркнул Эрл. Проходя мимо, он заслонил собой лунный свет, встал
рядом, уставившись в море. Положив голову на колени, я смотрела на него – обведенный серебром силуэт хищной птицы…
– Что с тобой происходит? – спросил, по-прежнему глядя в море. – Ты сама на себя непохожа. Сначала я думал, это усталость или болезнь. Но время идет, а ты таешь. Ты совсем не спишь.
Зачем спать? Сны не дадут мне силы, потому что их больше нет. И не будет.
– … и не плаваешь в море, – продолжил Эрл.
– Ты снова следил за мной?
– Конечно. Ты приходишь и сидишь на берегу целыми ночами, словно боишься моря. Или кого-то ждешь.
Я пыталась. Но море стало пустым. Пустым. Бездонным. Равнодушным. Никто не звал, не ждал, не любил меня.
– Стрейкеры изгнаны – с твоей помощью, Владетельница! – с силой говорил Эрл. – Но ты не рада победе, не рада, что некого больше бояться. Ты равнодушна ко всему, бродишь целыми днями, как замковое привидение, и, похоже, не слышишь и половины слов, что к тебе обращено… Янга!
Вздрогнув, я подняла голову – Эрл присел рядом на корточки, заглядывая мне в лицо.
– Что случилось? Что он сделал с тобой?
– Просто обмен, Эрл. Простой обмен. Честный договор. Он защитил нас и взял… то, что оказалось таким же драгоценным, как моя Гавань. Я всегда думала о себе только как о Хозяйке Берега… но оказалось, я была больше, и теперь от меня осталась только половина…
Я говорила, не заботясь, чтобы он меня понял, да и вряд ли кто-нибудь смог это понять. Не в силах вынести вопросительный взгляд Эрла, я отвернулась, а потом легла на песок, закрывая лицо от света луны, от его настойчивых глаз, от шороха волн, в котором смысла было не больше, чем в моей собственной жизни…
– Уходи, Эрл, – сказала я в песок. – И не приходи больше, потому что я тоже уже не приду.
Волна уходила и приходила, с каждым своим возвращением обнимая меня все выше и выше, пока, наконец, не оторвала от каменистого дна. Я плыла по лунной дороге, отодвигавшейся от меня все дальше и дальше, как недостижимая мечта. А потом позвала – впервые в жизни, потому что всегда звали меня.
Снова. И снова.
Этот звук, гул, голос, воспринимавшийся не слухом – всем телом…
– Ты… – сказал он. – Опять ты… Что тебе на этот раз?
– Я хочу найти друга.
– Друга? Да – друга, пса, возлюбленного… что же так поздно ты вспомнила о нем?
– Я помнила… я никогда его не забывала!
– И отказалась от него… из-за людей… из-за берега… Чего ж тебе еще? Ты знаешь – кто он?
– Какая разница – если я не знаю даже, кто такая я? Молчание. Но не то презрительное молчание, как в предыдущем разговоре. Казалось, он колеблется.
– Раз во много ваших… да и наших лет среди нас появляются те, кто равно принадлежит морю и берегу – как в ныне забытых легендах… Но то, что раньше было Даром, становится нашим проклятьем – мы рвем тело и душу, не в силах стать целым, и те, кто отдал себя морю, выбрасываются на берег, а те, кто принадлежит берегу, уходят в море… Среди людей ты приемыш, ставший человеком. Но даже ты… Разве что твоя дочь…
Я напряженно слушала его, не в силах постичь смысл.
– Но у меня нет дочери!
– Как нет? Я видел ее… серебро с янтарем, волна и камень… Может, я слишком стар и вижу будущее? Простись с прошлым без горечи – и сны твои станут снами, и море не будет пустым, а берег – бесплодным. Ты выбрала – так гордись своим выбором. Простись со мной, потому что ты никогда не придешь больше… потому что я спал и видел сон о тебе, потому что сон кончается… Простись с прошлым и прими будущее. И – прощай.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});