Читать интересную книгу Лесная крепость - Николай Гомолко

— Молодец! — похвалил ее Алесь, забирая пустую посудину. — Расти большая, большая…

Вадим Николаевич снова подошел с банкой к козе.

— А теперь кому еще молока?

— Мне! — приложил ладонь к груди Алесь. — Я же отыскал след. Заслужил…

— Конечно, заслужил, — согласился учитель. — Только сам будешь доить.

Алесь растерялся:

— Ой, я не умею.

— Не дури. Не умеешь — так научись.

Пришлось мальчику взять банку и пристроиться возле козы. Она была совершенно спокойна, стояла смирно, только изредка помахивала головой. Видно, по характеру была миролюбивой.

…После сытного «обеда» все трое прилегли на траву отдохнуть. Рядом под тенистой елочкой жевала жвачку коза. Тишину нарушали только далекие, глухие взрывы да еле слышный шум прибоя.

Алесь подсел поближе к учителю.

— Вадим Николаевич. Коза-то у нас без имени. Нужно ее как-то назвать, а то получается не по-хозяйски.

— Вот и придумай.

— Цыганочка — куда лучше, а?

Вадим Николаевич покачал головой:

— Цыганочка? Не подходит. Аллочка не выговорит.

— Ну, Манька?

— Пожалуй… А не назвать ли ее Катей? Это слово девочка знает, так обычно кукол называют. Как ты находишь?

— Конечно, хорошо! Эй, Катя, все жуешь? Тебе нравится здесь? А ну, Аллочка, скажи, как зовут нашу козу: Ка-тя.

— Дода! — сказала девочка и вопросительно посмотрела на Алеся: — Дода.

— Не Дода, а Ка-тя.

— Ка-тя, — повторила девочка и радостно засмеялась.

— Получилось! Молодец! — захлопал в ладоши. — Ну-ка, еще разок: Ка-тя!

— Дода!

— Ка-тя!

— До-да! Ка-тя.

— Так вот, — закончил свой немудреный урок мальчик. — Нашлась и Катя, которая будет нас кормить и поить.

• — Все устроится постепенно, — подтвердил Вадим Николаевич. — Теперь у нас и молоко и рыба…

— И еще рябина! — подсказал Алесь, кивнув на дерево.

— При нашем положении это целое богатство. Пока вопрос с харчами решен. Остается…

— Построить плот, — снова подсказал Алесь, — и мы станем настоящими колумбами. Поплывем искать землю…

— Поплывем воевать с фашистами, хлопче.

— А я что говорю? А как же Аллочка? Возьмем ее с собой на болото? Да и козу тоже.

— Нет, — покачал головой Вадим Николаевич. — Их высадим на берег. Отдадим людям… Ну что, принимается такой план?

— Принимается!

— Плот начнем строить сейчас же. А пока беги к Черному Дубу, посмотри на озеро со своего наблюдательного пункта.

Алесь убежал.

— И нам пора, Аллочка, на работу, — сказал Вадим Николаевич, поднимаясь. — Ты сиди, девочка, играй, а я здесь похожу.

Вадим Николаевич, держась неподалеку от ребенка, стал собирать сухие сучья и длинные обломанные ветки и складывать их в кучу. Если умело связать сучья с камышом, получится плот, который будет держаться на воде.

Отсюда, с полянки, хорошо виднелась верхушка Черного Дуба. Вскоре на ней замаячила знакомая мальчишеская фигура. Алесь сидел на верхнем суку, крепко прижавшись к стволу дерева, почти слившись с ним.

Через некоторое время он вернулся на полянку, вытянулся в струнку по-военному перед учителем, четко доложил:

— На озере тишина и покой. Над болотом висит дымовая завеса. Артиллерии не слышно, самолеты не летают.

— Вольно, — улыбнулся Вадим Николаевич. — Картина ясна, только нам нужно знать обстановку через каждый час. Теперь тебе задача: надрать лыка. Вечером начнем вязать плот.

— Есть надрать лыка! — Алесь лихо козырнул и улыбнулся.

Все, кажется, налаживалось. Если ничто им не помешает, то не пройдет и суток, как они будут на свободе. Учитель уже прикидывал: до какого приозерного села пригнать плот, чтобы там немцев не было и можно найти лодку…

Занятый своими мыслями, Вадим Николаевич не забывал поглядывать на девочку. Она возилась в траве, что-то выискивая там, и лопотала сама с собой. Коза паслась возле дерева. Вдруг она столкнула прислоненное к нему весло и рогами притиснула к стволу.

«Не хватало еще, чтобы она сломала весло», — Вадим Николаевич поднял его, стал осматривать, искать трещину. Первым делом оглядел рукоятку, так как удар пришелся по ней. Рукоятка оказалась целой. Учитель взглянул на торец и удивился. Что такое? В центре его не то вставлен стержень, не то затычка. Вот это любопытно! Если затычка, зачем она тут? Дрожа от какого-то внутреннего возбуждения, он отомкнул от винтовки штык, примостился на камень и нетерпеливо начал расщеплять рукоятку.

Вадим Николаевич не ошибся — в ней была затычка. Он ковырнул штыком несколько раз, и затычка выскочила, упала под ноги. В рукоятке было небольшое отверстие, там что-то белело… Да это же клочок бумаги! Острием штыка Вадим Николаевич достал его, аккуратно разгладил на ладони. Сердце забилось часто. Почему-то оглянулся. Все было по-прежнему тихо, спокойно.

Бумажка мятая, в водяных потеках. Всего две строки: «Егор Климчук — предатель. Он знает план блокады».

Стало ясно, куда и зачем спешил рыбак. Учитель понимал: эти две строки решают судьбу тысяч людей. Сообщение и так уже задержалось больше чем на сутки. Адресовано оно, конечно, дядьке Андрею.

…Егор Климчук? Кто такой? Он его что-то не припоминает и фамилии такой не слышал. Кто же послал записку и кто вез ее в лодке?.. Мудро придумано — спрятать в весло.

Вадим Николаевич снова засунул записку в рукоять весла, приладил па место затычку и позвал Алеся. Тот не заставил себя ждать. Через плечо у парнишки висели длинные лозины.

— Объявляется аврал. Весло-то наше, хлопче, с секретом. Внутри записка к партизанам. Понимаешь, записка! Ее нужно немедленно доставить в штаб дядьки Андрея. Иначе беда. Предатель у них действует. Выдает их планы фашистам. Нужно его немедленно обезвредить. Понимаешь, хлопче, как это важно?

— Еще бы не понять. Будем строить плот, Вадим Николаевич!

— Лозы ты, однако, надрал маловато, добавь-ка еще.

Они трудились неистово, вдохновенно. Вадим Николаевич подносил охапки валежника к берегу, тут же сортировал его по толщине и длине, ловко расстилал на воде снопики камыша, сверху накладывал сушняк, увязывал и переплетал все это лозинами. Алесь драл лозу в чащобе, на болотце, под звон надоедливой мошкары. Он был весь забрызган грязью, руки в царапинах.

Прошло добрых два часа. Оба едва не валились с ног от усталости, но работы не прекращали. Понимали: дорога каждая минута. Ломило спину, дрожали ноги, но они пересиливали себя и не сбавляли темпа. Надо бы и перекусить — рыба-то уже подсохла и провялилась на солнце, но оба вспоминали записку и отгоняли мысли о еде.

Подумать только, целые сутки пропали напрасно. Если бы туман не рассеялся над озером, записка была бы в руках партизан. Они бы уже действовали. Схватили бы предателя Климчука…

Солнце опускалось все ниже. Со стороны болота опять раздались глухие взрывы.

Вадим Николаевич быстро и ловко, звено к звену, мастерил плот. Рядом посапывал, помогая ему, Алесь.

— Быстрей, хлопче, быстрей, милый. До темноты плот должен быть готов.

— Успеем! Хорошо, что камыш подготовили…

— Хорошо, что ты весло нашел!

Алесь покраснел от смущения — Вадим Николаевич был не так уж щедр на похвалы.

Работа спорилась. И вот наконец у самого берега на мелкой волне закачался плот.

Вадим Николаевич взглянул на мальчика.

— Удержит?

— Должен удержать!

— Вот мы и проверим. — Опершись на весло, учитель прыгнул на плот.

— Держит! — закричал Алесь и радостно запрыгал. — Возьмем Аллочку и поплывем все вместе, а?

— Рисковать не будем, — строго сказал Вадим Николаевич. — Пока я один. Жди меня завтра ночью. Береги девочку да смотри, чтобы коза не убежала! Ну счастливо вам!

Глава шестнадцатая

Оксана почти бежала по тропинке, подымаясь из глубокого оврага. То и дело поглядывала на часы, волновалась, что опаздывает. Было уже без пяти восемь. Полковник Носке, как истый немец, педантичен и точен. Должно быть, около ее дома уже стоит черный лакированный «опель», и адъютант и водитель немало удивлены отсутствием фрейлейн. Она упрекала себя: не предупредила мать, что может задержаться, что отлучилась совсем ненадолго.

Немцы будут, конечно, беспокоиться, доискиваться причины, а подобные осложнения ей сейчас совсем ни к чему. Предстоит вечеринка в ресторанчике у вокзала — в уютном зале с широкими зеркальными окнами, занавешенными дорогим тюлем. Она там бывала не раз. Танцевала с Вильгельмом Циммером.

Оксана давно приметила: нравится она гитлеровцу, он отличал ее среди прочих женщин, работающих в комендатуре, старался показать себя перед ней с лучшей стороны, угождал ей, через своего шофера частенько присылал ей цветы и мелкие сувениры. Намекал, что у него есть нечто лучшее — золотой браслет с бриллиантами стоимостью что-то около 50 тысяч марок, им он порадует пригожую фрейлейн, если она согласится отдать ему свое сердце.