владыке даже носильщиков. Признаться, мне это было на руку. Конечно, я очень надеялся на то, что больной и подслеповатый старик не узнает во мне мальчишку - послушника, но полной уверенности не было. А вдруг вспомнит? Что мне тогда прикажете делать?
По моим подсчетам до Пауса оставалось не больше недели пути, когда нам, наконец, пришлось столкнуться с кочевниками. Ругон, как в воду глядел. Однажды ночью, когда утомленные долгим переходом люди стали укладываться спать из-за ближайшего холма вынеслись всадники. С дикими криками они помчались на нас, смели охранение и заплясали среди костров, размахивая обнаженными клинками. Несмотря на внезапность нападения, большинство воинов оказались готовы к бою. Мы с Ругоном, Холином и оруженосцами остановились чуть в стороне от основного лагеря в тени холма, поэтому бандиты, атаковавшие караван, не сразу нас заметили. Пока они дрались с теми, кто ночевал у костра, мы успели вооружиться и выбрать удобную позицию.
- Давай наверх, - Ругон указал мне на пологий склон холма, возвышающийся за нашими спинами.
Я вытащил жезл Толина, который до поры был упакован с остальными вещами и засунул за пояс - два магических артефакта лучше, чем один. Взобравшись на вершину, мы оказались в выигрышном положении. Поле боя было, как на ладони. Отсюда даже неумеха не промахнется. Вражеские всадники, подсвеченные огненными всполохами, были отличной мишенью, поэтому наши магические заряды попали точно в цель. Один за другим я разрядил в мечущиеся внизу черные фигуры сначала жезл Толина, потом свой собственный. Нас заметили и несколько степняков попытались взобраться по склону холма, но тут им навстречу бросились оруженосцы. Слуга Ругона свалил одного точным ударом, а на второго накинулись сразу Холин и Гулин. Сын дядьки Полуна был хоть и не высок ростом, зато ловок и силен. У него почти получилось достать степняка, но в последний момент он то ли поскользнулся на травянистом склоне, то ли замешкался. Разгоряченный схваткой кочевник, не глядя, срубил его длинной саблей и тут же вылетел из седла, потому что Холин ловким ударом длинного кинжала рассек его лошади переднюю ногу. Раненый конь рухнул как подкошенный и забился на земле. Оглушенный падением кочевник отлетел в сторону и с трудом поднялся на ноги. Он хотел наброситься на Холина, но я заступил ему дорогу. Степняк ударил сверху, целясь в голову, но я отбил его клинок и атаковал сам. Прав был старый разбойник Полун, когда говорил, что настоящий бой длится совсем недолго. Это тебе не на ратной поляне железкой махать. Здесь никто не отступит, не пожалеет неумелого противника, не попытается в последний момент сдержать удар. Лезвие моего меча рассекло толстую плечевую накладку кожаного панциря, и перебило ключицу варвара. Не проронив ни звука, мой противник покачнулся, выронил саблю из ослабевших пальцев и словно мешок с картошкой повалился на траву.
Кровавый бой закончился скоро. Магия решила исход победы. Наверно, если бы кочевники не стали спешить и подождали, когда отряд уснет, у них бы было больше шансов справиться с нами. Но в этот раз степняков подвела жадность. Неожиданно наткнувшись на караван, они решили завладеть нашим имуществом с наскока. Редкий случай свел в одной балке жителей долины и возвращавшихся со свадьбы родича степняков. Привычные к грабежу торговых караванов варвары не ожидали встретить вооруженных до зубов дворян. В прежние времена, когда купцы еще ходили с товаром в степь местные племена любили потешить себя разбоем. Они не боялись кинжалов нанятой охраны и ножей носильщиков, но с магическими жезлами сталкиваться им еще не приходилось. На беду, среди нападавших не оказалось тех, кто участвовал в последней войне и мог бы рассказать сородичам о страшных людях, которые посылали издалека огненные молнии. Молодые воины - надежда племени разгоряченные выпивкой и бешеной скачкой решили разбогатеть с одного удара, чтобы принести отцам луноликих невест богатый выкуп. Как и многих других в этом мире их сгубила безграничная самоуверенность и алчность.
В бою мы потеряли пятерых носильщиков, четверых оруженосцев и двоих дворян, еще трое воинов были легко ранены. Из кочевников не ушел никто. Старик Брагон обошел всех тяжелораненых и даровал им быструю смерть. Никто из них не выдержал бы длинного пути и только навлек бы на нас всевозможные беды. Владыка хотел было воспротивиться, но воин не стал его слушать. Сейчас нужно было думать о живых. Когда все закончилось, Ругон приказал, немедля ни минуты покинуть поле боя. Бросив догорающие костры, мы скрылись в темноте, оставив мертвые тела на потеху шакалам и лисицам.
Теперь у нас были лошади. На одну из них мы посадили владыку, а на остальных навьючили большую часть поклажи.
- Нужно было их похоронить, - сказал я Ругону.
- Некогда, - старик отмахнулся от меня, - если кочевники придут по следу родичей, то не сразу поймут, в чем дело. Пока они соберут трофеи и оплачут своих, мы будем уже далеко.
- Варвары все равно выследят и догонят нас, - возразил я.
- Они знают, что у жителей долины нет лошадей, и когда увидят следы копыт, решат, что в сторону границы идут их соплеменники. А значит, не станут сильно спешить.
Об этом я не подумал. Тяжело нагруженные животные оставляли на земле четкие следы и любой, кто сумеет их прочитать решит, что здесь прошли степные воины.
Конечно, не хорошо было оставлять тела без погребения, но что я мог поделать? Чтобы хоть как-то облегчить душам погибших дорогу к вершинам я про себя читал одну молитву за другой. Судя по тому, что губы владыки все время шевелились, он делал то же самое. Не могу сказать, что за время похода мы сильно сблизились с Гулином. Молодой слуга без разговоров выполнял мои приказания, но был молчалив и угрюм. Брагону не пришлось помогать ему отойти в мир иной - сабля степняка убила юношу мгновенно. Мне было жалко мальчишку, и я просил богов о том, чтобы его душа поскорее достигла сверкающих чертогов. Перед уходом я успел затащить тело на вершину холма и вложить покойному в руку щепотку земли, как дань богам.
Ругон спешил и потому не давал нам устраивать длинные дневные привалы. Владыка в конец измучился, но за все время из его уст не слетело ни одного упрека. Ему подобрали самую спокойную лошадку, но все равно просидеть в седле целый день было непросто. Спасаясь от возможного преследования, мы торопились уйти, как можно дальше от места последней битвы, ели на ходу, ночами