Читать интересную книгу Памфлеты, фельетоны, рассказы - Мартти Ларни

- А газеты?

- Тоже.

Врач раскрыл передо мной газету.

- Читайте.

- Что?

- Что хотите, только из этой газеты.

Я принялся читать: "Выставка передает нам новые, еще неизведанные ощущения. Просто поразительно, с какой безошибочной интуицией художник находит динамичную эротику под хвостом у мыши, с каким зажигающим великолепным гротесковым ориентизмом он передает ту всемирную боль, которая вколочена сковородкой в глаз упившегося осьминога в подсознании бескрылой мухи...".

- Довольно! Хватит!

Врач выхватил у меня из рук газету и принялся читать сам. Он кусал губы, грыз ногти и карандаш. Наконец, успокоившись, он произнес:

- Вы жертва эпидемии. Ступайте домой, примите холодный душ и избегайте общества умных людей. И всегда помните, что огонь обжигает, лед холодит, а полутьма ведет к сумасшествию.

Часа два назад мне стало известно, что мой приятель критик назначен членом Академии художеств и профессором кафедры абстрактного искусства при университете. Когда я обмолвился о случившемся со мной одному из друзей-писателей, тот ухмыльнулся:

- У него природный дар для такой работы: он от рождения дальтоник, и в глазах у него дефект преломления.

Поэты ЭЭ 20, 25 и 26

Мое самолюбие в последнее время сильно ущемлено: некоторые друзья начали называть меня консерватором. А ведь еще каких-нибудь два месяца назад меня почитали за радикала, излюбленным занятием которого является снабжение общества вентиляционными устройствами. И вдруг мне самому предлагают проветриться.

Все началось с того, что неодолимое любопытство привело меня на прошлой неделе в один из скверов родного Хельсинки, где собралось свыше тысячи налогоплательщиков. В сквере шло несколько необычное строительство. Посредине стояла отлитая из бетона плита, на которую водружали ржавый камин. Труба от него уходила ввысь, а к концу был прикреплен старый таз, самый обычный таз, в котором мать семьи имеет обыкновение ополаскивать личико своего малыша и то, чем кончается его спинка. Внизу к камину были приварены печные конфорки, дверцы, велосипедная рама, железный ломик, три подковы, всевозможная кухонная утварь, а также добрый десяток метров металлической цепи. Трое в комбинезонах суетились возле него со сварочными аппаратами. Их усилия направлял молодой человек.

Я обратился к одному из присутствующих:

- Что это за чудо-штуковину они мастерят?

Мужчина смерил меня уничтожающим взглядом и повернулся спиной. Но любопытство все сильнее разбирало меня. У фантазии выросли крылья. Воображение уже рисовало передо мной чуть ли не современный домашний универсальный агрегат, подогревающий воздух и воду, поджаривающий хлеб и рыбу, споласкивающий белье и ребятишек, выводящий собаку и приковывающий на ночь к кровати супруга, привыкшего к ночным шатаниям. Очевидно, я выражал свои мысли вслух, так как мой друг ущипнул меня за руку, раздраженно заметив:

- Какой позор! Какая отсталость! Ведь эта скульптура - творение нашего знаменитого молодого дарования Петтери Пухкунена, которого в большом свете называют не иначе, как Микеланджело XX века.

Я стал заикаться:

- Да, но... но... какая же это скульптура?..

- Это абстрактная скульптура! - зло оборвал меня ДРУГ.

Я позволил себе заметить что-то такое, от чего толпа присутствующих едва не растоптала меня. Сознание вернулось ко мне на краю скверика. По-видимому, меня попотчевали резиновой дубинкой.

Шагая в людском потоке, удрученный мыслями о своем консерватизме, я вдруг вспомнил, что в актовом зале университета вот-вот должен начаться вечер: "Час поэзии для народа". Поэзия - это словесный опиум, утверждают бизнесмены и политики. Памятуя о том, что когда-то и я сам был рабом этого порока, я решил выкурить трубочку. Все билеты оказались проданными. Но, предъявив членский билет союза писателей, журналистскую карточку, пачку больничных счетов и налоговую книжку в придачу, я протиснулся в зал. Как раз конферансье знакомил аудиторию с бородатыми лириками, только что удостоенными государственной премии и права появляться в обществе в нетрезвом виде. Поэты готовились порадовать благодарную аудиторию своими новыми стихотворениями.

На трибуну поднялся поэт Э 20. Скрестив руки на груди, он трижды издал страшный вопль. Наступило молчание. Поэт удалился. Его сменил литературовед, растолковавший аудитории содержание стихотворения: поэзии на истинную лирику. Поэт Э 20 прочитал вам свое стихотворение "Мука человеческая". Желающие могут приобрести грампластинку с записью этого стихотворения и прослушать его на дому.

На трибуну взошел поэт Э 25. Пожаловавшись на хрипоту, он "продекламировал" свое творение с грамзаписи. Среди множества посторонних звуковых эффектов мне удалось уловить следующие строфы:

Браво, иммакулата-мелас,

Хигляндс, Бурнус, Бюро Верита

бизнес, - Траума, траинг-айне Райзе,

виши, водка. Хювя, файн, хороший, а ля мод.

- Что за чертовщина? - спросил я у стоявшего рядом эстета.

- Шш... Поосторожней выражайся. Это интернациональная международная абстрактная лирика. Купишь поэму- получишь в придачу словарь иностранных слов и необходимые пояснения.

Но вот на трибуну поднялся поэт Э 26, волоча за собой огромное зеркало. Укрепив его, он принялся что было сил дышать на гладкое стекло. Спустя минуту поверхность слегка запотела. Поэт вывел на зеркале пальцем два слова "Все исчезает" и... исчез с глаз аудитории. На сцену снова выплыл литературовед-комментатор.

- Поэт Э 26 - один из наиболее абстрактных представителей нашей абстрактной поэзии. Он имеет обыкновение оставлять свои стихи на льду или торте из мороженого, ну, а сейчас, разнообразия ради, воспользовался стеклом. Вы спросите - почему? Ну, разумеется, потому что ничто не вечно под луной. Вы сами были свидетелями исчезновения его шедевра. Поэт Э 26 считает, что чем больше поэты будут создавать мгновенно исчезающих стихов, тем больше поэм и поэтов будет способен вместить наш мир. Гениально, не правда ли?

- Черта с два! - вырвалось у меня вслух. Тут меня снова стукнули. Очнулся я уже на лестнице университета. Эстет растирал мне виски одеколоном и отечески журил:

- Ну, чем ты не Платон, который готов был изгнать всех поэтов из своего государства?

Меня сравнили с Платоном! Это придало мне столько свежих сил и смелости духа, что я тут же направил свои стопы в ближайший ресторан "Лукулл", решив разобраться в проблемах своего консерватизма за рюмкой водки. Ресторан был еще пуст, ибо посетители имеют привычку появляться только тогда, когда на эстраде начинает играть оркестр. Хорошенькая официантка принесла за мой стол скромную закуску и порцию водки. Но не успел я прикоснуться к еде, как рядом, из кабинета вдруг раздался страшный шум и треск. Какая-то женщина пронзительно кричала о помощи, послышался собачий лай, падение мебели, застрекотал пулемет. Я бросился в фойе, чтобы вызвать полицию и пожарных, но швейцар ресторана в бешенстве гаркнул:

- Постой, дурень! Оркестр разучивает в эти часы новые западные танцевальные мелодии.

- Прошу прощения... Я, наверное, нездоров... Мне почудились вопли о помощи, перестрелка...

- В этом-то и состоит соль конкретной музыки. Жаль-жаль, что слух и вкусы у тебя отсталые.

Так я стал консерватором.

Жалуясь домашнему врачу на житейские невзгоды, я услышал от него утешительный совет:

- Не впадай в отчаяние. Рекомендую тебе на время забросить все свои литературные занятия и попытать счастья в других областях искусства: начинай сваривать печные конфорки, попробуй выводить слова на ледяных катках - и почему бы тебе, собственно, не заняться изучением стрельбы из пулемета?..

В самом деле - почему?

Улов

На страницах газет западного мира в последнее время усиленно обсуждается сложная проблема: как быть дальше с водоемами. Дело в том, что отходами промышленных предприятий уже загрязнены тысячи озер и рек. Теперь на очереди океаны. В Финляндии насчитывается свыше 60 тысяч озер, многие из которых уже до такой степени загрязнены, что на берегах появились предупредительные щиты: "Купаться запрещено!". Если какой-нибудь упрямец ринется в воду, несмотря на запрет, то он очень скоро выскочит на сушу .и побежит искать ближайшую баню или хотя бы горячий душ, чтобы отмыться. Если же он, наплевав на гигиену, поплавав, оденется и покажется на людях, то все тотчас узнают, что он купался в запрещенном месте. Предательский запах выдаст его. Аромат этих вод сильнее мускуса и амбры, пристает к телу крепче пластыря.

Но не только промышленные предприятия портят воду в наших водоемах. С ними успешно соревнуются населенные центры. В старые добрые времена, когда еще жива была романтика, воды озер и рек были светлы и прозрачны, а пляжи сияли первозданной чистотой. За аккуратными домиками, на прелестных задних двориках едва виднелись меж кустов симпатичные дощатые строения с прорезанными в дверях окошечками. Здесь жители домиков проводили часть своего времени, перечитывая старые газеты и задумываясь над явлениями жизни. Труженики полей, садоводы и огородники относились к этим приютам уединения с большим уважением.