Юра подошел к лифтовой шахте.
— Нож давай, — сказал он Саше.
Васечкин протянул Юре лезвие. Гречкин вставил его между дверей в шахту лифта, потом положил на пол сумку и достал оттуда ножку стула.
— Держи.
Юра схватился за рукоятку ножа и потянул на себя.
— Суй!
Васечкин засунул ножку в образовавшуюся щель.
Уперевшись спиной в часть торчащей сзади стены, Гречкин поставил ногу в торец двери шахты и принялся толкать дверь. Васечкин помогал раздвигать руками. Когда двери разъехались на полметра, Саша сунул ножку стула между ними, как распорку.
— Все, бегом внутрь, — скомандовал Юра, но голос его заглушил поток воды, обрушившийся снаружи на стены телебашни. Юра, Саша и Катя заскочили в лифтовую шахту. Гречкин вытащил ножку стула и двери сомкнулись. Сверху со всех сторон текла вода. Грохот и шипение не позволяли слышать друг друга. Впереди болтались лифтовые тросы, а под ногами в метре начиналась крыша лифта, стоящего на первом этаже. Юра крикнул на ухо Саше, чтоб надевали гидрокостюмы. Катя с братом в тесноте, толкаясь за спиной Гречкина, сняли верхнюю одежду и кое-как начали натягивать на себя резиновые костюмы. В это время Гречкин насосом накачивал надувной матрас, который не поместился в узкий помост перед самим вертикальным тоннелем шахты и свисал краем на крышу лифта. Юра изо всех сил качал ногой педаль насоса. Когда Васечкин надел костюм, он сменил Юру, чтоб тот тоже переоделся. Вскоре все трое, стоя уже по колено воде, были в гидрокостюмах. Стопы начало покалывать от холода — температура воды в северной части Атлантического океана не превышала пятнадцати градусов. Матрас медленно выплыл в шахту и уперся в тросы. Взяв сумки, все трое по очереди вышли на крышу лифта и сели на матрас.
— Смотри, чтоб он не терся о тросы! — крикнул Юра на ухо Саше, — руками регулируем положение!
Перебирали руками по металлическому тросу, а холодная вода заполняла шахту, все быстрее и быстрее поднимая людей. Текло со всех сторон. Струи воды текли на головы, били откуда-то сбоку напором. Внизу из подвала поток воды был самый мощный, он в основном и заполнял шахту. Скорость подъема стала такой, что Катя, не удержав равновесие, свалилась с матраса в воду. Васечкин помог ей залезть обратно. Юра следил, чтоб матрас не распороло об тросы или край шахты. За часы, проведенные в такой холодной воде, даже в гидрокостюмах, можно получить серьезные проблемы со здоровьем или умереть от переохлаждения.
Внутри было темно и практически ничего не видно. Шахта уходила вверх, сужаясь в точку из-за перспективы. Из точки этой падала не только вода, но и слабые лучи света, дающие возможность разглядеть хоть что-то. Заканчивалась шахта на уровне смотровой площадки, на высоте приблизительно триста сорок метров.
— А если шахту затопит полностью?! — крикнул Васечкин, повернув голову к Юре.
— Я не знаю, что тогда делать! — ответил Гречкин, не переставая перебирать руками.
Саша начал считать в уме скорость, с которой вода поднимает их вверх. У него вышло приблизительно полметра в секунду.
— Мы поднимаемся уже несколько минут, — кричал Саша, — значит, мы на высоте метров восемьдесят-сто.
Катя снова чуть не упала, но успела обхватить Гречкина за грудь.
— Лучше держись за меня! — крикнул он ей, чуть повернув голову в бок.
— Волна метров двести пятьдесят! — кричал Саша, — на нас сверху льется! Почти с самого верха!
Матрас периодически сносило то к тросам, то к стенке шахты, из которой на стыке бетонных плит торчали обода-перетяжки, зацепившись за которые матрас бы тут же разорвался. Но шахта три на три метра позволяла балансировать. Юра и Саша удерживали положение метрового по ширине и двухметрового по длине матраса в пространстве между тросами и стенами. Сумки с вещами и баллонами болтыхались в воде на поверхности. Васечкин первый стер руки в кровь, а уже спустя минуту кожа слезла на ладонях и у Гречкина, но, будучи во власти адреналина, на боль никто не обратил внимания.
— Да какой же она высоты?! — крикнул Саша, — когда уже стало возможным разглядеть конец шахты вверху, метрах в пятидесяти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Подъем занял девять минут. Когда давление воды снизу ослабло, матрас слегка подскочил над поверхностью и тут же приземлился обратно. Шум не стихал. Теперь, после остановки, да еще и на высоте, стало ощутимо дрожание башни, держащей удар трехсотметрового потока.
— Кажется, всё! — сказал Юра, — Кать! От меня уже можно отцепиться!
Девушка взялась руками за тросы. Матрас колыхался на воде, поэтому все же приходилось держаться. Вещи дрейфовали у противоположной стены за тросами.
— Юра, — Катя поднесла губы к уху Гречкина, — ты спас нас. Спасибо.
— Не благодари! — крикнул он ей практически в лицо, — еще рано говорить о спасении! Но я рад помочь, да!
— Теперь сидеть тут пока поток не спадет?! — спросил Саша.
— Да. А потом мы, по идее, должны начать опускаться! — крикнул Юра.
***
Через час стало ощутимо холодно. Чтоб не касаться воды стопами, сидеть пришлось поджав ноги. По ощущениям вода была значительно ниже пятнадцати градусов — градусов десять, не выше. Катя растирала стопы руками, а зубы ее стучали. Саша с Юрой с двух сторон обняли девушку. Прижимаясь друг к другу, они сохраняли больше тепла.
Сидели в грохочущей холодной бетонной вертикальной трубе практически во тьме. Свет слабо сочился откуда-то сверху, слегка озаряя мрачные серые стены.
— Все те люди внизу, — дрожащим голосом произнесла Катя, — они все утонули. Все погибли…
— Что?! — крикнул Юра, подставляя ухо.
— Все они утонули, говорю! — крикнула Катя.
— Да! Чуть не утонули! — ответил Васечкин, не расслышав сестру, — повезло нам!
***
Через два часа вся троица тряслась от холода, а голова гудела от непрекращающегося шума.
— Поток уже должен начать уходить! — крикнул Саша, — что-то долго!
— Никому поток ничего не должен! — ответил Гречкин.
Но вскоре вода и правда начала уходить. Юра в этот момент держал трос и первым это заметил, потому что рука его медленно начала подниматься вверх. Неожиданно по всей шахте лифта зазвучал противный свист. Настолько громкий, что высокие звуковые волны его частоты рассекали низкие волны грохота потока и врезались бритвой в мозг. Сморщив лицо, Васечкин тут же объяснил природу свиста:
— Из шахты и других полостей башни уходит воздух!
— Держи трос! — крикнул Юра и спрыгнул в воду. Проплыв пару метров до рюкзака, Гречкин достал три кислородных баллона и три чехла для них, чтоб можно было прицепить за спину. Рюкзак он застегнул и оставил болтыхаться на своем месте — никуда не денется. Космонавт вернулся к матрасу. Саша с Катей взяли по баллону.
— Чувствуете?! — сказал Саша, — тяжело дышать становится!
Юра, держась за тросы, залез обратно на матрас.
— Надевайте эти штуки на тело! — кричал Гречкин, протягивая им крепеж для баллонов, — вот тут застежка! Ее надо вперед, а это вот назад!
— Я знаю! — ответила Катя, надевая на себя крепеж, в который она заранее поместила баллон. Девушка взяла клапан в рот и показала большой палец вверх. Васечкин повторил за сестрой, пока Юра держал трос. Гречкину стало совсем невыносимо, в глазах начало темнеть. Саша взялся за трос, а Юра моментально нацепил баллон и принялся жадно вдыхать воздух.
Свист закончился через несколько минут. Конечно же вакуума ни в шахте, ни в башне не было, но большая, подавляющая часть атмосферы ушла вслед за Луной. Гул и грохот тоже прекратились, как и все звуки. В шахте наступила полная тишина, но звон в ушах людей все еще стоял из-за повреждения шумом нервных окончаний во внутреннем ухе. Впрочем, этот недуг хоть и неприятен, но не опасен и продлится недолго.
Спуск занял десять минут. Из шахты они вышли, уже не используя нож и ножку стула — вода под давлением выдавила двери, а когда поток уходил, унес их бог знает куда. На полу музея телевещания принципиально ничего не изменилось, только мусор был раскидан в другой конфигурации, а вот за окном и без того многострадальный город исказило еще сильнее — все горы разрушенных домов, оставшиеся от первой волны, теперь были размазаны более-менее ровным слоем по поверхности. Слой этот достигал высоты полтора-два метра. Немногочисленные монолитные сооружения с сорванной обшивкой как стояли до этого, так и стоят. Первый этаж, тот, где расположен выход на улицу, был завален более, чем метровым слоем.