и безудержно искал выход из получившейся ситуации.
Тот же день
– Меня зовут Валерий Легасов, я химик-неорганик из института имени Курчатова, – мужчина с пальто наперевес продолжал стоять на пороге. Вид его был уставшим, даже слегка замученным. Под глазами залегли темные тени, а во взгляде таилась плохо скрываемая грусть.
Любовь встрепенулась:
– Чего же вы стоите, товарищ Легасов? – она подскочила и тут же придвинула стул странному гостю. – Садитесь, рассказывайте!.. Ко мне впервые обратился такой ученый, как вы!..
– Я обратился к вам не для агитаций. У меня случилось горе, и я очень надеюсь, что вы вместе со мной разберетесь… – ученый снял очки и потер покрасневшие глаза. – Я боюсь говорить об этом, ибо в этом есть моя вина. Я предлагаю вам съездить со мною на атомную станцию. Там я вам все подробно объясню.
Позже, рассказывая Владимиру Губареву:
“В тот же день мы с Валерием Алексеевичем взяли служебную машину и отправились на ЧАЭС. Тогда много народу там работало. Охраны вокруг полно. У меня еще тогда появилось ощущение, что Брюханов все заранее предусмотрел.
Мы объездили и первую очередь, и вторую, и, если честно, я плохо представляла, где именно искать девочку. Вы представляете размеры каждого энергоблока? Да хотя бы четвертого! Бетонное здание величиной в двадцать человеческих ростов!
И, если девочка действительно находится в одном из этих энергоблоков, достать ее оттуда не представлялось возможным. Нельзя остановить огромную работающую махину без последствий!..
И плюс, если я выпущу подобный материал в газету, у меня, как и у него, возникнут проблемы, вплоть до тюремного заключения. Я видела его безнадежное отчаяние, видела, насколько он убит пропажей дочери, но… (разводит руками) жизнь вообще жестокая штука. Возможно, он вообще неправильно расценил слова того странного человека. Или просто речь шла о чем-то другом. Это сейчас я понимаю, насколько был прав академик. Мне до сих пор его очень жаль…”
II. Алина
За год до аварии (примерно май-июнь-июль, тысяча девятьсот восемьдесят пятый год)
Алина с трудом разлепила веки. Губы слиплись, будто девочка наелась сладкого. В горле застрял противный на вкус ком. Она пошевелилась и больно ударилась локтем об твердую стенку. Кое-как вытянув вперед руку, провела кончиками пальцев по металлической поверхности. Прикосновение отдалось током. Алина вскрикнула от внезапной боли и принялась кричать.
Крик ударился в стенки и вернулся обратно. Локтями Алина нащупала твердую почву, сухую, словно камень. Приложив усилия и перевернувшись на бок, уперлась ногами в металлический “потолок” над головой. Принялась ступнями выталкивать его, чтобы высвободиться, но электрический ток снова поразил малышку.
Ожоги, пока девочка пребывала в бессознательном состоянии, не прошли и по-прежнему отдавались резкой болью в теле. Кожу будто прижгли каленым железом, при этом обильно поливая ее скипидаром. Бинты развязались и запутались вокруг шеи, ног и рук, лохмотьями свисая с худого тельца.
Металлическая поверхность загремела. Этот страшный шум лишил девочки слуха. Алина на мгновение оказалась в вакууме, лишенного света и всяческих звуков. На ее голову полилась тонкая струйка воды. В животе яростно забурлило – желудок требовал еды, но в сырой яме, кроме прозрачной и безвкусной жидкости, ничего больше не было.
Малышка открыла пошире рот и принялась жадно глотать мелкие капельки воды.
Кое-как насытив одолевающую ее жажду, девочка принялась снова тарабанить по земле и твердой поверхности над головой. На тоненьких пальцах проявилась струйка крови, когда Алина со всего размаху ударила по железу. От вспышки боли из глаз брызнули слезы. Она вновь и вновь била по своей тюрьме, пытаясь выбраться.
– Выпустите меня! Выпустите меня отсюда!..
Алина вдохнула-выдохнула, крепко зажмурилась, пытаясь поймать нужный звук, но слух, пропавший несколькими мгновениями назад, так и не вернулся.
– На помощь!.. ПАПА!!
И тут девочка разрыдалась. Слезы и сопли потекли по грязному лицу на повисшие повязки. Алина всхлипывала и шмыгала носом, продолжая упираться ногами в прохладную поверхность металла. Осознание происходящего, словно острие ножа, пронзила ум маленькой девочки. Отчаяние захлестнуло ее. Она свернулась калачиком и, продолжая тихонечко плакать, прикрыла веки.
Не до конца развитый детский разум погрузился в сон. Мрак заполонил мозг, вытесняя боль на задний план. Раздавался шум двигающихся механизмов. Этот странный незнакомый звук напоминал шум пылесоса, ударяя по барабанным перепонкам. Алина устроилась поудобнее в низине ямы и сложила руки на груди. Сердце ее билось все чаще и чаще. Тяжелое оборудование заработало быстрее, и в тело девочки ударил первый тяжелый электрический разряд. Затем еще один, напоминающий удар молнии. Из плотно сжатых губ не вырвался ни один стон. Смерть всегда нужно встречать с достоинством.
Алина очнулась и к своему удивлению заметила, что до сих пор жива. Аппарат над головой продолжал бить по ней слабым электрическим напряжением, и вместо боли девочка ощутила наслаждение. Словно это были не удары коротких молний во время ночной грозы, а молоко со вкусом меда.
Девочка крепко зажмурилась. “Остановись, остановись, остановись!” – но ничего не происходило. Искры больно коснулись кожи, и Алина взвизгнула. Поджала губы и вновь закрыла глаза.
Тут сознание помутилось, наполнившись помехами, как на экране сломанного телевизора, и, когда белый шум исчез, картинка резко поменялась. Привычный мрак сменился огромным черно-белым залом, по которому ходили люди в белоснежных одеждах и такого же цвета шапочках. Незнакомое помещение было сплошь заполнено работающей аппаратурой, трубами и вентилями. На высоком потолке горел яркий свет, но он не причинял привыкшим к темноте глазам. Алина закружилась на месте, но от изумления остановилась, заметив, что не отражается в зеркальной поверхности. Она всего лишь бестелесная тень, у которой в запасе слишком мало жизни.
Один из рабочих вздрогнул и начал судорожно оборачиваться. Девочка подошла к нему близко-близко и выдохнула. Тяжелое дыхание коснулось кожи мужчины в белой форме, и он едва не вскрикнул, сдержав рвущийся из груди вопль ужаса. Алина звонко рассмеялась и принялась прыгать вокруг него. А потом растворилась тонкими струйками между щелями в полу, выбираясь в узкий позолоченный коридор.
Мир за пределами станции по-прежнему оставался немым кадром из черно-белого кино. Тишина накрыла пеленою детские уши. Словно все звуки природы, людей и города разом исчезли. Даже солнце выглядело простым пятном. Тепло и яркость пропали, и девочка тщетно протягивала призрачные руки к небесному светилу. Но возвращаться обратно в свою мрачную клетку Алина не собиралась и, весело