Читать интересную книгу Карьера одного борца - Бернард Шоу

- Убедил ли я вас теперь? - дружественно проговорил Кэшель. - Не смотрите так сердито: вы же не поломали себе костей. Мы старались доказать друг другу свою мысль каждый по-своему, вот и все...

Кэшель вдруг смущенно умолк. В первый раз за весь вечер он смутился и потерял уверенность в себе. Люциан, не говоря ни слова, отвернулся от него и вышел за Лидией в соседнюю комнату, оставив его, сконфуженного и огорченного, одного посреди огромного зала. Он растерянно и с разочарованием посмотрел в след мелькнувшей перед ним Лидии.

В это время миссис Хоскин разыскала лорда Вортингтона, который старался не попасться ей на глаза, и спросила его:

- Кто этот джентльмен, которого вы ввели сегодня ко мне? Я забыла его имя.

- О, я глубоко сожалею о происшедшем, поверьте, миссис Хоскин. Это было нехорошо со стороны Байрона. Но ведь и Уэббер вел себя очень дерзко и вызывающе.

Хозяйке дома были неприятны эти извинения, которых она вовсе не хотела вызвать и которые ставили ее в глупое положение, только подчеркивая, что в ее доме произошло что-то, не совсем приличное. Поэтому она холодно ответила:

- Его зовут мистер Байрон? Благодарю вас. Я забыла, - и собиралась уже отойти от лорда, когда к ней подошла Лидия, желавшая представить Алису и объяснить, почему она вошла без доклада. Лорд Вортингтон воспользовался этим, чтобы поднять престиж Кэшеля, обнаружив перед хозяйкой его знакомство с Лидией.

- Слышали ли вы речь нашего общего знакомого, мисс Кэру? Очень типично для него, не правда ли?

- Очень, - сказала Лидия. - Надеюсь, что гости госпожи Хоскин ничего не имеют против его стиля. Он слишком оригинален и легко мог задеть чей-нибудь не в меру щепетильный слух.

- Да, - подхватила миссис Хоскин, начинавшая подозревать, что Кэшель какая-нибудь эксцентрическая знаменитость. - Он очень оригинален. Однако надеюсь, что мистер Уэббер не обижен?

- Если бы Люциан вел себя так же тактично, как мистер Байрон, то с ним бы не случилось этой неприятности, - ответила Лидия. - Действительно, мистер Байрон поступил необыкновенно умно и ловко. Ему удалось сбить с ног моего двоюродного брата в гостиной на званом вечере, не произведя тем никакого скандала и не вызвав в нем возмущения своей выходкой. Для этого надо иметь незаурядный такт и ум.

- Видите, миссис Хоскин, общее мнение оправдывает моего друга, поспешил заявить лорд Вортингтон, чтобы замять колкость слов Лидии.

- Нет, я ставлю им в вину, что они проявили своим поведением непозволительное неуважение к спокойствию хозяйки дома, в котором они затеяли свой спор, - ответила Лидия. - Впрочем, мужчины так редко приносят в жертву свою природную грубость требованиям общежития, что, право, нельзя особенно винить их обоих. Ведь вы, кажется, не сторонница условностей, миссис Хоскин?

- Я не защищаю условности, но все же я сторонница хорошего тона.

- Вы думаете, что тут есть какая-нибудь разница?

- Я чувствую, что тут есть разница, - с достоинством ответила миссис Хоскин.

- И я также, - сказала Лидия. - Но вряд ли можно требовать от других, чтобы они считались с нашими субъективными мнениями и чувствами. Не правда ли?

С этими словами она отошла в другую часть комнаты, не дожидаясь ответа миссис Хоскин. Все это время Кэшель одиноко стоял все на том же месте, посреди залы. Много глаз с навязчивым любопытством разглядывали его, но никто с ним не заговаривал. Женщины смотрели на него с напускной холодностью, чтобы их не заподозрили, будто они восхищаются его смелостью, а мужчины - с недоброжелательством. С тех пор, как Байрон увидел в толпе гостей Лидию, чувство самоуверенности и довольство собой сменилось в нем тягостным ощущением, что он наделал глупостей и скомпрометировал себя в ее глазах. Он чувствовал себя теперь униженным и жалким. Как у большинства людей его профессии, расстроенные чувства легко вызывали в нем слезы. Они уже обжигали его горло, и ему неудержимо хотелось забиться куда-нибудь в темный угол, чтобы облегчить свое неожиданное горе, когда к нему подошел лорд Вортингтон.

- Я и не знал, что вы такой записной оратор, Байрон. Как только вам надоест ваша профессия, смело поступайте в пресвитеры.

- Я не хочу вовсе менять своего призвания, - угрюмо ответил Кэшель, - и я так хорошо знаю тон, каким следует говорить с дамами и джентльменами, как и свое собственное ремесло. Не беспокойтесь обо мне, милорд. Я умею вести себя.

- Конечно, конечно, мой друг, - покровительственно произнес Вортингтон. - Всякий видит по вашим манерам и словам, что вы джентльмен: это видно даже на арене. Иначе я не посмел бы привести вас сюда.

Кэшель недоверчиво покачал головой, но, в сущности, был доволен. Он думал, что ненавидит лесть. И в самом деле, скажи ему лорд Вортингтон, что он первый боксер Англии, - каким он, вероятно, и был, - он бы сурово оборвал его. Но ему сейчас слишком хотелось верить в лживые комплименты его манерам, поэтому он не усомнился в искренности слов лорда. Тот заметил это и, довольный произведенным маневром и своим собственным тактом, пошел на поиски миссис Хоскин, чтобы напомнить ее обещание представить его знаменитой пианистке.

Кэшель решил, что ему лучше всего уйти отсюда незамеченным. Лидия была окружена группой мужчин, с которыми она разговаривала по-немецки. Кэшель же чувствовал себя неспособным говорить об ученых вещах даже по-английски; к тому же он был уверен, что она сердится на него за обиду, причиненную ее двоюродному брату, который в это время о чем-то серьезно беседовал с мисс Гофф. Кэшель собирался уже скрыться, как вдруг странные звуки вызвали в зале гул удивления, после которого наступило общее молчание. Мистер Джек, известный композитор, открыл рояль и на примере объяснял какой-то теоретический вопрос композиции, брал голосом различные ноты и аккомпанировал себе на рояле. Кэшель, протиснувшийся через толпу гостей к двери, не удержался от громкого смеха как раз в тот момент, когда он очутился около Лидии. Она беседовала с каким-то господином средних лет, которого по виду нельзя было принять ни за профессора, ни за художественную натуру.

- Абендгассе очень умный и ученый человек, - говорил этот джентльмен. Я очень жалею, что не слышал его доклада. Но я предоставляю все это Мэри. Она тут, наверху, принимает людей, любящих искусство. А я с гостями, не переносящими высоких материй, ухожу вниз, в сад или в курительную комнату, в зависимости от погоды.

- А что же вы предоставляете делать своим гостям? - пошутила Лидия.

- Ну, они приезжают поздно и не успевают соскучиться, - ответил мистер Хоскин и громко засмеялся своему ответу, приветствуя в то же время рукопожатием проходившего мимо Кэшеля и справляясь о его здоровье. Заметив, что Лидия и Кэшель знакомы между собой, он поспешил освободить себя от обязанностей гостеприимства и предоставил им занимать друг друга.

- Странно, откуда он может знать меня? - спросил Кэшель, беспокойно поглядывая на Лидию. - Я никогда не видел его.

- Он вас не знает, - с заметной холодностью ответила Лидия. - Но он хозяин дома и потому считает своей обязанностью знать вас.

- А, вот в чем дело, - произнес Кэшель и замолчал, так как не мог от смущения найти предмета для разговора.

Она не хотела, по-видимому, выручить его. Тогда он осмелился шепотом сказать:

- Я давно не видел вас, мисс Кэру.

- А я очень недавно видела вас, мистер Кэшель Байрон. Я встретила вас вчера в Лондоне.

- Не может быть, - заволновался Кэшель. - Вы шутите.

- У меня нет обыкновения шутить, мистер Байрон.

Кэшель окончательно растерялся.

- Вы же не могли меня видеть в... в... Когда и где вы меня встретили, мисс Кэру? Не скрывайте этого от меня, пожалуйста.

- Охотно скажу вам, это было на станции Кленгем, около четверти седьмого.

- Был ли кто-нибудь со мной?

- С вами был ваш друг Меллиш, лорд Вортингтон и еще другие.

- Да, лорд Вортингтон был с нами. Но где же вы были, что я вас не видел?

- Я была у окна, внутри вокзала, совсем близко от вас.

- Как же это я не заметил вас, - пробормотал Кэшель, густо покраснев. Меллиш своим поведением испортил всю нашу прогулку, и нам пришлось возвращаться назад. Мы, верно, представляли не особенно приятное зрелище. Не показалось ли вам, что я был в дурном обществе?

- Не мое дело судить об этом, мистер Байрон.

- Да, - с внезапной горечью произнес Кэшель. - Какое вам дело до того, в каком обществе я вращаюсь! Я поступил с вашим двоюродным братом, как последний грубиян, и вы вправе на меня сердиться. Это, конечно, вас ближе касается.

Лидия, понизив голос, чтобы обратить его внимание на то, что они не одни в комнате, с большей приветливостью ответила ему:

- Дело вовсе не в этом. Вы рассуждаете не как мужчина, а как большое дитя. Я вовсе не сержусь за ваш поступок по отношению к Люциану, хотя должна вам признаться, что он очень обижен. Обижена и миссис Хоскин, к дому которой вы не выказали должного уважения.