магии — пустая трата сил. Они ведь уверены, что войдут в долину после первой атаки и просто соберут добычу.
Вархенн спросил, не успев остановиться:
— Откуда вы, мастер, знаете, что они уверены?
— Потому что они поют. — Чародей пожал плечами. — Я их слышу. Не знаю слов, но это веселые, боевые песни, те, что звучат на победоносной войне. — Глаза его потемнели. — Когда человек слышит такое пение из уст вражеской армии, он знает, что его страна гибнет. Они идут сюда ради добычи и убийства.
Никто ничего не сказал. Возражать не было смысла.
* * *
— Меняемся!
Очередная пробежка закончилась, когда они оставили за спиной длинный кусок прямой дороги: проложенной согласно лучшим имперским традициям, твердой и ровной, словно стол, с дающими тень деревьями, высаженными на одинаковом расстоянии. Собственно, это был не бег даже, просто приятная прогулка.
Кеннет несколькими нетерпеливыми жестами приказал людям занять свои места. Те даже во время бега старались подгадать, чтобы оказаться поближе к Велергорфу.
— И когда вы увидели первых се-кохладийцев? — спросил он, наведя порядок в отряде.
— Еще до ночи…
* * *
Они появились внезапно, темное пятно отлепилось от маячащего на горизонте леса и потекло к главной дороге. Несколько ударов сердца никто не реагировал — а может, просто ничего не замечал. Солдаты и стражники, сгрудившись у окопанных повозок, были заняты главным образом попыткой управиться с огромным затором при въезде: тот возник, когда две группы беженцев попытались войти одновременно. Дошло до драки с палками и кулаками, и все прекратилось, лишь когда из толпы выдернули несколько самых горячих голов. Уже казалось, что въезд разблокирован, когда от колонны беглецов донесся отчаянный женский крик. Потом раздалось еще несколько, и внезапно группа человек в триста кинулась вперед. Проход в линии повозок был шириной шагов в десять, толпа закупорила его, словно соринка песочные часы. Селянам, еще миг назад занятым дракой, внезапно пришлось сражаться за жизнь. Солдаты силой протаскивали людей, не глядя, тянут ли они за одежду или рвут за руки. Какая-то женщина кричала о своем ребенке.
Вархенн не смотрел на нее. Он стоял на повозке рядом с Черным Капитаном и глядел на юг. Солнце едва касалось горизонта, и ночь еще не успела милосердно покрыть все своим плащом. Темное пятно возникло меньше чем в миле от их линии, а несколько ударов сердца спустя распалось на отдельных всадников. Около сотни, если зрение не подводило вестового. Они умело разошлись полукругом и поглотили часть ближайших повозок из каравана, что устремлялись к входу в долину. Подробностей было не разглядеть, но миг назад возы катили вперед, окруженные десятком-другим людей, и вот два из них уже съехали на обочину и уткнулись в канаву, потом остановились еще четыре. Отряд же бросил повозки и помчался вперед. Беженцы на телегах были уже мертвы. Вокруг возов остались тела, с такого расстояния казавшиеся лишь темными, комковатыми тюками.
На дороге вспыхнула паника. Около тысячи человек кинулись к спасительной долине. Скот разбегался во все стороны, беглецы бросали на землю мешки, оставляли одолевшие много миль телеги и стремглав неслись вперед. Вот возница махал кнутом, стараясь заставить измученных животных напрячься в последний раз, а потом соскочил с козел и неловко побежал вперед. Другой потерял контроль над упряжкой и перевернул воз, загромождая дорогу; в него сразу же ударила следующая повозка, потом еще одна. В воздухе повисло ржание раненых лошадей.
А в этом хаосе безумствовали всадники. Свистели стрелы, взблескивали сабли, длинные дротики впивались в спины и пригвождали лежащих к земле. Единственной целью начавшейся резни было вызвать ужас и смятение.
Сами же атакующие оставались вне досягаемости.
Рядом с капитаном появилось несколько арбалетчиков. Командовавший ими крепкий десятник коротко отсалютовал и снял со спины оружие.
— У нас, господин капитан, приказ держать их так далеко, на сколько сумеем.
— А на сколько сумеете?
Командир Горной Стражи ткнул в тяжелый арбалет, натягиваемый зубчатой передачей.
— Для этой игрушки норма — четверть мили, господин капитан.
Вархенн понимающе кивнул. Стража пользовалась легкими арбалетами, что натягивались с помощью крюка на поясе или простым приспособлением, называемым «козьей ножкой». Были они легкими, не давали сбоев, и заряжать их получалось куда быстрее, чем тот, с которым нынче морочился десятник. При минимуме умений их можно было взвести даже лежа, а в горах не существовало ничего, с чем они не сумели бы без проблем совладать. А вот оружие, которое нынче держал в руках пехотинец, обычно применяли при обороне городов или в борьбе с тяжелой конницей.
Щелкнули храповики, стрелы легли в выемки. Десять солдат подняли оружие и уперли его в борта повозок. Младший офицер некоторое время изучал поле, после чего коротко рявкнул:
— Влево. Восемь всадников. Двое в плащах. Посредине.
Арбалеты синхронизировали движение и замерли, нацеленные в одну сторону.
— Давай!
Брякнули тетивы. Два-три удара сердца группа всадников продолжала мчаться вперед. Внезапно две лошади сбились с ритма, споткнулись, одна из них не сумела восстановить равновесия и зарылась мордой в землю, сбрасывая всадника. Отряд рассыпался, развернувшись едва ли не на месте, и зарысил в сторону леса.
— Было больше четверти мили.
— Это идея нашего лейтенанта, господин капитан. В них, — десятник снял арбалет с борта и снова принялся накручивать рукоять, — чаще всего используют два вида стрел: легкие, которыми бьют шагов на триста и которые служат для ранения и замешательства противника, и… уфф, и тяжелые, на короткие дистанции, чтобы пробить доспех. Потому наш лейтенант приказал оружейнику в гарнизоне изготовить немного таких вот стрел — они почти вполовину легче обычных. Летят значительно дальше, и хотя на четверти мили не пробивают нормального панциря, но прекрасно ранят лошадей и людей… уфф.
Он положил стрелу в выемку и поднял арбалет к плечу.
Вархенн нашел взглядом обстрелянную минуту назад группу. Осталось в ней только шесть коней. И одно животное отставало, явственно прихрамывая. Прочие кочевники пока не сообразили, что уже находятся на дистанции выстрела.
— Вправо. Рядом с зеленой повозкой. Десятеро. Мчатся в сторону баб и детишек. В середину.
Тянулись мгновения, всадники сократили расстояние до беженцев до одной трети.
— Залп!
Эффект оказался еще более зрелищным. Двоих первых всадников попросту смело с седел, конь третьего споткнулся и опрокинулся, подбивая двух следующих. Из десяти кочевников осталась половина. Уцелевшие тут же осадили коней, и через мгновение стали видны лишь конские крупы и спины всадников.
На повозки взбирались новые солдаты. В несколько секунд арбалетчики заняли всю протянувшуюся на сто пятьдесят ярдов линию обороны. Скрипели тетивы, пощелкивали храповики. В равные