Слова замерли, и Сара вдруг представила, как отец пьет крепкий черный кофе – напиток гораздо более серьезный, чем ее чай из ромашки. Страдает ли он от похмелья? Его кожа стала изжелта-бледной? Глаза провалились? Сара хотела вообразить отца трезвым.
– Не могу поверить, что это ты, – наконец отозвался он на другом конце провода, сформулировав более или менее связное предложение. Когда Сара не ответила, он поинтересовался, все ли в порядке.
«Нет, – подумала Сара, – не все». Она не могла сдержать бешеный стук сердца, не могла вырвать из памяти сцены из прошлого, которые последовательно возникали сейчас в ее воображении.
– Все отлично.
Они поговорили, их беседа была натянутой, оба не знали, как общаться друг с другом. Стало немного легче, когда Сара упомянула Адама.
– Это мой друг, – объяснила она. – И он ищет свою мать. Он не так уж много знает о ней. Мы надеялись, что ты поможешь.
Отец Сары не знал никого по имени Синтия Янгвулф, но пообещал поговорить с некоторыми старыми знакомыми, порасспрашивать людей в общине чироки. Когда разговор закончился, Сара взглянула на Адама. Он сидел тихо, наблюдая за ней восхищенным и нежным взглядом. Саре уже был знаком этот взгляд.
– Я это сделала, – сказала она. – Я поговорила с ним.
– И как он тебе показался?
– Таким же. Другим. Я не знаю. Я не могла понять, трезв ли он.
– Полагаю, мы скоро это выясним. – Адам коснулся пальцами ее щеки. – Ты, должно быть, измучилась. Не хочешь попробовать заснуть еще раз?
– Не думаю, что смогу.
– Тогда как насчет завтрака?
Сара взглянула в окно.
– Еще темно.
– А мне все равно. А тебе?
– И мне. – Сара потянулась за халатом, гадая, когда она перестанет полагаться на Адама.
«Возможно, и никогда», – думала она, то умиляясь, то паникуя. Что бы ни происходило между ними, она чувствовала, что так и должно быть.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Август выдался жарким, особенно в Оклахоме. Но Адам наслаждался жарой, этим краем, который был частью его истории. Сара сидела рядом с ним. Они ехали вперед по узкой грунтовой дороге, мимо покосившихся деревянных заборов и очаровательных старых ферм.
Это был их второй день в Оклахоме. Первый они провели, сражаясь с одним опоздавшим рейсом и двумя отложенными. К тому времени, когда они зарегистрировались в мотеле в Хэтчере, Адам и Сара были в состоянии думать только о сколько-нибудь приличном ужине и более или менее удобной постели.
– Как ты думаешь, с ними все в порядке? – спросила она. Адам знал, что она говорит о котятах, оставленных дома. – Конечно. Бабетта хорошо о них позаботится.
Бабетта была квартирной хозяйкой Адама, эксцентричной старушкой, которая в свои лучшие годы считалась восходящей звездой Голливуда. Она была немного странной, эта женщина с редеющими обесцвеченными волосами и накладными ресницами, но Адам ей доверял. У нее самой были кошки.
Следуя указаниям, написанным на клочке бумаги, Адам свернул на очередной проселок. В отдалении показался маленький, грубо сколоченный дом. Дом Уильяма Клауда, отца Сары.
Адам направил машину к посыпанной гравием подъездной дорожке. Дом казался старым, но ухоженным.
Они постучали в дверь – им открыл мужчина среднего роста, с коротко стриженными седыми волосами и глазами темными, как полночь. По его виду можно было сказать, что жизнь его была нелегкой и морщины на лице появились прежде времени. У Адама не было сомнений, что перед ним Уильям Клауд.
– Папа, – прошептала Сара, но не сдвинулась с места.
Уильям поднял было руку, чтобы коснуться ее щеки, но удержался.
– Ты совсем взрослая, – наконец сказал он.
– Да… Это мой друг, Адам, – скороговоркой выпалила Сара, представив их таким образом друг другу, и мужчины обменялись рукопожатием.
– Заходите. – Уильям отступил назад, и Сара с Адамом вошли в дом. Гостиная была опрятной, с панельными стенами, покрашенными в белый цвет, и деревянными полами, отполированными до шелковистого блеска. Мягкая мебель была слегка потрепана и поцарапана, но выглядела привлекательно.
– У меня есть шипучка, – сказал Уильям. – Не желаете?
Сара не ответила, тогда Адам согласился, чтобы не оказаться невежливым. Они собрались на кухне, вокруг стола с разнокалиберными стульями. Уильям ткнул пальцем в окно, составленное из маленьких квадратиков.
– Видите те холмы? Там живут здешние богачи. Люди из общества, которые водят роскошные машины. Я работаю там, в гараже. – Он взглянул на дочь. – Они приличные ребята и хорошо со мной обращаются.
Адам решил, что этими словами Уильям хочет подчеркнуть, что он – уважаемый гражданин, человек, который боролся с пристрастием к бутылке и победил. Сару, казалось, наоборот, слова отца ни в чем не убедили, но Адам понимал, почему. Она прошла из-за своего отца через ад, почти так же, как и родители Адама, всю жизнь занимавшиеся им и его былым пагубным пристрастием к вину и виски. Поверить алкоголику не так-то просто.
Уильям повернулся к Адаму.
– Так вы ищете родную мать?
– Да, это так.
– Хорошо. Семья – это очень важно. – Отец Сары вздохнул. – Я сделал, что мог, расспросил старых друзей, не слышали ли они о ней. Удача пока не улыбнулась, но я буду продолжать.
– Спасибо. Это для меня много значит. Очень странно принадлежать культуре, о которой не так уж много знаешь.
Уильям склонил голову и хмыкнул.
– До тех пор, пока вы не приметесь рассказывать, что ваша прапрабабка была принцессой чироки, все будет в порядке.
Адам усмехнулся. Сара уже рассказала ему об этом мифе. Похоже, что все, кто заявлял, что в нем течет кровь чироки, утверждали также, что кровь эта королевская. Но принцесс чироки не существовало вовсе, по крайней мере в точном определении этого слова. В давние времена мужчины-чироки употребляли ласковое обращение к своим женам, которое можно было перевести как «принцесса». Так что сказки о королевском происхождении в индейской общине уже давно стали притчей во языцех.
– На древнееврейском имя «Сара» означает «принцесса», – улыбаясь, сказал Адам Уильяму.
– Верно, верно, – тот иронически вздернул брови. – Похоже, моя дочь и в самом деле настоящая принцесса чироки.
– Очень смешно. – Сара взглянула на отца, и оба они разразились нервическим смехом.
Адам решил, что пора прогуляться. Выразив свой интерес к ландшафту, он поднялся из-за стола, оставив отца с дочерью наедине.
Адам вышел на крыльцо, надеясь, что они воспользуются этой возможностью переговорить.
Сара молча сидела рядом с отцом, избегая его взгляда. Она не знала, с чего начать, что сказать, даже куда смотреть. Все в доме изменилось. Она не узнавала ни одного предмета мебели. Даже ее отец казался другим. «Как он постарел», – подумала вдруг Сара. Морщины вокруг его глаз стали заметнее, черты лица заострились. Волосы оставались такими же густыми, но в них щедро поблескивала седина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});