Читать интересную книгу Песнь о Трое - Колин Маккалоу

Она кивнула, серьезно и царственно.

— Я очень рада знакомству, Гектор. — Ее глаза кокетливо округлились. — Всемогущий Зевс, какой же ты великан!

Это было сказано, чтобы меня раззадорить, а не пробудить желание, — ее вкус явно склонялся к неженкам вроде Париса, а не огромным воинам вроде меня. Но второе у нее получилось не хуже первого. Я не был уверен, что смог бы перед ней устоять.

— Самый большой в Трое, моя госпожа, — холодно прозвучал мой ответ.

Она рассмеялась:

— Не сомневаюсь.

— Мой господин, — обратился я к отцу, — ты позволишь мне удалиться?

Он проквохтал:

— Ну разве мои сыновья не великолепны, царица Елена? Этот — гордость моего сердца — великий муж! Однажды он станет великим царем.

Задумчиво глядя на меня, она промолчала; но скрытый за ее ослепительными глазами ум наверняка задавался вопросом, возможно ли мой титул наследника передать Парису. Я не стал торопиться с ответом. Пройдет время, и она поймет: Парис никогда не желал взять на себя ни малейшей доли ответственности за что бы то ни было.

Я уже стоял в дверях, когда царь окликнул меня:

— Подожди! Постой! Гектор, пришли ко мне Калханта.

Странное приказание. Зачем царю понадобился этот омерзительный тип, если он не хотел позвать заодно Лаокоона с Феано? В нашем городе поклонялись многим богам, но его покровителем был Аполлон. Этот бог в Трое был особенно чтим, и потому его жрецы — Калхант, Лаокоон и Феано — были самыми могущественными священнослужителями города.

Я нашел Калханта степенно прогуливающимся в тени алтаря, посвященного Зевсу Геркею.[11] Я не стал спрашивать, почему он был там; он был из тех людей, кому никто не осмеливался задавать вопросов. Оставаясь незамеченным, я смотрел на него, пытаясь понять его истинную сущность. На нем был длинный, струящийся черный хитон, расшитый серебряной нитью странными знаками и символами; болезненно-белая кожа его совершенно голого черепа матово сияла в лучах заходящего солнца. Когда-то, будучи мальчишкой, падким на шалости, глубоко под землей в дворцовом склепе я обнаружил гнездо белых змей. Однажды повстречавшись с этими лишенными зрения, бледными созданиями Коры, я больше никогда не спускался в склеп. Калхант вызывал во мне такие же чувства.

Говорили, что он избороздил вдоль и поперек всю ойкумену, от Гипербореи до реки Океан, добравшись до земель далеко к востоку от Вавилона и тех, которые лежат намного южнее Эфиопии. Из шумерского Ура он привез манеру одеваться, в Египте был свидетелем ритуалов, передаваемых многими поколениями славных жрецов с начала времен. Шептались, будто он умеет сохранять тело умершего так, что сто лет спустя оно будет выглядеть таким же свежим, как и в день погребения; будто бы он принимал участие в ужасных обрядах черного Сета; а еще — якобы он поцеловал фаллос Осириса, получив величайший дар предвидения. Мне он никогда не нравился.

Я вышел из-за колонн и прошел во внутренний двор. Он знал, кто идет, даже не взглянув на меня.

— Ты искал меня, царевич Гектор?

— Да, великий жрец. Царь ожидает тебя в тронном зале.

— Чтобы побеседовать с женой из Эллады. Я приду.

Я пошел впереди — по праву, — ибо слышал рассказы о жрецах, возомнивших, будто они главнее трона, и не хотел, чтобы подобная надежда зародилась в уме Калханта.

Пока Елена рассматривала его с тревогой и отвращением, он поцеловал отцу руку и стал ждать его воли.

— Калхант, мой сын Парис привез невесту. Я хочу, чтобы ты завтра же их поженил.

— Как прикажешь, мой господин.

Царь отпустил Париса с Еленой.

— Теперь ступай и покажи Елене ее новый дом, — сказал он моему глупцу-брату.

Они вышли из зала рука об руку. Я отвел взгляд в сторону. Калхант стоял молча, не шевелясь.

— Ты знаешь, кто она, жрец? — спросил отец.

— Да, мой господин. Елена. Женщина, привезенная из Эллады. Я ее ждал.

Он ее ждал? Или его шпионы снова доказали свою старательность?

— Калхант, у меня есть для тебя поручение.

— Да, мой господин.

— Мне нужен совет пифии в Дельфах. Отправляйся туда после свадебной церемонии и выясни, что значит для нас Елена.

— Да, мой господин. Мне выполнить волю пифии?

— Конечно. Ее устами говорит Аполлон.

О чем именно шла речь? Кто кому морочил голову? Обратно в Элладу, чтобы получить ответ. Такое впечатление, будто за ответами всегда возвращались в Элладу. Так какому Аполлону служил Дельфийский оракул: троянскому или ахейскому? А может быть, это были совсем разные боги?

Жрец ушел, и я наконец остался наедине с отцом.

— Ты пожалеешь о том, что сделал, мой господин.

— Нет, Гектор, я поступил так, как следовало. — Он протянул ко мне руку. — Неужели ты не видишь, ведь я не мог отправить ее назад. Вред уже причинен, Гектор. Он был причинен в тот самый момент, когда она покинула свой дворец в Амиклах.

— Тогда не отправляй ее целиком, отец. Только ее голову.

— Слишком поздно, — ответил он. — Слишком поздно. Слишком поздно…

Глава восьмая,

рассказанная Агамемноном

Моя жена стояла у высокого окна, купаясь в солнечном свете. Он плясал у нее в волосах яркими вспышками кованой меди, такими же жгучими и сверкающими, какой была она сама. Она не обладала красотой Елены, нет, но ее прелести были для меня притягательнее, пробуждая влечение более сильное. Клитемнестра была живым источником силы, а не простым украшением.

Вид из окна не терял для нее привлекательности, может быть, потому, что Микены были расположены очень высоко. Они находились выше всех других крепостей. Внизу виднелась Львиная гора и долина Аргоса, где зеленели хлеба, и наверху был чудесный вид на горные кряжи, на вершинах которых оливковые рощи сменялись густой сосновой порослью.

Снаружи поднялась суматоха; я слышал голоса стражи, убеждавшей кого-то, что царь и царица не желают, чтобы их беспокоили. Нахмурившись, я встал, но не успел сделать и шагу, как дверь распахнулась и в комнату, спотыкаясь, ввалился Менелай. Он направился прямо ко мне, упал на колени, уткнулся головой мне в живот и зарыдал. Я перевел взгляд на Клитемнестру, которая изумленно смотрела на него.

— Что случилось?

Я поднял его с колен и усадил на стул.

Но он продолжал рыдать. Волосы его были спутанными и грязными, одежда в беспорядке, на лице — трехдневная щетина. Клитемнестра протянула ему полный кубок неразбавленного вина. Осушив его, он немного успокоился и прекратил всхлипывать.

— Менелай, что случилось?

— Елены больше нет!

Клитемнестра отпрянула от окна.

— Умерла?

— Нет, ушла! Ушла! Она ушла, Агамемнон! Оставила меня!

Он выпрямился и попытался взять себя в руки.

— Менелай, рассказывай по порядку.

— Три дня назад я вернулся с Крита. Ее нигде не было… Она сбежала, брат, сбежала в Трою с Парисом.

Мы уставились на него, открыв рты от изумления.

— Сбежала в Трою с Парисом, — повторил я, когда ко мне вернулся дар речи.

— Да, да! Опустошила сокровищницу и сбежала!

— Не верю.

— О, а я верю! Глупая, похотливая ведьма! — прошипела Клитемнестра. — Чего еще было нам ожидать после того, как она сбежала с Тесеем? Шлюха! Блудница! Безнравственная стерва!

— Придержи язык, жена!

Она оскалила на меня зубы, но повиновалась.

— Когда это случилось, Менелай? Конечно же, не пять лун назад!

— Почти шесть — на следующий день после того, как я отбыл на Крит.

— Это невозможно! Признаюсь, я не заезжал в Амиклы в твое отсутствие, но у меня там есть верные друзья — мне бы сразу же сообщили!

— Она навела на них порчу. Отправилась к оракулу великой матери Кибелы и заставила его сказать, будто я отнял у нее право на лакедемонский трон. Потом заставила мать Кибелу наложить на придворных проклятие. Никто не осмелился ничего сказать.

Я подавил гнев.

— Так значит, Лакедемон по-прежнему во власти матери Кибелы и старых богов, а? Скоро я это исправлю! Сбежала больше пяти лун назад… — Я пожал плечами. — Ну, теперь мы ее уже не вернем.

— Не вернем? — Менелай вскочил и посмотрел мне в глаза — Не вернем? Агамемнон, ты — верховный царь! Ты должен ее вернуть!

— Она забрала детей? — спросила Клитемнестра.

— Нет, — ответил он, — только сокровища.

— И это показывает, что она ценит выше, — прошипела моя супруга. — Забудь ее! Тебе будет без нее лучше, Менелай.

Он опустился на колени и снова зарыдал:

— Я хочу вернуть ее! Я хочу вернуть ее, Агамемнон! Дай мне армию! Дай мне армию и позволь отплыть к Трое!

— Встань, брат. Возьми себя в руки.

— Дай мне армию! — процедил он сквозь зубы.

Я вздохнул.

— Менелай, это твое личное дело. Я не могу дать тебе армию, чтобы всего-навсего покарать шлюху! Признаю, у каждого ахейца есть повод ненавидеть Трою и троянцев, но ни один из царей не сочтет добровольный побег Елены достаточной причиной, чтобы начать войну.