На следующий день они с Ричардом, сев в ее старенький, но быстрый автомобиль, благополучно добрались до Канзас-сити и, не заезжая домой, поехали прямо в больницу, чтобы не торопясь уладить все формальности. Заглянув в его палату и убедившись, что нового пациента устроили весьма комфортно, Элизабет попрощалась с Ричардом до завтрашнего утра. Он вел себя очень мужественно, и она уехала с легким сердцем.
Дома было пусто, тихо, одиноко. Никто не встречал ее с радостными криками в холле. Побродив без дела из комнаты в комнату, она позвонила сыну. Они поболтали о разных пустяках, сообщили друг другу последние новости, и Эндрю, попрощавшись, умчался «спасать подгоревшее печенье». Сотовый Ричарда долго не отвечал, и она было забеспокоилась, но потом он перезвонил ей сам и бодрым голосом сообщил, что к нему в палату только что приходил лечащий врач с хорошими новостями и он уже начал строить грандиозные планы на ближайшее будущее.
Вечером, прежде чем лечь спать, Элизабет прочла молитву, прося Бога не оставить их в трудную минуту и сделать так, чтобы предстоящая операция прошла успешно и без каких-либо осложнений. Уже засыпая, она поймала себя на мысли, что опять думает о Талботе, а вернее, о том, где он проводит сегодняшнюю ночь.
Если бы их отношения всегда были только чисто родственными, она охотно предложила бы ему приехать в Канзас-сити и остановиться у нее. Но, увы, это была лишь несбыточная мечта: как это ни печально, но обоюдная слепая страсть никогда не позволит им относиться друг к другу как-то иначе. А ведь завтра ей предстояло пережить долгие томительные часы ожидания результатов операции — в приемной, наедине с ним… Больше всего на свете Элизабет мечтала уснуть и проснуться на следующее утро без малейших признаков пылкой влюбленности, мечтала вырвать из сердца эту сладкую истому и необъяснимую всепоглощающую тоску!
До этого дня Талбот и не подозревал, что порой быстротечное время тащится как сонная черепаха, а может, и того медленнее. Он нервно мерил шагами приемную, стараясь не смотреть в сторону Элизабет, так как они вновь остались наедине, а это было чревато необратимыми последствиями (особенно после недавнего открытия).
Талбот вскинул руку, посмотрел на часы и тяжело вздохнул: Ричарда увезли из палаты менее двух часов назад, а нейрохирург лично сообщил ему, что подобные операции, как правило, длятся пять или шесть часов. Похоже, им предстоял бесконечно длинный день вынужденного безделья и нудного томительного ожидания.
— Я собираюсь спуститься в кафетерий и выпить чашечку кофе. Если хочешь, пойдем вместе, — прерывая затянувшееся молчание, предложил он, очень надеясь, что она откажется, но…
Элизабет, избегая встречаться с ним взглядом, поднялась с дивана и сказала тихо:
— Пожалуй, я тоже выпью кофе, чтобы взбодриться.
Кафетерий находился в цокольном этаже, поэтому лифт спускался вниз долгих пять минут. В тесной кабинке не было никакой возможности сохранять безопасную дистанцию, и Талбот вновь почувствовал щекочущее нервы возбуждение, зародившееся где-то внизу живота и теперь отчаянно стремящееся завладеть его разумом и телом, а приятный легкий освежающий аромат ее духов грозил лишить его последних сил, так необходимых ему для борьбы с искушением…
Пришлось пойти на крайние меры и напомнить себе о том, что сейчас Ричард нуждается в ее поддержке больше, чем когда бы то ни было, и он, как старший брат и просто порядочный человек, не имеет никакого морального права вмешиваться в их отношения, даже в том случае, если они решат опять пожениться! Подействовало.
Заказав себе молотый кофе, кекс и рогалик с маком, они сели за самый неприметный столик в углу и стали ждать, по-прежнему храня гнетущее молчание. Талбот не выдержал первым.
— Ты выглядишь уставшей. Плохо спала ночью? — участливо спросил он, заглядывая в ее сверкающие лихорадочным блеском глаза.
— Честно говоря, я на грани нервного истощения… — Пока подавали кофе и еще теплую выпечку, Элизабет молчала. — Сказать, что последние дни были крайне напряженными, значит не сказать ничего. Боже, как я устала! И физически, и эмоционально… Да и ты, похоже, далеко не в лучшей форме.
— Так и есть, — неохотно признался он. Испытывать те же чувства, что и она, было для Талбота настоящей пыткой: ведь он начинал понимать, насколько они с Элизабет подходят друг другу. Как человек рациональный, он никогда всерьез не задумывался о том, что на свете существуют две половинки одной души, которые очень долго — порой всю жизнь — ищут друг друга, а когда находят, их уже ничто не может удержать от стремительного слияния. После нескольких неудачных романов Талбот перестал верить в любовь, но она, как оказалось, и не покидала его, до поры до времени затаившись в укромном уголке разбитого сердца. И вот когда он наконец-то познал это неповторимое, простое и в то же время бесконечно удивительное в своем многообразии чувство рядом с Элизабет, неумолимые обстоятельства спешат разлучить их, не оставив в утешение ни малейшей надежды на счастливую совместную жизнь. Талбота не покидало тоскливое ощущение, что он, не успев найти, потерял что-то очень важное…
— Сегодня утром, перед операцией, Ричард поразил меня абсолютным спокойствием и выдержкой, — с улыбкой заметила она, откусывая кусочек рогалика и запивая его ароматным обжигающим напитком. — Отнюдь не каждому человеку под силу быстро измениться к лучшему!
— Похоже, мы с тобой его недооценивали…
— Еще месяц назад я бы ни за что не согласилась с таким обличающим заявлением, а сегодня охотно признаю свою ошибку.
— Кроме того, ему предстоят грандиозные перемены в жизни…
— Да? И какие же? — насторожилась Элизабет: интонация мгновенно подсказала ей, что под скупыми словами он подразумевает нечто большее, чем говорит.
— Вчера вечером я позвонил ему на мобильный, и мы долго болтали… Короче говоря, Ричард попросил уволить его из «Маккарти Индастрис».
— Неужели?! И чем он планирует заниматься?
— Честно говоря, сейчас он пребывает в поиске. — Талбот доел кекс и допил кофе. — Но, думаю, совсем скоро мой непутевый брат возьмется за ум и поступит в какой-нибудь институт.
— Я в шоке! Ричард работал в вашей семейной компании с тех самых пор, как мы поженились. За девять лет он ни словом не обмолвился о том, что его это не устраивает, а потом вдруг взял и уволился…
— И тем не менее факт остается фактом. По его словам, коллеги всегда видели в нем лишь брата сурового босса, жутко надоедая ему бесконечными просьбами пополам с неприкрытой лестью. А еще… Ричард хочет переехать в свой собственный дом, представляешь?