Читать интересную книгу Франклин Рузвельт. Человек и политик - Джеймс Бернс

Каковы планы немцев? Британской разведке не удалось раскрыть стратегические планы Берлина, поскольку Гитлер еще не принял окончательного решения. Вся поступавшая разведывательная информация свидетельствовала о том, что немцы не оставили планов вторжения на Британские острова, сообщал Черчилль Рузвельту в конце января. Он готовился достойно встретить германский десант. Но поступали сведения с востока: нацисты концентрируют значительные сухопутные силы и боевую авиацию в Румынии и перебрасывают войска в Болгарию с молчаливого согласия Софии. «Гитлер в состоянии угрожать Британским островам оккупацией и осуществлять свои планы на востоке». С едва заметным чувством зависти Черчилль добавил: силы нацистов настолько велики, что позволяют им предпринять наступление в обоих направлениях одновременно.

Держать Рузвельта в курсе событий и поощрять его интерес к обстановке на фронтах Черчилль считал крайне важным. Оба деятеля еще не встречались друг с другом в качестве президента и премьер-министра, но часто обменивались обстоятельными письмами. В начале 1941 года президент отправил в Англию Гопкинса в качестве своего личного представителя. Сначала англичан несколько озадачивал его неопрятный вид и резкие суждения, но вскоре они оценили этого человека. «Он сидел худой, хрупкий, больной, но воодушевленный отличным знанием дела, – позднее вспоминал Черчилль. – Дело состояло в разгроме Гитлера, для чего необходимо было „исключить все другие задачи, привязанности и цели“. Генерал Исмэй, жестко заметивший, что Гопкинс прискорбно неопрятен, вскоре пришел к выводу, что не один Черчилль целеустремленно добивается того, чтобы сокрушить нацизм.

За Гопкинсом последовали другие люди Рузвельта: У. Аверелл Гарриман приехал, чтобы обговорить поставки по ленд-лизу. Уильям И. Донован, старый соперник-республиканец и личный друг Рузвельта, обсудил с помощниками Черчилля обстановку на Балканах и в Средиземноморье. Приехал и новый посол при дворе Святого Джеймса – Джон Г. Уинант, бывший губернатор-республиканец Нью-Хэмпшира. Внешне похожий на Линкольна, он медленно произносил слова, – столь же приверженный делу Черчилля, как и Гопкинс.

В ответ на прибытие таких эмиссаров Черчилль послал в Вашингтон своих представителей. В связи со смертью лорда Лотиана он назначил послом Великобритании в США министра иностранных дел Галифакса, место которого в МИДе занял Энтони Иден. Чтобы подчеркнуть важность назначения, Черчилль направил Галифакса через океан на борту новейшего мощного линкора «Король Георг V», после того как совершил поездку вместе с больным, дрожавшим от холода Гопкинсом в бухту Скапа-Флоу, чтобы проводить его на родину. Рузвельт со своей стороны отправился из Аннаполиса на борту военного корабля встретить нового посла и взглянуть на новый дредноут Черчилля.

От планов, разрабатываемых в Лондоне, многое зависело, но в марте 1941 года Черчилль и его военачальники столкнулись с серьезными стратегическими проблемами. Из своих балканских анклавов немцы угрожали Греции. Англия, традиционно покровительствовавшая древней стране, обеспечила прикрытие с воздуха контрнаступления греков против итальянцев. Британские стратеги ожидали, что в сложившейся обстановке неизбежна наступательная операция нацистов на Балканах и поэтому крайне важно сформировать в этом регионе антинацистский блок. В этом их поддерживал полковник Донован, который посещал одну балканскую столицу за другой, призывая местных лидеров оказывать сопротивление нацистам и предлагая в перспективе американскую помощь, но на данный момент очень небольшую. Всю зиму Лондон развивал лихорадочную активность в целях поддержки своих планов Югославией и Турцией. Но Белград был слишком уязвим для атак со стороны войск «Оси» и слишком разобщен, чтобы выступить против Гитлера, а Анкара опасалась, что британская помощь спровоцирует столкновение германских войск с турецкой армией, обладавшей высоким моральным духом, но плохо вооруженной.

В обстановке колебаний и сомнений лишь одна страна заняла твердую позицию. Афины в категорической форме заверили Лондон, что будут сопротивляться германской агрессии точно так же, как итальянской. Окажут ли им помощь англичане?

Греческая позиция вызвала симпатии и сочувствие Черчилля, а также требовала определенных стратегических решений. Британский премьер восхищался греками, он хотел показать пример, особенно Соединенным Штатам, британской готовности поддержать союзника, оказавшегося в тяжелом положении, – и ведь Балканы напоминали улицу, по которой антинацистские силы будут возвращаться на континент. Все это обостряло дилемму Черчилля: направление войск в Грецию означало бы ослабление фронта в Северной Африке. Генералу Арчибалду Уэвеллу удалось отбросить итальянцев, но сколько Гитлеру понадобится времени, чтобы перебросить подкрепления с «итальянского сапога» через Сицилию в Африку? Не станет ли Греция в этом случае западней? Но разве могла Англия стоять безучастно и наблюдать, как Гитлер добивается победы, по словам Идена, малой кровью?

Ряд военачальников Черчилля решительно возражали против выделения войск из состава британских сил на театре войны в Северной Африке, который они считали вторым по значению после фронта на самих Британских островах. Генерал Алан Брук недоумевал: почему политики не понимают простого принципа, диктующего необходимость концентрации сил в жизненно важном месте и недопустимость распыления усилий? В отличие от Рузвельта Черчилль был не просто и исключительно Верховным главнокомандующим вооруженных сил. В отличие от Гитлера он не мог просто отмахнуться от своих генералов. Черчилль занял также пост министра обороны, чтобы никакой посредник не помешал его непосредственному влиянию на генералов и штабистов-плановиков. Он обрушивал на них вежливо сформулированные памятные записки и короткие рекомендации, которые жгли как удар хлыста. Из его канцелярии час за часом выходили приказы, напоминания, просьбы: звали к немедленному действию, отметали отговорки, требовали отчета. Но его чрезмерная активность выдавала недостаточность власти и контроля. Черчилль имел дело с профессиональными военными, восхищавшимися его многогранным талантом, но порицавшими его дилетантство. Ему приходилось согласовывать свои решения с кабинетом министров военного времени, который включал лейбористов и тори. Он был подотчетен парламенту, который в любое время мог поставить под вопрос политику премьера, выразить ему недоверие и даже, хотя это выглядело бы решением против британских интересов, отстранить его от должности. В рамках этой многовековой конституционной системы Черчилль как премьер оказывал влияние гораздо меньшее, чем как политик неистощимой энергии, воображения и широкой популярности, умеющий обхаживать, льстить, манипулировать и подавлять.

Сейчас военные ожидали политического решения по Греции, но на время даже Черчилль был вынужден отступить. Идея единого балканского фронта казалась менее осуществимой, чем когда-либо. Немецкий генерал, по имени Эрвин Роммель, создавал ударный кулак в Ливии. «Не считайте себя обязанными операции в Греции, если вы чувствуете в душе, что она обернется еще одним норвежским фиаско», – телеграфировал Черчилль Идену в Каир. Но Иден, Дилл и Уэвелл настаивали на операции в Греции, какой бы опасностью она ни грозила.

Проблему решила не столько стратегия Черчилля, сколько его темперамент. Месяцами его беспокойные глаза высматривали на европейском побережье подходящее место для военной операции. Он склонялся к молниеносным смелым акциям с опорой на британскую военно-морскую мощь, выводящим противника из равновесия и сопровождающимся минимальными потерями и максимальной ролью героизма и натиска. При всей своей приверженности к современным видам вооружений Черчилль не любил массовые армии, с их тяжеловесными командными структурами, связистами, грузовиками, складами снабжения, прачечными и автохозяйствами. Для него война была делом смелых и сильных, делом подвижных боевых подразделений, разящих, маневренных и стремительных. За его стратегией и темпераментом таилось историческое чутье, подсказывавшее, что победы добываются благодаря смелости и удачному стечению обстоятельств. Одно большое усилие может сорваться и привести к потере всего. Многочисленные ограниченные операции, проводимые по обширной периферии, также могут завершиться неудачами, но одна способна принести успех и открыть массу новых благоприятных возможностей.

Таким образом, Лондон остался верным своим обязательствам перед Грецией. Но 6 апреля, в день, когда англичане высадились в Югославии, германские войска вторглись в эту страну с северо-востока.

Было нечто возвышенное в поведении страны, верной обязательствам перед малым союзником, в то время как она сама подвергалась опасностям войны. Благородно, но в военном отношении не особенно эффективно. Гитлер, как обычно, следовал стратегии ударов превосходящими силами на решающих участках фронта. Стратегическая инициатива позволяла ему проявлять тактическую гибкость. Он выставил 14 дивизий – 4 из них бронетанковые – для быстрого и мощного удара. Чтобы одолеть такую силу, отваги и натиска недостаточно. Вскоре британские войска и их греческие союзники стали стремительно отступать на юг в кошмарной обстановке скрипящих телег, горящих автомашин, забитых войсками горных дорог, пыли и грязи. Британский флот принял на борт кораблей у южного побережья Пелопоннеса военнослужащих, выживших в ходе отступления. Погибших, раненых и взятых в плен насчитывалось 12 тысяч.