Читать интересную книгу Скандинавский детектив. Сборник - Мария Ланг

— В английских детективах подкупают какого-нибудь слугу, — ответила Лена, — и тот рассказывает все.

— Что касается меня, — заявила фру Атвид, — то я бы попыталась найти какую-нибудь старушку, которая все слышит и видит, но которую никто всерьез не принимает.

— Исключительная мысль, — признал Пауль, — но никаких старушек я не нашел, а прислугу в Аброке не держат. Поэтому я обратился к местному журналисту, человеку весьма любезному и хорошо информированному, который знает обо всем. Но остальные воротят от него нос и не считают нужным принимать его в своем кругу. С репортером Остлундом у нас состоялся долгий и приятный разговор, никому и в голову не пришло предупреждать его, чтобы он не помогал мне[2].

— А ты поговорил с его женой? — спросила Лена.

— Нет, я ее не видел.

— Значит, ты всего не знаешь. Ни один местный репортер не знает столько сплетен, сколько любая женщина в городе.

Старая дама задумчиво вертела блюдце мейсенского фарфора, стоявшее на столике. Возможно, блюдце было ценным антиквариатом, но не воспринималось как древность в комнате, где любая мелочь дышала прошлым.

— Беда не в том,— протянула она,— что люди, о которых ты говоришь, имеют свой стиль и играют известные роли. Беда в том, что они приняли роли, которые им не подходят, и пытаются играть их через силу. Так мне, по крайней мере, кажется. — Она наклонилась к Паулю и предостерегающе добавила: — Ну вот как Гитлер! Нет ничего страшнее сверхчеловека, который обнаружил, что разоблачен!

РАЗЛАД В ВЫСШИХ СФЕРАХ

Среди ночей, когда все спит и затихает,

Дыханье тьмы колышет сны мои,

Где я от бед и призраков спасаюсь.

Кто там стучит в туманное окно?

Я в ужасе кричу и просыпаюсь.

Из сборника стихов, принадлежавшего фрекен Розенбок1.

Еще несколько дней жизнь в Аброке текла тихо, как рыжая мутная вода в реке Сутар.

Как и каждый вечер, прокурор играл в бридж со своими добрыми приятелями — аптекарем и учителем местной школы. За все время не было сказано ничего достойного внимания. Аптекарь сорвал крупный куш — две кроны сорок эре — и великодушно заявил, что своим необычным успехом обязан лишь тому, что прокурор не в форме и никак не мог сосредоточиться.

Но именно слова аптекаря стронули настоящую лавину. Он повторил их жене инженера, работавшей в аптеке. Та, разумеется, не утаила от своего мужа да еще добавила, что не иначе прокурору доставляют большие проблемы спрятанные деньги Боттмера. Инженер сказал, что это вполне возможно, ибо он знает из надежного источника, что некий сотрудник социальных служб расспрашивал фру Норстрем насчет ее постояльца.

На следующий день заседал комитет по здравоохранению, которому предстояло одобрить некоторые изменения в городских установлениях о поддержании чистоты, неизбежные ввиду предстоящей покупки мусоровоза. В заседании участвовал и инженер, чья жена работала в аптеке. Во время обсуждения он рта не раскрыл, но потом, только чтобы показать, какой он важный, рассказывал всем, что историю Боттмера явно будут расследовать заново. Член совета, кондитер Альготсон сказал, что давно пора. Репортер местной газеты Остлунд, который пришел за копией новых инструкций, сказал, что позвонит прокурору, чтобы тот подтвердил эти сведения.

Доктор Скродерстрем, который как врач тоже входил в комитет, все это слышал и, едва придя домой, позвонил Викторсону. Коммерсант в свою очередь позвонил прокурору Эку.

— Слушай, слуга закона. Это Сельмер. Твой Кеннет разболтал всему городу бог весть что.

— Я ничего не знаю.

— Правда? Зато я знаю. Так или иначе, это очень некстати именно сейчас, когда решается вопрос о покупке мусоровоза.

— Ну и что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Сейчас тебе позвонит Остлунд. Скажи ему ясно и недвусмысленно, что расследование истории с Боттмером закрыто.

— Не могу.

— Я не имею в виду сообщение в газете. Предлагаю только дать Остлунду понять, что это пустые слухи.

— Я прекрасно понимаю, что ты предлагаешь. Но это исключено.

— Но, милый Эммерих…

Звонкий щелчок известил коммерсанта, что прокурор положил трубку.

Именно телефонный звонок коммерсанта подтолкнул прокурора Эка к решению, над которым он раздумывал несколько дней. И уже на следующий день он вызвал на допрос продавца из магазина Викторсона.

Этот бедолага никому не сообщил о своей беседе с Паулем Кеннетом. Видимо, его терзали угрызения совести, он боялся, не сказал ли больше, чем нужно, и не знал, не подвел ли хозяина своей откровенностью. Но если его вызвал на допрос прокурор, это совсем другое дело. В таком случае порядочный человек просто обязан все рассказать.

Продавец рассказал о допросе нескольким избранным, среди прочих и секретарше Викторсона. Девица из канцелярии поделилась с несколькими приятелями, в том числе с владельцем грузовика Ларсоном, своим родственником. А он рассказал другим, с которыми пил кофе в «Плазе». Четверо посвященных в тот же день отыскали городского репортера и весьма доверительно сообщили ему, что шнур, на котором повесился Боттмер, был взят из магазина Викторсона. Один даже утверждал, что шнур дал Боттмеру сам коммерсант и посоветовал, как его использовать.

Но в газету это пока не попало. Окружная газета молчала, но тем больше ширились слухи. Говорили, что фру Норстрем приглашали на допрос, что допрашивали Викторсона и его супругу, что врач и нотариус и даже священник тоже подверглись допросу. Дело было так: Боттмер принимал поздно ночью какого-то посетителя, и, поскольку доктор с прочими именно в это время возвращались с вечеринки, прокурор хотел спросить их, не видели ли они крадущуюся темную фигуру. Кто-то говорил, что этой темной фигурой мог быть шофер грузовика из Гётеборга. Другой утверждал, что это был не шофер грузовика, а преступник, с которым Боттмер познакомился в тюрьме, и якобы он узнал это от приятеля некоего человека, который разговаривал с сотрудником социальной службы.

Репортер Остлунд звонил прокурору Эку дважды в день, нет ли у того чего-нибудь нового для газеты. Два дня подряд ответом было сердитое «нет». На третий день ему ответила супруга прокурора.

— Муж уехал, — сообщила она, — к окружному прокурору.

Остлунд тут же позвонил в редакцию и сообщил: вероятно, окружной прокурор начнет новое расследование и потому главных событий следует ожидать в среду. Редактор ему ответил, что теперь шила в мешке не утаить.

Но прошло больше недели, прежде чем все вышло наружу. Расследование продолжалось при полном молчании властей и газеты. В Аброке появился длинноногий старший криминальный ассистент полиции, и любопытные сквозь шторы «Плазы» следили, как он шагал через площадь в участок. Он был весьма любезен, но совершенно неприступен, как только заходила речь о самоубийстве Боттмера. А сержант Стромберг, с которым ассистент сотрудничал, был куда замкнутее, чем хотелось бы жителям Аброки.

И все-таки жизнь в городе шла своим чередом. Жена аптекаря отметила пятидесятилетний юбилей и приготовила роскошный стол с тортом и мадерой. Известный алкоголик за неделю дважды попадал в участок и тем самым повысил число потребителей алкоголя в городе на 11,2%. Созвали новое заседание городского совета, на котором предстояло принять решение о покупке мусоровоза. Кое-кто заметил, что репортер Остлунд из «Окружных вестей» повадился на кофе в «Плазу» чаще обычного.

2.

Остлунд выглядел усталым и измученным.

Свою карьеру он начал деревенским торговцем. Жизнь за стойкой деревенской лавки дает хорошие возможности для развития наблюдательности и изучения людей. Пока он работал так несколько лет, у них в деревне открылся кооперативный магазин. После отчаянной войны с превосходящими силами Остлунд обанкротился. Но вскоре после этого ему предложили место репортера в «Окружных вестях». Предложение он принял и взялся за новую работу покорно, но с насмешкой в прищуренных глазах. Впрочем, в его мыслях было куда меньше смирения, чем казалось.

Когда Остлунд узнал, что участников вечеринки у Викторсона допрашивали, он, естественно, не поверил, что спрашивали их только о том, что они видели по пути домой.

Оставив на минуту заботы о редакции, он обратился к супруге:

— Вот увидишь, их явно подозревают в каких-то фокусах.

— Ну и в чем? — спросила жена, которая как раз зашивала штаны их младшенького. — Неужели в убийстве?

В городских сплетнях слово «убийство» еще не фигурировало. Остлунд повторил его, но оно показалось ему слишком сильным.

— Убийство? Не преувеличивай. Есть и другие способы довести людей до ручки.