— Я… я не могу в это поверить, святой отец, — с трудом выговорил наконец Кент. — Однако, если то, что вы говорите, правда, я должен немедленно увидеть короля.
— Простите, милорд, — отвечал монах, — но вам надлежит действовать с чрезвычайной оглядчивостью. Человек, сообщивший мне этот великий секрет, тут же пожалел о сказанном, ведь под угрозу поставлена и его жизнь, и жизнь пленника. Если вы отправитесь в замок Корф, необходимо принять все меры предосторожности.
— Разумеется! — вскричал Кент. — Я прекрасно понимаю… Но зачем они все это делают? — продолжал он. — Чего они хотят?
Монах подсказал ответ:
— Хотят, чтобы все думали, что король мертв, а они могли бы править через его сына.
Кент не стал уточнять, кто такие эти «они», — он понимал, о ком говорит монах и что он, как многие в стране, его единомышленник, — и все же счел нужным заметить:
— Но ведь король Эдуард добровольно передал трон сыну.
Монах усмехнулся.
— Видимо, так. Однако наследник не слишком-то хотел садиться на него, пока отец жив. Его заставили это сделать. И вы, милорд, знаете кто.
— Изабелла… и Мортимер.
Монах мрачно кивнул.
— Я отправлюсь в замок Корф как можно скорее! — сказал Кент.
— Я поеду с вами, милорд, если позволите. Без меня, боюсь, вы ничего там не добьетесь. Только, умоляю вас, пускай все будет сохранено в тайне.
Кент согласился с этим и никому, даже жене, не сказал, куда собирается ехать.
Он был действительно недалеким человеком, Эдмунд герцог Кентский, сын Эдуарда I и дядя Эдуарда III, — бесхитростным, легковерным и беспрерывно колебавшимся в своих воззрениях и симпатиях во время правления сводного брата, вернее, его фаворитов. Потому и решил Мортимер сделать именно Эдмунда, а не его старшего брата Томаса герцога Норфолкского козлом отпущения и жертвой в своей хитрой и жестокой игре, желая показать вероятным противникам его и королевы, что их ждет, если они осмелятся перейти от слов к враждебным действиям.
Итак, доверчивый Эдмунд Кент отправился в сопровождении бродячего монаха в тайную поездку, и ничто не вызвало подозрений в его честной и простоватой душе.
Управитель замка наотрез отказался впустить их, и Кент уже начал упрекать монаха за напрасную трату времени. Но затем им все же разрешили войти внутрь.
— Правда ли, что у вас находится мой брат? — напрямик спросил Кент.
Вместо ответа управитель принялся вертеть головой, глядя то в пол, то на балки потолка, то по сторонам и бормоча что-то бессвязное.
— Да, это так, милорд, — говорил за управителя монах. — Ответьте же милорду.
— Тогда проведите меня к королю! — требовал Кент. — Я не поверю, пока не увижу его сам.
— Милорд! — вскричал наконец управитель. — Я не смею… не могу… Мне приказано… Я не знаю, как…
— Говорите правду!
— Да, только правду, — поддакивал монах, который, как ни странно, чувствовал себя, казалось, вправе командовать управителем.
После долгих препирательств тот с трудом выговорил чуть ли не шепотом:
— Если хотите связаться с королем, напишите ему об этом в записке.
— Выходит, вы подтверждаете, что он здесь?
— Я только сказал, милорд, что, если вы напишете записку, она будет вручена тому, кому предназначена, и вам уже судить, кем является здешний пленник.
— Значит, вы признаете, что тут содержится пленник?
Управитель промолчал.
На какое-то мгновение Эдмунд засомневался: не слишком ли подозрительна вся эта таинственность? И кто эти люди? Если сторонники короля, то отчего не пускают к нему его брата? Если же противники — то с какой целью затеяли все то, что сейчас происходит?
Но подозрение мелькнуло и исчезло. Ему на смену вновь пришло желание скорее разгадать тайну, однако он отказался писать что-либо и вновь потребовал свидания с узником.
Управитель смиренно возразил:
— Милорд, я не смею выполнить ваше желание… Он… король… отказывается от встреч с кем-либо… боится, что все подосланы графом Марчем… его врагами…
Снова вмешался монах:
— Все так. Но разве это значит, что милорду не удастся хотя бы посмотреть на короля? Издали или из какого-нибудь укрытия?
Управитель задумался.
— Сделаю все, что будет возможно, — сказал он потом. — А пока отдыхайте, милорд…
Кенту было не до отдыха, его не оставляло беспокойство. Только когда наступили сумерки, к нему явился монах и сказал, что все подготовлено и милорд может посмотреть на короля в комнате, где тот находится.
— Но почему не встретиться с ним? — опять возмутился Кент.
— Милорд, — ответил монах, отводя глаза, — у короля, который давно находится в полном одиночестве, все чаще наступают моменты, когда он… когда в его разуме нет полной ясности. К встрече с вами и тем более к разговору о спасении его нужно готовить постепенно, очень осторожно… чтобы ненароком не навредить еще больше. Лучше всего сделать это с помощью письменного послания. Но сначала, конечно, вам надлежит самому убедиться, милорд, что в замке находится именно ваш брат.
Герцог Кентский не мог не согласиться с разумностью слов монаха и решил, что прежде всего он должен увидеть короля, а там уж можно будет размышлять, как действовать дальше.
— Ведите меня!
Монах повел его по крутым лестницам и извилистым коридорам и, отворив дверь, пригласил войти. В небольшой комнате в стене было просверлено крохотное отверстие. Кент смог увидеть простую кровать, такой же стол с единственным стулом, на котором сидел человек. В сумеречном свете можно было распознать, что у него довольно светлые волосы, тронутые сединой, и он высокого роста. Хотя сходство с королем все-таки было, Кент допускал, что его обманывают. С чувством сомнения он покинул на следующее утро замок Корф и вернулся в Лондон, чтобы поразмышлять обо всем, что слышал и видел.
Был ли королем тот человек, который сидел за столом в убогой комнате? Если нет, то кто он и зачем кому-то понадобилось обманывать его, Эдмунда Кента? С какой целью и для чьей выгоды?.. Этого он понять не мог, а потому решил, что ему сказали правду, а если так, то следует что-то предпринять.
Пока он размышлял о будущих действиях и о том, следует ли поведать то, о чем он узнал, Томасу, к нему вновь явился монах.
— Милорд, мне стало известно, что папа римский выразил желание, чтобы король был освобожден из заточения в замке Корф.
— Вы хотите сказать, его святейшество поверил этой истории?
— Насколько я знаю, милорд, не только поверил, но и назвал ваше имя как человека, способного вызволить короля из плена, в котором тот находится по велению Мортимера, графа Марча. И есть все основания полагать, что, если этого не сделать, жизни короля угрожает опасность. Мортимер давно намеревается покончить с ним. Папа римский опасается подобного исхода и потому просит не откладывать освобождение пленника.