В нем нет той
сущности, которая бы его осмысляла и не просто осмысляла, но осмысляла в качестве орудия человеческого общения. Поэтому от звука как явления необходим переход к звуку как к сущности.
2 Исходный речевой континуум и теория отражения
Если бы мы хотели давать теорию языка в целом, то после звуков речи мы должны были бы переходить к тем значениям, которые в звуках фиксируются. Однако здесь мы имеем в виду не язык в целом, но только его звуки. Они тоже заслуживают специального изучения, – однако, такого, которое не отрывало бы их от человеческого языка в целом, но которое, наоборот, впервые открывало бы возможность понимать их именно как орудие общения.
Теория отражения
Мы исходим из того убеждения, что бытие, материя и вообще действительность первичны, а сознание и мышление – вторичны, причем эта их вторичность не только не мешает им обратно действовать на породившую их действительность, но даже категорически этого требует, т.к. иначе они не могли бы быть полным отражением действительности. Эту простейшую, но в то же самое время и строжайшую, необходимейшую теорию отражения как раз очень часто игнорировали те, кто создавал фонологию в качестве самостоятельной научной дисциплины. Это игнорирование часто проявляется еще и теперь у разных фонологов, а для других вообще всякое рассуждение о действительности является излишним и даже вредным как во всех других науках, так и в лингвистике или в фонологии.
Язык и теория отражения
Язык, взятый сам по себе, уже является фактическим или, по крайней мере, потенциальным отражением действительности. Это далеко не значит, что язык всегда и всюду фактически отражает действительность. Наоборот, он очень часто извращает или затемняет действительность, поэтому точнее будет сказать, что он есть не отражение действительности, но что он есть орудие общения, а уже само людское общение решает вопрос о том, нужно ли в том или другом случае говорить истину, т.е. сообщать то, что на самом деле есть, или говорить ложь, т.е. сообщать ложное представление о действительности. Во всяком случае, по крайней мере, потенциально язык есть так или иначе направленное отражение действительности.
Звуки языка и теория отражения
Звуки языка, следовательно, тоже призваны в той или иной мере отражать действительность. Но если мы намерены изучать их как отражение действительности, то, с другой стороны, и они сами тоже являются некоторого рода действительностью, которую необходимо отразить в науке, посвященной их изучению. Как бы ни рассматривать эту звуковую действительность, даже самый неправильный, самый извращенный философский подход к ней должен согласиться с тем, что в этих звуках есть нечто существенное для них самих и нечто несущественное, что для их существенного изучения необходим целый ряд строгих научных и логически обработанных категорий, и что, наконец, все эти существенные для речевого потока категории являются не чем иным, как его отражением.
Категории сущности и явления в фонологии
Ясно, что указанный у нас выше исходный речевой континуум есть для научной фонологии только область явления звуков, но не область их существенного осмысления, не область тех логических категорий, которые отражают их подлинную языковую функцию. Поэтому в дальнейшем от звуков речи, как таковых, мы должны перейти к их отражению в нашем научном мышлении, к формулировке тех категорий, которые для них существенны. Ибо всякое явление есть явление чего-нибудь и в этом смысле существенно, а всякая сущность тоже есть сущность чего-нибудь, и в этом смысле является, точнее же сказать, проявляется.
Диалектика исходного речевого континуума и его отражения
В этом пункте нашего изложения, накануне анализа категорий сущности и явления в языке, мы должны указать на очевиднейшие факты диалектики, которые мы сейчас формулировали.
Речевой континуум только и можно понять диалектически. Вслушайтесь в ту речь, которую произносит ваш собеседник и которую вы произносите сами. То, что эта речь состоит из отдельных звуков, это не требует никакого пояснения. Но удивительней всего то, что при понимании обычной человеческой речи мы совершенно не фиксируем отдельных звуков, если это не является специальной целью говорящего или слушающего. Когда актер произносит какое-нибудь отдельное слово или какой-нибудь отдельный звук особенно интенсивно и особенно выразительно для тех или иных художественных целей, то, само собой разумеется, вы невольно обращаете внимание на один этот специальный звук, выделяя его из всего потока живой речи актера на сцене. То же самое бывает и в обыденной жизни, когда подчеркивается тот или иной отдельный звук для тех или иных выразительных целей. Но даже при таком выделении отдельных звуков на сцене и в жизни мы все же, в конце концов, вовсе не выделяем этого звука, а воспринимаем его в неразрывном единстве с прочими звуками, и, в конце концов, также и здесь образуется единый и нераздельный живой поток речи.
Вот это единство раздельного и нераздельного звучания в потоке живой речи теоретически делается понятным только как диалектическое единство противоположностей. Отдельный звук и есть он сам и не есть он сам. Тут – несомненная противоположность звуков, без которой человеческая речь вообще была бы нечленораздельной. А с другой стороны, каждый звук речи буквально тонет в процессе живого потока речи и тонет настолько, что мы даже не обращаем на него никакого внимания и даже никак его не фиксируем. В потоке живой речи мы не фиксируем даже и цельные слова, если только они не являются для нас предметом специального наблюдения. Все звуки речи тонут в едином континууме речи и сливаются в нераздельное целое. Это – то, что в диалектике называется единством противоположностей.
Противоположности отличны друг от друга. Но когда они сливаются в едином потоке речи, они уже перестают существовать как противоположные. Они создают из себя то новое качество, а именно то смысловое содержание речи, в котором нет и помину ни о каких отдельных и взаимопротивоположных звуках речи.
Это единство противоположностей на данной ступени нашего исследования, конечно, является пока еще только непосредственным. Ни говорящий, ни слушающий вовсе не обязаны сознательно противополагать те звуки речи, которые они произносят и слушают. Наоборот, сознательное противополагание этих звуков речи разрушило бы эту речь, так что говорящий не мог бы при их помощи выражать свои мысли, а выражал бы только эти отдельные и лишенные всякого значения звуки и то же самое – воспринимающий такую речь. Это и значит, что на данной ступени нашего исследования единство противоположностей произносимых