— Послушай, девочка, что ты затеяла? — воскликнула Старая Бега, когда Илзбет ввалилась в кухню и поспешно захлопнула за собой дверь. — Тебе нельзя выходить, и ты это знаешь лучше меня. Ты же обещала хозяину, что не выйдешь из дому!
— Если честно, вряд ли я могла такое обещать. — Илзбет упала на скамью возле старого щербатого стола. — Я ходила за травой для горла Элен. Если его не вылечить сразу, малышка может расхвораться еще больше.
— Да, я знаю. Сама потеряла из-за этого двоих ребятишек.
— Ох, мне очень жаль!
— Это было давно. А что до крошки Элен, так это оттого, думаю, что она слишком много болтает.
Илзбет рассмеялась, снимая капюшон.
— Может, и правда. Болтает и смеется.
— И как же это чудесно — когда смеются детки! Да уж. Но хозяин очень рассердится, если прознает, что ты выходила. Тебя никто не видел? То есть мог тебя увидеть и узнать?
— Ну, один человек видел. Краем глаза, но он не был уверен, что это я. Раньше он видел меня пару раз.
— Этого достаточно, девочка. Глаза-то не скроешь.
Илзбет не поняла, что хотела этим сказать Старая Бега, но возражать не стала. Она знала эту женщину только неделю, однако уже усвоила, что спорить с ней бесполезно. Все равно что биться головой о стену. Она напоминала Илзбет кое-кого из почтенных обитательниц Эйгбаллы.
При мысли о доме у нее защемило сердце. Ее домашние в бегах и прячутся. Единственная добрая новость — что солдаты практически прекратили охоту на Армстронгов. Но Илзбет прекрасно знала, во что может превратиться захваченное солдатами поместье. Если они его и не сожгут, так разграбят, заберут все ценное, съестные припасы, вино. Вдруг Эйгбалла превратится в бесплодную пустыню, прежде чем в нее вернутся законные хозяева? Самое малое, что им грозит, — это голодная зима.
Илзбет покачала головой, отгоняя грустные мысли о доме. Сегодня на нее свалилась новая напасть.
— Да, — продолжала Старая Бега, и Илзбет поняла, что женщина не умолкала ни на минуту, пока она сидела, погруженная в собственные мысли. — Если он прознает, что ты выходила и какой-то болван тебя видел, тогда… — Старая Бега покачала головой. — Не хотела бы я быть на твоем месте, когда он вернется домой. Нет, не хотела бы.
Илзбет произнесла молитву, чтобы ее маленькое приключение осталось в тайне, и пошла готовить смягчающее питье для Элен.
Саймон нахмурился — вокруг шептались слишком уж оживленно. Он посмотрел на человека, который, похоже, был источником слухов. Высокий худой мужчина с копной рыжих волос беседовал с Хэпберном, несколько угрожающе размахивая длинными руками. Интересно, из-за чего шум? Наверняка речь о том, что один болван видел, как другой болван выбирается из окна спальни жены третьего болвана. Саймон подошел к двум женщинам, которые тоже шептались. Судя по выражению лиц и напряженным позам, новость была потрясающей.
— Сэр Джон уверен, что это была она, — говорила брюнетка; кажется, это была Ида Чизхолм — незамужняя сестра сэра Дональда. — Но сэр Уолтер не знает, верить ли ему. Однако представьте, если это правда! Убийца! Здесь!
По спине Саймона пробежал холодок, но он заставил себя сохранять спокойствие. Нужно послушать, что еще говорят. Илзбет не так глупа, чтобы расхаживать по улице, где ее могут увидеть и узнать. С того дня, как она поселилась в его доме, он был по горло занят доказательством ее невиновности и сопротивлением ее чарам. Наверное, за это время было совершено новое преступление, о котором он ничего не знает. Король не стал бы прекращать его расследование лишь потому, что убили еще кого-то.
— Но, Ида, зачем бы ей переодеваться монахиней? Разве это не богохульство? — спросила Мораг Битон, хорошенькая молодая особа с белокурыми локонами, о которой Саймону было известно, что она мила, но несколько глуповата. — Отец Маклин будет в ярости, когда об этом узнает.
— Какая разница, Мораг? Главное, что эта женщина убийца, она убила этого милого молодого человека, Йена Огилви, а теперь свободно бегает по городу! Представь, мы просыпаемся и видим, что у нас перерезано горло!
— Нельзя проснуться, если у тебя перерезано горло, Ида!
Если бы Саймон не оцепенел от страха и злости, он бы наверняка от души рассмеялся, тем более что младшая из женщин говорила с исключительной серьезностью.
— Простите, что вмешиваюсь, миледи, — сказал он, подходя ближе и кланяясь. — Могу я узнать, что это за новость, которую здесь все так живо обсуждают?
— Ну как же, сэр Иннез, это про девицу Армстронг, — воскликнула Ида Чизхолм, одаривая его кокетливым взглядом. — Сэр Йен Грэм заявляет, что видел ее прямо тут, в городе, на дороге. Да, встретил ее на улице, а она еще была переодета монашкой.
— Он так говорит? Очень странная история.
Саймона поразило, до чего спокойно звучит его собственный голос, даже весело. Ведь внутри он весь кипел настолько разными чувствами, что вряд ли сумел бы их назвать, если бы и захотел.
— Зачем этой женщине сюда приходить, чуть ли не на глаза тех, кто ее ищет, чтобы арестовать за преступления — убийство, да еще и предательство?
Именно этот вопрос он хотел бы задать самой Илзбет.
— Говорят, она затевает убийство нашего короля. Разве не должна она сюда явиться, чтобы подобраться к нему ближе? — спросила Мораг.
— Это следует принять во внимание, мисс Битон, — ответил Саймон. — Однако ее заговор уже раскрыт, и я не понимаю, на что она надеется, явившись сюда. Она должна понимать, что ей ни за что не удастся подобраться к его величеству настолько близко, чтобы нанести удар. То есть если допустить, что она действительно убийца и предательница.
— Что значит — допустить? Ее кинжал обнаружили в сердце Йена Огилви. У сумасшедшей не все в порядке с головой, вот что, — заявила Ида. — Как и у всех Армстронгов.
Как раз в этот момент Саймон тоже задумался, в здравом ли уме эта Илзбет.
— Никто не видел, как она убивала. И доказательств, что она убийца, нет. Нашли ее кинжал, но этого недостаточно. Мне непонятно, как особа достаточно умная, чтобы затевать заговор против нашего монарха, сваляет дурака и оставит свой кинжал в сердце убитого человека?
Саймон с удовольствием отметил, что обе девушки недоуменно нахмурились. Самое, время, решил он, посеять зерно сомнения.
— Полагаю, мне лучше пойти и лично побеседовать с сэром Йеном Грэмом. С вашего любезного позволения, леди.
Направляясь к сэру Йену и Хэпберну, Саймон отчаянно пытался унять раздражение. Он твердил себе, что Илзбет не попытается сбежать. А если и сбежит, то не возьмет с собой детей. Хотя это слабое утешение. Ему захотелось немедленно отправиться домой и убедиться, что она на месте.