Читать интересную книгу Кавказский принц - Андрей Величко

– Сейчас… вот… де Хэвиланд.

– Вот те раз! Причем по возрасту похоже, что тот самый.

– Можно пояснее для местных? – поинтересовался Гоша.

– Джеффри де Хэвиленд, один из первых и лучших английских авиаконструкторов. И теперь наверняка будет и первым, и лучшим. Если не разобьется, конечно.

– Надеюсь, ты помогать не собираешься?

– Интересная мысль, – начал было я, но, увидев, как напрягся Гоша, махнул рукой. – Да шучу я, шучу. Не хватало еще за просто так восемнадцатилетних пацанов гробить. И давай действительно возьмем его в Кронштадт, хрен с ним, что он англичанин. Типа выпускного экзамена, он же по сокращенной программе учится.

– Если мы возьмем его в Кронштадт, он поучаствует в реальной бомбардировке, – заметил Гоша. – Если не возьмем, он вместе с оставшимися курсантами будет слушать лекции Жуковского. Что хуже?

– Конечно, лекции. Так что курсант де Хэвиленд однозначно будет бомбить "Петра Великого". А потом – сразу домой, хватит, насмотрелся он уже здесь на наши достижения.

– Ладно. Тут у меня к тебе еще вопрос появился. Помнишь, мы говорили про модель двухэтажной торпеды? Я нарисовал эскиз, и мне такую сделали, совсем маленькую, деревянную, с резиновым моторчиком. Но что-то с ней не так, не желает она нормально плыть. Сначала ныряет, потом выскакивает из воды, плюхается набок и крутится на месте, пока завод не кончится.

– Показать можешь?

Через полчаса мы были на берегу Нары, и я вертел в руках модельку. Две деревянных сигары, в нижней, кроме резиномотора, явно есть еще балласт. Сзади – рулевое перо, по бокам – съемные рули глубины, как у подлодки. Верхняя секция пустотелая липовая.

– Я подумал сначала, что дело в отсутствии рулей глубины, – пояснил Гоша, – но с ними стало только хуже.

Посмотрим… Я завел резинку и запустил модель. Она проделала именно те манипуляции, которые мне были описаны. Тогда я запустил ее носом вниз. Она нырнула поглубже, но быстро всплыла и проделала те же финты. Запуск носом вверх привел только к тому, что модель, пару раз подпрыгнув, ложилась на бок и начинала крутиться без предварительного заныривания.

– Ну-ка, прикинем…

Я быстро набросал схему, расставил векторы сил, потом очень приблизительно рассчитал их величины. После чего вынужден был прокомментировать полученный результат на разговорном диалекте великого и могучего.

– А почему мы именно му…ки? – растерянно спросил Гоша.

– Потому что судно может устойчиво находиться на границе двух сред только тогда, когда гидродинамическая выталкивающая сила много меньше веса. А она пропорциональна квадрату скорости. То есть быстро плыть могут только тяжелые суда. Легкие будут или глиссировать, или нырять. Нырять нельзя, под водой радиоволны гасятся. Глиссировать тоже нельзя, слишком заметно и на любой волне перевернешься. Для тонны максимальная скорость получается в районе тридцати километров в час.

– Получается, что вся затея с радиоуправлением – химера? – огорчился Гоша.

– Да не с радиоуправлением, а с катерами-камикадзе. А радиоканал не пропадет, подумаем, как его в диверсионном деле использовать.

Крейсер "Светлана", который дядя генерал-адмирал беззастенчиво использовал в качестве личной яхты, медленно плыл по Финскому заливу (это я думал про себя; скажи я такое вслух, находящиеся рядом морские офицеры вполне могли бы и выразить свое отношение ко мне действием). Дядя Алексей, Гоша и прочие высокие шишки были наверху – не знаю, именно эта площадка над носовой настройкой называется мостиком или нет. Мне было несколько не по себе. Дело в том, что по морю я плавал второй раз в жизни. Первый раз – из Англии в Питер, и я помню, как всю дорогу мне не давала покоя мысль – что делать, если вот сейчас посудина начнет тонуть? Причем вопреки логике в каюте мысль почти пропадала, особенно с занавешенным иллюминатором.. Но сейчас я был на палубе.

В двух километрах от нас застыл броненосец "Петр Великий". Кстати, эксперимент с порталом увенчался успехом – он открылся именно в трюм, когда "Петр" вышел в море. Я тогда еще взял палку колбасы, дернул её за шнурок с биркой и бросил в темную дыру портала. Остальным и лимонки не пожалею, пояснил я свои действия Гоше.

Со стороны берега послышался треск моторов – приближались самолеты. Скоро над нами пролетело первое звено – три курсанта и Мишка-казачонок в качестве лидера. Второе вела Маша. Вот казачонок навел свое звено на корабль и отвернул – по плану, командиры должны были бомбить последними. В атаку пошел де Хэвиленд. Грамотно идет, и не скажешь, что всего месяц как летает. Он увеличил угол, бросил бомбу… вот ведь гадство, попал! В самый кончик носа, который просто исчез во вспышке взрыва. Следующий промазал. Но третий опять попал, да что же за невезуха! Бедный корабль лишился трубы и задней части надстройки. Казачонок закончил круг и показал класс. Я уверен, что он целился именно туда, куда попал! Теперь вместо и до того поврежденного носа ветеран имел какой-то тупой обрубок. Начал разгораться пожар, и тут налетела Маша со своим выводком. У нее тоже промазал только один. На корабле уже горело все, что можно, и Маша развернулась на боевой курс – вносить завершающий штрих в картину. Ведь утопит же сейчас бессердечная девка старика! Мне было до слез жалко первый русский броненосец.

Мощная бомба племянницы, похоже, сквозь развороченную палубу попала в трюм. Взрыв был глухим, но "Петр" начал крениться на бок.

– Что там сейчас творится – оторвался от бинокля один из морских офицеров, – эти ваши аэропланы, господин Найденов, надо расстреливать заранее. Опасная вещь. Вот только как же быть с Гаагской конвенцией?

-Вы имеете в виду, что там запрещается бросать бомбы с воздушных шаров и им подобных аппаратов?

– Вот именно.

– Так у самолета нет ничего общего с аэростатом – принцип полета совершенно другой. А математически шару подобен эллипсоид вращения – на который совершенно не похожа наша этажерка. Тогда уж надо и шрапнельные снаряды запрещать. Летит себе снаряд по небу, прилетает куда надо, и на противника сыпятся осколки. Аэроплан тоже летит, тоже прилетает, тоже сыпет. В чем разница? Вот с воздушных шаров, согласен, бомбы бросать нельзя. Нам нельзя, противник пусть себе бросает, ибо это глупость.

Поврежденный броненосец держался на воде, но с заметным креном на нос и на борт. К нему спешили буксир и катер с аварийной командой. "Светлана" разворачивалась в Кронштадт.

Если бы мы специально хотели преувеличить мощность нового оружия, лучше бы у нас все равно не вышло, мрачно думал я. Теперь что же, при любой атаке нужно планировать нанесение минимального вреда противнику? Тогда точно всех перетопим…

Через день мы смотрели перечень повреждений корабля-мишени. В общем, ветеран выдержал. Как заверили флотские офицеры, доплыть до базы он смог бы, но участвовать в бою – нет. Гоша торговался с дядей об условиях передачи некоторого количества самолетов флоту. Общая договоренность была такая, что самолеты остаются принадлежать авиации, то есть Гоше, но прикомандировываются к флоту. Флот, то есть дядя адмирал, аналогичным образом выделяет нам несколько кораблей. Теперь шел торг – сколько на сколько.

В документе о повреждениях меня заинтересовали тонкости. Ну каким, скажите, образом в результате авианалета бесследно испарилась динамо-машина? И сервиз из кают-компании, обратившийся в пыль, тоже вызывал серьезные сомнения. Четыре шлюпки, конечно, обязательно сгорели бы, но я хорошо помнил, что "Петр" перед отплытием их не имел. Лезть с ненужными вопросами я не собирался, портить отношения с флотскими в мои планы пока не входило. А вот сфотографировать этот документ после его подписания дядей Алексеем на всякий случай не помешает.

Потом с высочайших торгов вернулся Гоша. Он сказал, что пока в обмен на три десятка самолетов нам дают крейсер "Владимир Мономах". И что выделена сумма на его переоборудование. Но не успел я порадоваться щедрости генерал-адмирала, как Гоша спустил меня на землю, сказав, что этой суммы хватит разве что на покраску, но и превращать за свои деньги этот крейсер во что угодно нам никто мешать не будет. Гоша сиял – как же, теперь у него будет свой ( ну или почти свой) корабль! Дело в том, что авианесущий крейсер по нашему настоянию считался соединением, подчиненным командиру базирующейся на нем авиагруппы. А корабль – это просто средство ее доставки куда надо и обороны в случае чего.

– Ну вот, ты теперь в Англии для своего парохода хоть пару современных пушек с запасными стволами приобрети, а то ведь на нем такой металлолом стоит… предложи им несколько запасных движков, это они прошляпили, а Джефф уже в курсе, что одного мотора хватает на месяц полетов, не больше. Кстати, вручаем ему диплом, и пусть едет с тобой. Снайпер-бомбомет, блин. Но ты в туманном Альбионе особенно не рассиживайся, тут через месяц братец Коля заболеет.