Читать интересную книгу Санторин - Алистер Маклин

— Превосходно. Думаю, вы правы. Не хотелось подливать ложку дегтя, сэр, но названий и адресов банков у нас пока что нет.

— Верно. Но зато у нас есть названия и адреса других банков. Вы составили список городов, где находятся банки?

— В этом нет необходимости, — ответил Теодор, — я держу их все в своей голове. Они по всему свету, на западе и востоке. Города самые разнообразные: Майами, Мехико, Богота в Колумбии, Бангкок, Исламабад в Пакистане, Кабул в Афганистане. Зачем кому-то надо вкладывать деньги в Кабуле, ума не приложу. Страна разрывается на части, оккупирована русскими, которые контролируют столицу.

— Похоже, что у Андропулоса друзья повсюду, — заметил Тальбот. — Зачем же бедных русских оставлять без внимания? Итак, это все?

— Есть и другие места, — сказал Теодор. — Там счета в основном небольшие, правда за одним-единственным исключением. Это самый большой депозит во всем списке.

— Где?

— В Вашингтоне, округ Колумбия.

— Ничего себе! — Тальбот молчал несколько минут. — Что вы думаете по этому поводу, первый помощник?

— Думаю, что уже просто не в состоянии думать о чем-либо. Такое ощущение, будто меня заклинило. Но глаза мои продолжают работать, и я, если так можно выразиться, вижу слабый свет в конце туннеля.

— Мне кажется, он скоро станет ярче. Какова сумма вклада в Вашингтоне?

— Восемнадцать миллионов долларов.

— Восемнадцать миллионов долларов, — задумчиво повторил Ван Гельдер. — Даже в Вашингтоне, округ Колумбия, человек может многое купить на восемнадцать миллионов долларов.

Глава 6

«Ангелина» производила поразительное впечатление. Восьмидесятитонная постройка из сосны, добытой на острове Самос, поражала ослепительной белизной корпуса, которая резко, можно сказать, до неприличия контрастировала с ярко-красным цветом планширя. Широкая, с низкой посадкой, с резко выраженным развалом бортов по всей длине и изогнутым ютом, «Ангелина» была оснащена прямыми парусами и двумя кливерами. Если бы она оставалась такой, какой ее задумали, то была бы прекрасным образцом парусников. К сожалению, все пошло иначе.

Ее владелец, профессор Уотерспун, хотя и являлся сторонником традиционализма, тем не менее уделял чрезмерное внимание своему комфорту. Он не только перестроил значительную часть помещений судна (изначально оно предназначалось для перевозки грузов), приспособив их под каюты и душевые, но и соорудил палубу с ходовым мостиком, кают-компанией и галереей, которые, несмотря на свои практические функции, совершенно перечеркнули эстетическую красоту «Ангелины».

Около десяти часов утра «Ангелина», как призрак, возникла из тумана и застыла у правого борта «Ариадны». Тальбот, сопровождаемый Денхольмом, спустился на ее палубу по веревочной лестнице, чтобы поприветствовать владельца парусника.

Увидев Уотерспуна, Тальбот подумал, что тот совершенно не похож ни на профессора, ни на археолога, но затем командир вынужден был признаться себе, что понятия не имеет о том, как должны выглядеть в жизни люди этой профессии. Профессор оказался высоким, тощим, сильно загорелым человеком с взлохмаченными волосами. По тому, как он говорил и отпускал шуточки, трудно было представить себе, как такой человек мог оказаться в недрах академической науки. По виду ему было не более сорока лет. Его жена, обладательница рыжих волос и смеющихся карих глаз, была лет на десять моложе его и, кажется, тоже археолог.

После приветствий и краткого введения в курс дела (это сделал Денхольм) Тальбот сказал:

— Мне очень приятно, профессор, что вы прибыли. Я очень вам благодарен. Вы хоть понимаете, что можете преждевременно оказаться в мире ином? Лейтенант Денхольм объяснил, какая опасность может вас подстерегать?

— Да, мимоходом он коснулся этого вопроса, правда в самых общих чертах. Он вообще стал немногословен после того, как пошел служить в военно-морской флот.

— Я не добровольно пошел служить. Меня заставили.

— Он что-то упомянул об испарении. Конечно, человек, изучающий древнюю историю, рано или поздно от нее устает. Куда лучше самому участвовать в ее становлении.

— А миссис Уотерспун разделяет вашу точку зрения?

— Пожалуйста, называйте меня Ангелиной. На днях нам пришлось развлекать одну весьма чопорную и манерную леди из Швейцарии, так она упорно называла меня мадам профессор Уотерспун. Кошмар какой-то! Я не могу сказать, что разделяю все экстравагантные увлечения моего мужа, но он, увы, обладает одним весьма существенным профессорским недостатком: он до невозможности рассеянный. Приходится за ним приглядывать.

Тальбот улыбнулся:

— Печально, что такая молодая и красивая женщина вынуждена принести себя в жертву. Еще раз огромное вам обоим спасибо. Буду весьма признателен, если вы присоединитесь к нам за ланчем, а пока покину вас. Лейтенант Денхольм объяснит вам все ужасы сложившейся ситуации, в особенности те, с которыми вам предстоит столкнуться за обеденным столом.

* * *

— Тоска и уныние, — иронически констатировал Ван Гельдер. — Негоже молодой и красивой девушке находиться в подавленном состоянии. Что случилось, Ирен?

Ирен Чариал с мрачным видом смотрела на волны.

— Мне сейчас не до шуток, капитан-лейтенант Ван Гельдер.

— Меня, кстати, зовут Винсентом. И я вовсе не шучу, хотя вы правы, сейчас не то настроение. Вы встревожены, расстроены. Что вас беспокоит?

— Ничего.

— Такая красивая девушка, а говорите неправду. Я понимаю, что вы оказались в очень неприятном положении, но мы делаем все возможное, чтобы помочь вам. Или, может быть, вы расстроились из-за того, что сказали вам родители?

— Вы прекрасно знаете, что не в этом дело.

— Возможно, и так. Еще утром, когда я впервые увидел вас, вы были не в лучшем настроении. Что-то тревожит вас. Неужели этот секрет настолько ужасен, что вы не можете поделиться со мной?

— Вы пришли сюда шпионить, да?

— Да. Подглядывать и подслушивать. Задавать изощренные, хитрые, коварные вопросы, чтобы выведать то, чего вы не хотите сказать. — На сей раз Ван Гельдер принял мрачный вид. — Боюсь, что тут я не мастак.

— И я так думаю. Вас подослал тот человек?

— Какой человек?

— Теперь вы ведете себя нечестно. Коммандер Тальбот. Ваш капитан. Холодный, сухой, мрачный.

— Никакой он не холодный и не сухой. И у него прекрасное чувство юмора.

— Вот как? Что-то я этого не заметила.

— Теперь начинаю понимать почему, — с серьезным видом произнес Ван Гельдер. — Видимо, он посчитал, что с вами бесполезно шутить.

— Может быть, он прав. — Девушка, похоже, даже не обиделась. — Просто я не вижу, над чем можно было бы сейчас смеяться. А в отношении остального я все-таки права. Он действительно холодный и неприветливый человек. С такими людьми, как он, я уже встречалась.

— Сомневаюсь. Впрочем, я вообще сомневаюсь в вашей способности правильно оценивать людей. Похоже, вы не очень-то сильны в этом.

— Да? — Она скорчила гримасу. — Что, уже не до комплиментов и любезностей?

— А я с вами не любезничал. И вообще я мужлан, вы не заметили?

— Простите, я не хотела вас обидеть. Я не вижу ничего плохого в карьере офицера. Однако вашего капитана ничто не волнует, его беспокоят только две веши — Королевский военно-морской флот и «Ариадна».

— Вы не правы, — спокойно произнес Ван Гельдер. — Впрочем, откуда вам знать? Джона Тальбота беспокоят только его дети, дочь и сын. Фиона шести лет и Джимми — двух. Он их обожает. И я тоже. Я их дядя Винсент.

— Вот как! — Она какое-то время молчала. — А его жена?

— Умерла.

— Простите. — Она схватила его за руку. — Я этого не знала. Продолжайте. Ну, назовите меня идиоткой.

— Я не умею льстить и не умею очаровывать. И я не лгу.

— Но говорить комплименты вы умеете. — Она убрала руку, облокотилась на перила и снова уставилась на волны, а затем, не оборачиваясь, спросила: — Наверное, вас интересует дядя Адам? Я права?

— Да. Мы его не знаем, не доверяем и вообще считаем весьма подозрительной личностью. Извините, что я говорю прямым текстом.

Она повернулась к нему. Ни в голосе, ни в выражении ее лица не чувствовалось никакого возмущения. Так, небольшое удивление, и все.

— Я сама его не знаю, не доверяю ему и считаю его в высшей степени подозрительным.

— Если вы его не знаете, что же вы тогда делали на его яхте?

— Думаю, что это тоже покажется подозрительным, хотя ничего такого здесь нет. Что я делала на его яхте? Во-первых, он умеет убеждать. Складывалось такое впечатление, что он действительно любит всю нашу семью: и моего младшего брата, и сестру, и меня. Он все время приносил нам подарки, очень дорогие подарки, кстати, и казалось просто неприличным отклонить его приглашение. Во-вторых, здесь сыграло роль его умение очаровывать. Я практически не знала ни о нем, ни о его делах, ни о том, почему он столько времени проводит за границей. Ну и наконец, третья причина заключается в том, что мы с Евгенией в душе снобы и нам было лестно получить приглашение прокатиться на столь дорогой яхте.